Собрание сочинений. Том 10 - Маркс Карл Генрих (читать книги онлайн без txt) 📗
В Галисии, Валенсии, Сарагосе, Барселоне и Памплоне одно за другим вспыхнули восстания; Энрике О'Доннель, он же граф Лабисбаль, призванный королем для борьбы с Риего, предложил не только выступить против него с оружием, но и уничтожить его маленькую армию, а его самого захватить. Он только просил назначить его командиром частей, стоявших в Ламанче, и отпустить денег на его личные нужды. Король сам вручил ему кошелек с золотом и соответствующие приказы частям в Ламанче. Но по прибытии в Оканью Лабисбаль стал во главе войск и провозгласил конституцию 1812 года. Весть об его переходе на сторону повстанцев взволновала общественное мнение в Мадриде, где тотчас по получении этого известия вспыхнула революция. Тогда правительство вступило в переговоры с революцией. В декрете от 6 марта король предложил созвать древние кортесы, собранные in Estamentos (посословно), но декрет никого не удовлетворил — ни партию старой монархии, ни партию революции. Ведь по возвращении из Франции он дал такое же обещание, но не выполнил его. В течение ночи 7 марта в Мадриде происходили революционные демонстрации. «Gaceta» в номере от 8 марта опубликовала декрет Фердинанда VII с обещанием присягнуть конституции 1812 года. Он гласил:
«Пусть все мы, и я первым, вступим с честными намерениями на путь конституции».
9 марта народ овладел дворцом, и король спасся только тем, что восстановил мадридский аюнтаменто 1814 г. и в его присутствии принес присягу конституции. Он не задумываясь давал ложную клятву, ибо всегда имел под рукой исповедника, готового дать ему полное отпущение всех возможных грехов. В то же время была созвана консультативная хунта, первый декрет которой освободил политических заключенных и призвал обратно на родину политических эмигрантов. Из тюрем, теперь раскрывших свои двери, направилось в королевский дворец первое конституционное министерство. Кастро, Эррерос и А. Аргуэльес, образовавшие первое министерство, были мучениками 1814 г. и депутатами 1822 года [273]. Истинным источником энтузиазма, проявленного при восшествии Фердинанда на престол, была радость, вызванная отречением его отца, Карла IV. Точно так же при провозглашении конституции 1812 г. источником общего ликования была радость по поводу удаления Фердинанда VII. Что касается самой конституции, то, как мы знаем, по окончании ее составления не оказалось территории, где можно было бы ее провозгласить. Для большинства испанского народа она была подобна тому неведомому богу, которому поклонялись древние афиняне.
В наши дни английские писатели, прямо намекая на нынешнюю испанскую революцию, утверждают, с одной стороны, что движение 1820 г. было только военным заговором, а с другой, — что оно было только результатом русской интриги. Оба утверждения одинаково нелепы. Что касается военного восстания, то мы видели, как, несмотря на то, что оно потерпело неудачу, революция одержала победу; кроме того, загадка, которую надлежит разрешить, заключается не в заговоре 5000 солдат, а в том, что этот заговор одобрили армия в 35000 человек и весьма верноподданная нация в двенадцать миллионов населения. То, что революция началась в рядах армии, весьма просто объясняется; ведь из всех органов испанской монархии только армия подверглась во время войны за независимость коренному преобразованию и революционизированию. Что касается русской интриги, то Россия, этого нельзя отрицать, приложила руку к делам испанской революции: из всех европейских держав Россия первая признала конституцию 1812 г. договором, заключенным 20 июля 1812 г. в Великих Луках [274], она первая поддержала революцию 1820 г., первая предала ее Фердинанду VII, первая зажгла факел контрреволюции в разных местах полуострова, первая торжественно протестовала против революции перед Европой и, наконец, заставила Францию начать вооруженную интервенцию против нее. Русский посол, г-н Татищев, был, несомненно, наиболее выдающейся личностью при мадридском дворе, негласным главой камарильи. Ему удалось ввести в среду придворных Антонио Угарте, негодяя низкого пошиба, и сделать его главой монахов и лакеев, которые на своих келейных совещаниях распоряжались скипетром от имени Фердинанда VII. Благодаря Татищеву Угарте был сделан главным начальником экспедиции против Южной Америки, а благодаря Угарте герцог Сан-Фернандо был назначен министром иностранных дел и председателем кабинета. Угарте устроил покупку у России сгнивших кораблей для южноамериканской экспедиции, за что получил орден св. Анны. Угарте помешал Фердинанду и его брату дон Карлосу явиться к армии в самом начале кризиса. Он был таинственным виновником необъяснимой апатии герцога Сан-Фернандо и тех мероприятий, которые вызвали у одного испанского либерала в Париже в 1836 г. такое замечание [275]:
«Трудно отделаться от впечатления, что правительство само становилось причиной ниспровержения существующего порядка вещей».
