Немецкая идеология - Маркс Карл Генрих (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
«Я был презренным, потому что искал свое лучшее Я вне Себя;
Я был воплощением нечеловеческого, потому что мечтал о человеческом;
Я был подобен праведникам, которые алчут своего истинного Я и навсегда остаются бедными грешниками;
Я мыслил Себя только в сравнении с кем-нибудь другим;
Я не был всем во всем, не был – единственным;
Но теперь я перестаю уже представлять Себе самого себя воплощением нечеловеческого;
Уже не измеряю Себя меркой человека и не допускаю, чтобы Меня так измеряли другие;
Перестаю признавать нечто над Собой» –
«Я был воплощением нечеловеческого раньше, но не таков я теперь, теперь Я – Единственное!» Аллилуйя!
Не станем останавливаться здесь на том, как «Нечеловеческое», которое, мимоходом сказать, лишь потому так возликовало, что «повернулось спиной» «к самому себе и к критику», к святому Бруно, как это «Нечеловеческое» «представляет» здесь – или же не «представляет» – себе само себя. Мы отметим только, что «Единственное», или же «Единственный», характеризуется здесь тем, что в девятисотый раз пытается выбить из головы Святое, так что, как мы это в свою очередь вынуждены повторить в девятисотый раз, все остается по-старому, не говоря уже о том, что это всего только благочестивое пожелание.
Здесь мы впервые имеем перед собой Единственного. Санчо, посвящаемый, под приведенные выше причитания, в рыцари, получает теперь свое новое, благородное имя. Санчо приходит к своей единственности благодаря тому, что он выбрасывает из головы «Человека». Вместе с тем он перестает «мыслить себя только в сравнении с кем-нибудь другим» и «признавать что-нибудь над собой». Он становится несравненным. Это опять все та же старая фантазия Санчо, будто не потребности индивидов, а представления, идеи, «Святое» – здесь в образе «Человека» – являются единственной tertium comparationis [426] и единственной связью между индивидами [427]. Он выбрасывает из головы представление и становится благодаря этому единственным.
Чтобы стать «единственным» в употребляемом им смысле слова, он должен доказать нам раньше всего свою свободу от предпосылок.
Стр. 470: «Твое мышление имеет предпосылкой не мышление, а Тебя. Значит, Ты все же предпосылаешь Себя? Да, но не Себе, а Своему мышлению. До Моего мышления существую – Я. Отсюда следует, что Моему мышлению не предшествует мысль или что Мое мышление лишено какой-либо предпосылки. Ибо предпосылка, какою Я являюсь для Своего мышления, это не созданная мышлением, не мысленная предпосылка, это – собственник мышления, и доказывает эта предпосылка только, что мышление не что иное, как – собственность».
«Мы готовы допустить», что Санчо думает не раньше, чем он думает, и что он – как и всякий другой – является в этом отношении мыслителем без предпосылок. Точно так же мы готовы согласиться с ним в том, что никакая мысль не может быть предпосылкой его бытия, т.е. что он сотворен не мыслями. Если Санчо на минуту отвлечется от всего своего идейного хлама, – чтó при его скудном ассортименте не так уж трудно, – то останется его действительное Я, но это его действительное Я включено в рамки существующих для него действительных отношений внешнего мира. Тем самым он на минуту освободится от всех догматических предпосылок, но зато только теперь начнут существовать для него действительные предпосылки. И эти действительные предпосылки являются также предпосылками и его догматических предпосылок, которые, хочет он того или нет, будут возвращаться к нему вместе с действительными предпосылками до тех пор, пока он не добьется других действительных, а вместе с ними и других догматических предпосылок, или же пока он в материалистическом смысле не признает действительные предпосылки предпосылками своего мышления, после чего исчезнет вообще почва для догматических предпосылок. Подобно тому как догматическая предпосылка согласного с собой эгоизма дана ему, вместе с его прошлым развитием и его берлинской средой, – так эта предпосылка, несмотря на всю его воображаемую независимость от предпосылок, сохранит у него свою силу до тех пор, пока он не преодолеет ее действительных предпосылок.
Как настоящий школьный наставник Санчо все еще стремится к пресловутому гегелевскому «мышлению, свободному от предпосылок», т.е. к мышлению без догматических предпосылок, что и у Гегеля есть лишь благочестивое пожелание. Санчо думал посредством ловкого прыжка достигнуть этого и даже подняться еще выше, пустившись в погоню за свободным от предпосылок Я. Но ни то, ни другое не далось ему в руки.
