Разыскания истины - Мальбранш Николай (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗

ибо, если мы разумны, то мы любим их, не имея основания их любить, потому что мы не познаем ясно, чтобы они были достойны

362

любви, и мы знаем, напротив, что они ее не заслуживают. Но удовольствие нас обольщает и заставляет нас любить их; и слепая, извращенная любовь к удовольствию есть истинная причина ложных суждений людей о предметах морали.

ГЛАВА XI

О любви к удовольствию и ее отношении к умозрительным наукам. — I. Как она препятствует нам открыть истину. — II. Некоторые примеры.

Наша наклонность к чувственным удовольствиям, будучи плохо направлена, не только служит источником опасных заблуждений, в которые мы впадаем в вопросах морали, и общею причиною извращения наших нравов; — она есть также одна из главных причин расстройства нашего разума и незаметно вовлекает нас в очень грубые, хотя и менее опасные, заблуждения в вопросах чисто спекулятивных, потому что эта наклонность мешает нам прилагать достаточное внимание к вещам, нас не затрагивающим, чтобы понять

их и правильно судить о них.

Мы говорили уже неоднократно о той трудности, которую представляет для людей прилежание к несколько абстрактным предметам, потому что этого требовал предмет, о котором говорилось тогда. Мы говорили о том в конце первой книги, когда показали, что чувственные идеи более затрагивают душу, чем чистые идеи разума, а потому она часто более занимается внешностью, чем самою вещью;

объясняли это и во второй книге, когда, говоря о нежности мозговых фибр, мы показали, отчего происходит слабость некоторых женственных умов. Наконец, говорили о том же в третьей книге, когда толковали о внимании разума и когда следовало показать, что наша душа вовсе не внимательна к вещам чисто спекулятивным, но гораздо более внимательна к вещам, ее затрагивающим и заставляющим ее чувствовать удовольствие или страдание.

Наши заблуждения почти всегда имеют несколько причин, которые все вместе содействуют возникновению их; так что не следует думать, что по недостатку порядка мы повторяем иногда почти одно и то же и указываем несколько причин одним и тем же заблуждениям; это происходит оттого, что их в самом деле несколько. Я не говорю о реальных причинах, ибо мы часто говорили, что единственная реальная и действительная причина есть злоупотребление своею свободою, которою мы не пользуемся хорошо уже потому, что не пользуемся ею всегда, насколько можем, как мы это объяснили в самом начале этого сочинения.'

' См. вторую главу.

363

Итак, не должно порицать нас за то, что желая сделать вполне понятным, как, например, чувственная внешность, в которую облекаются вещи, поражает нас и заставляет впадать в заблуждение, мы были вынуждены говорить ранее в других книгах, что мы имеем наклонность к удовольствиям, что, по-видимому, должно было отложить до этой книги, говорящей о врожденных наклонностях, и точно так же о некоторых других вещах в других местах. Вся беда от этого лишь та, что нам не придется говорить здесь о многом, что мы были бы принуждены объяснить, если бы не сделали этого в другом месте.

Все в человеке так сильно зависит одно от другого, что часто мы бываем как бы подавлены множеством вещей, которые приходится сказать одновременно, чтобы объяснить суть нашей мысли. Иногда бываешь вынужден не разделять вещи, связанные по природе одни с другими, и тем нарушаешь предположенный заранее порядок, если этот порядок, как оно неизбежно бывает в некоторых случаях, только вносит путаницу. Однако и со всем тем невозможно передать другим все, что думаешь. Все, на что можно надеяться, это дать читателям возможность открыть самим с удовольствием и легкостью то, что сам находишь с большим трудом и мучением. А так как нельзя ничего открыть без внимания, то главным образом следует изучить средство сделать других внимательными. Вот что мы и пытались сделать, хотя сознаем, что оно нам мало удалось, и мы признаемся в своем недостатке тем охотнее, что это наше признание побудит наших читателей самих стать внимательнее, чтобы помочь этому и постичь сущность предметов, которые, без сомнения, заслуживают быть постигнутыми.

