Вечная философия - Хаксли Олдос (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Бог требует от нас добросовестного исполнения мельчайшего пустяка, который нам предписан Богом, а не истового стремления к вещам, к которым нас не призывали.
Нет в мире человека, который не мог бы без трудностей достичь самого выдающегося совершенства, с любовью выполняя простые и неприметные обязанности.
Некоторые люди судят о ценности благих дел только по их естественным свойствам или по их сложности, отдавая предпочтение выдающемуся и сияющему. Сии люди забывают, что христианские добродетели, вдохновленные Богом, должны рассматриваться с точки зрения благодати, а не природы. Почетность и сложность благого поступка, несомненно, влияют на то, что по сути является его добавочной ценностью, но вся сущностная ценность происходит только от любви.
Свят тот, кто знает, что каждая секунда нашей жизни – это кризис, ибо каждую секунду мы встаем перед важнейшим выбором: между путем, который ведет к смерти и духовному мраку, и путем, который ведет к свету и жизни, между сугубо временными интересами и вечным порядком, между нашей личной волей или волей условной проекции нашей личности – и волей Бога. Чтобы быть готовым к экстренным ситуациям в этой жизни, святой проходит соответствующую психофизическую подготовку так же, как ее проходят солдаты. Но в то время как цели военной подготовки ограничены и очень просты, а именно – воспитать в человеке храбрость, трезвость мысли и способность эффективно работать в команде, чтобы убивать других людей, с которыми у них лично нет никаких распрей, – цели духовной подготовки гораздо менее узкоспециальны. Первая цель – привести человека в состояние, в котором он, устранив все затмевающие Бога препятствия между собой и реальностью, сможет постоянно осознавать божественную Основу себя и всех вещей. Вторая цель, служащая для достижения первой, – это принимать все, даже самые тривиальные моменты повседневной жизни без злобы, жадности, самонадеянности или добровольного невежества, но всегда только с любовью и пониманием. Поскольку задачи такой подготовки безграничны – ведь для того, кто любит Бога, любое мгновение – это мгновение кризиса, – духовная подготовка несравненно тяжелее и требовательнее, чем военная муштра. Хороших солдат много, святых – мало.
Мы увидели, что в критических ситуациях специально подготовленные солдаты обычно забывают о своих врожденных и приобретенных особенностях, с которыми обычно отождествляют свое существование, и, выходя за пределы своего «я», ведут себя определенным образом – неизменно лучше, чем на личностном уровне. Сказанное о солдатах можно отнести и к святым, но с одним важным отличием: в то время как военная муштра готовит быть самоотверженными только в определенных, очень особенных обстоятельствах и по отношению только к определенной категории людей, цель духовной подготовки – научить людей быть самоотверженными в любой жизненной ситуации. Это и не может быть иначе, ибо все, что мы делаем и будем делать, зависит в конечном счете от того, как мы видим Природу Вещей. Философия, которая рационализирует силовую политику и оправдывает войну и военную подготовку, – это всегда (независимо от религии, которой официально придерживаются политики и военные) чудовищно далекая от реальности доктрина национального, расового или идеологического идолопоклонничества, неизбежным итогом которого становится идея «расы господ» и «дикарей с бранью на устах».