Если к этому прибавить любопытный факт, что президент Соединенных Штатов в своем послании [276] восхвалял Россию за то, что она обещала ему не допустить вмешательства Испании в дела южноамериканских колоний, то не останется и тени сомнений касательно роли России в испанской революции. Однако что доказывают все эти факты? Доказывают ли они что Россия вызвала к жизни революцию 1820 года? Ничуть не бывало; они доказывают лишь то, что она помешала испанскому правительству оказать ей сопротивление. Что рано или поздно революция должна была опрокинуть абсолютную и клерикальную монархию Фердинанда VII, это доказывается: 1) рядом заговоров, с 1814 г. следовавших один за другим; 2) свидетельством г-на де Мартиньяка, французского комиссара при герцоге Ангулемском во время легитимистского похода в Испанию; 3) свидетельством, которым нельзя пренебречь, свидетельством самого Фердинанда VII.
В 1814 г. Мина намеревался вызвать восстание в Наварре, дал первый знак к сопротивлению, призвал к оружию, вступил в крепость Памплону, но, не доверяя собственным приверженцам, бежал во Францию. В 1815 г. генерал Порльер, один из самых прославленных герильерос времен войны за независимость, провозгласил конституцию в Ла-Корунье. Он был обезглавлен. В 1816 г. Ричард намеревался силой захватить короля в Мадриде. Он был повешен. В 1817 г. адвокат Наварро с четырьмя сообщниками погиб на эшафоте в Валенсии за то, что провозгласил конституцию 1812 года. За такое же преступление в том же году на Мальорке был расстрелян бесстрашный генерал Ласи. В 1818 г. полковник Видаль, капитан Сола и другие, провозгласившие конституцию в Валенсии, были разбиты и преданы казни. Заговор на острове Леон был лишь последним эпизодом той непрерывной борьбы, в которой столько отважных мужей в 1808–1814 годах сложили головы.
Г-н де Мартиньяк, опубликовавший в 1832 г., незадолго до своей смерти, книгу «Испания и ее революция», говорит так:
«Прошло два года с тех пор, как Фердинанд VII вернул себе абсолютную власть, а все еще продолжались проскрипции по вине камарильи, набранной из отбросов человечества. Вся государственная машина перевернута вверх дном: царит полный беспорядок, застой и путаница — налоги, распределенные самым неравномерным образом, финансы в ужасающем состоянии, займы без кредита, невозможность удовлетворить самые настоятельные нужды государства, армия без жалованья, судьи, оплачивающие сами себя взятками, продажная и бездельничающая администрация, неспособная что-либо улучшить или даже что-либо предохранить от гибели. Отсюда всеобщее недовольство в народе. Новая конституционная система была встречена с энтузиазмом большими городами, торговым п промышленным классами, людьми свободных профессий,
армией и пролетариатом. Ей противились только монахи, а крестьянство она приводила в недоумение» [277].