Заблуждения, в которые нас вводит наша наклонность к удовольствиям и вообще ко всему, что нас затрагивает, бесчисленны, потому что эта наклонность рассеивает созерцание разума, непрестанно прилагает его к смутным идеям чувств и воображения и заставляет нас судить обо всем с поспешностью, сообразуясь только е тем отношением, какое эти вещи имеют к нам.

I. Мы видим истину только тогда, когда видим вещи такими, каковы они в действительности, и мы никогда не видим их такими, каковы они в действительности, если не видим их в том, кто содержит их в себе умопостигаемым образом. Когда мы видим вещи в себе, мы видим их только весьма несовершенным образом; или, вернее, мы видим только свои ощущения, но не вещи, которые желаем видеть и о которых мы ложно думаем, что видим их.

Чтобы видеть вещи такими, каковы они сами в себе, нужно прилежание, потому что в этой жизни мы имеем общение с Богом лишь путем труда и усилия. Но чтобы видеть вещи в нас, не нужно никакого прилежания с нашей стороны, потому что мы чувствуем то, что нас затрагивает даже против воли. Мы не находим от природы пленительного удовольствия в том общении, какое имеем с Богом, чистые идеи вещей нас не затрагивают вовсе. Так что наша

364

наклонность к удовольствию не заставляет нас прилежать и не соединяет с Богом; обратно, она отвращает нас от Него и удаляет непрестанно, ибо эта наклонность постоянно заставляет нас рассматривать вещи по их чувственным идеям по той причине, что эти ложные и смутные идеи нас затрагивают. Итак, любовь к удовольствию и действительное наслаждение удовольствием, которое пробуждает и укрепляет любовь к нему, нас непрестанно удаляет от истины, чтобы повергнуть в заблуждение.

Следовательно, люди, желающие приблизиться к истине, чтобы просветиться ее светом, должны начать с отрешения от удовольствия. Они тщательно должны избегать всего, что затрагивает и приятно занимает дух, ибо чувства и страсти должны умолкнуть, если вы хотите внимать словам истины; удаление от мира и презрение всего чувственного необходимо как для совершенства разума, так и для обращения сердца.

Когда наши удовольствия сильны, когда наши чувства живы, мы неспособны к самым простым истинам, и мы не бываем даже согласны с общими понятиями, если они не заключают в себе нечто чувственное. Когда наши удовольствия или другие наши чувства умеренны, мы можем познать некоторые простые и легкие истины;

но если бы мы могли совершенно избавиться от удовольствий и чувств, мы были бы способны легко открыть самые отвлеченные и труднейшие истины; ибо по мере того как ее ясной и отчетливой идее, что не сущее не имеет свойств; что вещь не может обратиться в ничто без чуда; что никакое тело не может двигаться своими собственными силами; что тело, находящееся в движении, не может сообщить телам, встречающимся на пути, больше движения, чем имеет само и т. п. Они никогда не рассматривали эти аксиомы настолько пристально и отчетливо, чтобы ясно увидать истину их, зато они иногда производили опыты, которые их не правильно убедили в том, что некоторые из этих аксиом не истинны. Они видели, что в известных случаях сталкивающиеся тела после толчка двигались с большею скоростью, чем до толчка, а в других случаях — с меньшею. Они часто видели, как простое прикосновение какого-нибудь видимого тела внезапно вызывало сильные движения. И это чувственное созерцание некоторых опытов, причин которых они не понимали, заставило их заключить, что природные силы могут и увеличиваться, и уничтожаться. Не должны ли они были принять во внимание, что при встрече движущихся тел движения могут передаваться от видимых тел невидимым или, в других случаях, от тел невидимых видимым? Когда тело висит на веревке, то не ножницы, которыми перерезают веревку, сообщают движение этому телу, а невидимая материя. Когда в кучу пороха бросают уголь, то не движение этого угля, а невидимая материя разъединяет все частицы этого пороха и сообщает им движение, которое может разрушить дом. Тысячью неизвестных способов невидимая материя сообщает свое движение телам грубым и видимым. По крайней мере,