Жизнеописания святых недвусмысленно показывают, что духовная подготовка приводит к выходу за пределы личностного не только в особых боевых условиях, но в любых обстоятельствах, с любыми существами, позволяя святому «возлюбить врага своего» или, если он буддист, даже не признавать существования своих врагов, но относиться ко всем живым существам – и к людям, и к животным – с равным состраданием и беспристрастной доброжелательностью. Те, кто победил и пришел к постижению Бога в единении, начинали свой путь из самых разных точек. Кто-то был мужчиной, кто-то – женщиной, кто-то рожден деятелем, кто-то – мыслителем. Не найти среди них двух людей, наделенных одинаковым темпераментом или одинаковой физической конституцией; моральная, материальная и интеллектуальная обстановка, в которой они вели свою жизнь, была у каждого своя, совершенно отличная. Тем не менее в своей святости, в своем приобщении к Богу и знании, которое делает их «совершенными, как совершенен Отец их небесный», они потрясающе похожи. Их действия одинаково бескорыстны, и их постоянно вспоминают, так что в каждое мгновение они знают, кто они и какова их истинная связь с вселенной и ее духовной Основой. Даже о самых простых, заурядных людях можно сказать, что имя им – Легион, а уж тем более о необычайно сложных личностях, которые отождествляют себя с широким спектром различных настроений, стремлений и мнений. Святые же, напротив, никогда не бывают двоедушными или нерешительными, они всегда едины и, как бы могуч ни был их интеллект, в корне просты. Многогранность Легиона уступила место однонаправленности ума – не порочной нацеленности, строящейся на честолюбии, или корысти, или жажде власти и славы, даже не одной из более благородных, но все же слишком человечных нацеленностей на искусство, учение и науку, которые являются самоцелью, и на высшую, над-человеческую однонаправленность, которая становится самой сутью тех душ, которые сознательно и последовательно движутся к конечной цели человека, к постижению вечной реальности. В одном из текстов Палийского канона есть притча о брахмане Дрона, который, увидев Благословенного, сидящего у подножия дерева, спросил его: «Ты дэва?» А Всевышний ответил: «Нет». – «Ты гандхарва?» – «Нет». «Ты якша?» – «Нет». «Ты человек?» – «Я не человек». Когда брахман спросил, кто же он такой, Благословенный ответил: «Злые влияния, желания, не-уничтожение которых индивидуализировало бы меня в дэву, грандхарву, якшу или человека, я полностью искоренил. Знай потому, что я Будда».
Здесь можно мимоходом отметить, что только те, кто обладает однонаправленностью ума, могут поклоняться одному Богу. В теории монотеизм может быть принят любым человеком, имя которому – Легион. Но когда нужно перейти от теории к практике, от дискурсивного знания к непосредственному соприкосновению с единым Богом, монотеизм может существовать лишь там, где есть цельность сердца. Знание – в знающем, и свойства его зависят от свойств знающего. Если психике знающего присуща множественность, то вселенная, которую он познает на основании личного опыта, будет политеистичной. Будда отказывался делать какие-либо изречения об абсолютной божественной реальности. Все, о чем он говорил, – это нирвана, переживание, доступное только тем, кто отличается полным самоотречением и однонаправленностью. То же переживание другие называли единением с Брахманом, с Аль-Хакком, с имманентной и трансцендентной божественной Основой. Строго придерживаясь в этом вопросе позиции операционалиста, Будда говорил только о духовном переживании, а не о метафизической сущности, которую богословы других религий, а также более позднего буддизма считали объектом и (поскольку, по размышлении, знающий, познаваемое и знание суть одно) в то же время субъектом и сущностью этого переживания.
Неразумные люди, которые произносят цветистые речи, прельстясь буквой Вед, говорят, что нет ничего выше этого.
Исполненные желаний, стремящиеся к небесам и действующие ради хорошего перерождения – они совершают различные ритуалы для обретения наслаждения и власти.
Те, кто сильно привязан к наслаждению и власти или чей ум увлечен этим, не обретут устойчивого сосредоточения разума на Боге.
Среди образованных людей и работников умственного труда жития святых сейчас не пользуются большой популярностью. Это и неудивительно. Образованные и наделенные деятельным умом люди питают неутолимую тягу к новому, к разнообразию и к развлечениям. Но святые, какими бы внушительными ни были их таланты и какой бы деятельностью они ни занимались, неустанно сосредоточены только на одном предмете – на духовной реальности и на средствах, с помощью которых они и их собратья могут прийти к познанию реальности в единении. Что же касается их деятельности, то она столь же монотонно однообразна, как и их мысли, ибо при любых обстоятельствах они проявляют самоотверженность, терпение и неустанную любовь к ближнему. А потому неудивительно, что жизнеописания этих мужчин и женщин пылятся на полках. На каждого хорошо образованного человека, который знает что-то об Уильяме Ло, приходится две или три сотни людей, которые читали о жизни его более юных современников в описании Босуэлла. Почему? Потому что, пока смертельная болезнь не приковала Джонсона к постели, его личность была завораживающе многогранна, в то время как Ло, при всех его превосходных талантах, был почти абсурдно прост и прямодушен. Легионы предпочитают читать о Легионах. И именно по этой причине во всем многообразии эпических саг, драм и романов почти не сыщешь образов истинных, всецело преданных Богу святых.