Тогда Санчо пытает свое счастье на другой манер.
Стр. 214, 215. «Исчерпайте» требование свободы! «Кто должен стать свободным? Ты, Я, Мы. От чего свободными? От всего, чтó не есть Ты, Я, Мы. Итак, Я – вот сердцевина… Что же останется, если Я освобожусь от всего, что не есть Я? Только Я и не что иное, как Я».
«Все, чтó не есть Ты, Я, Мы» – объявляется, конечно, здесь опять-таки догматическим представлением, подобно государству, национальности, разделению труда и т.д. Раз эти представления подвергнуты критике, – а это, по мнению Санчо, уже сделано «Критикой», именно критической критикой, – то он и воображает, что освободился и от действительного государства, от действительной национальности и действительного разделения труда. Следовательно Я, которое является здесь «сердцевиной», которое «освободилось от всего, чтó не есть Я», это – все то же свободное от предпосылок Я со всем тем, от чего оно отнюдь не освободилось.
Но если бы Санчо подошел к проблеме «освобождения» с намерением освободиться не от одних лишь категорий, а с намерением освободиться от действительных оков, то оказалось бы, что подобное освобождение предполагает такое изменение, которое является общим для него и для огромного множества других людей, и что это освобождение, в свою очередь, производит определенное изменение в состоянии мира, которое опять-таки является общим для него и для других. Стало быть, хотя его «Я» «остается» и после освобождения, но это уже совершенно измененное Я, находящееся совместно с другими индивидами в изменившейся общественной обстановке, которая является общей для него и для других индивидов предпосылкой, общей предпосылкой – как его, так и их – свободы; и стало быть единственность, несравнимость и независимость его «Я» опять рассыпается прахом.
Санчо пробует проделать это еще на третий манер.
Стр. 237: «Позор их заключается не в том, что они» (иудей и христианин) «исключают друг друга, а в том, что это происходит только наполовину. Если бы они могли быть вполне эгоистами, то они бы совершенно исключили друг друга».
Стр. 273: «Тот, кто желает только устранить противоположность, понимает ее значение слишком формально и в ослабленном виде. Наоборот, противоположность должна быть обострена».
Стр. 274: «Вы только в том случае не станете больше просто скрывать свою противоположность, если Вы ее вполне признаете и если каждый начнет утверждать себя с головы до пят в качестве единственного… Последняя и решительнейшая противоположность – противоположность между одним Единственным и другим Единственным – по существу выходит за рамки того, чтó называется противоположностью… В качестве Единственного Ты не имеешь больше ничего общего с другими индивидами, а потому и ничего отделяющего Тебя от них или враждебного им… Противоположность исчезает в совершенной… раздельности или единственности».
Стр. 183: «Я не хочу ни иметь что-либо особенное, ни быть чем-то особенным в сравнении с другими; другие не служат для Меня меркой… Я хочу быть всем, чем Я могу быть, и иметь все, что Я могу иметь. Чтó мне до того, являются ли другие чем-то подобным Мне и имеют ли они что-нибудь подобное? Совершенно равным, тем же самым они не могут ни быть, ни обладать. Я не причиняю им никакого ущерба, как не причиняю Я ущерба скале тем, что имею перед ней преимущество движения. Если бы они могли это иметь, то имели бы. Не причинять другим людям никакого ущерба – вот что означает требование не иметь привилегий… Не следует считать себя „чем-то особенным“, например иудеем или христианином. Но Я и не считаю Себя чем-то особенным, Я считаю Себя единственным. Правда, у Меня есть сходство с другими людьми, но это обнаруживается лишь при сравнении или рефлексии, на деле же Я являюсь несравненным, единственным. Моя плоть – не их плоть. Мой дух – не их дух. Если Вы подведете их под общие понятия: „плоть“, „дух“, то это – Ваши мысли, не имеющие никакого отношения к Моей плоти, к Моему духу».
Стр. 234: «От эгоистов гибнет человеческое общество, ибо они уж не относятся друг к другу как люди, а выступают эгоистически как Я против совершенно отличного от Меня и враждебного Ты».
Стр. 180: «Как будто не всегда один индивид будет искать другого, как будто не всегда один будет приспособляться к другому, раз он в нем нуждается. Но разница в том, что теперь отдельный индивид будет действительно объединяться с другим отдельным индивидом, между тем как прежде он был связан с ним узами».
Стр. 178: «Только будучи единственными, Вы можете общаться друг с другом в качестве того, чем Вы действительно являетесь».
