Этика, или познай самого себя - Абеляр Пьер (читать книги регистрация .TXT) 📗
Любовь не ищет своего
(1 Кор. XIII, 5), и еще:
Никто не ищи своего, но каждый пользы другого
(там же, X, 24). Итак, если мы должны избегать прегрешений не столько из-за нанесения нам ущерба, сколько из-за ущерба для Бога, то, право же, тем более нужно избегать того, что больше оскорбляет Его. Потому, если мы вспомним поэтическую сентенцию о почитании нравов:
33
Квинт Гораций Флакк. Эподы, i, XVI, 52.
Они ненавидят грехи, любя добродетель
33
,— то чем больше внушаемая им ненависть, тем постыднее они сами себя почитают; чем дальше они удаляются от уважения добродетели, тем естественнее для них оскорбление других.
Наконец, поскольку мы тщательнее разбираем грехи по одному, сопоставляя их друг с другом, можно сравнить грехи простительные с преступными, а именно: с возлияниями, чревоугодием, клятвопреступлением и неверностью. И мы задаем вопрос: нарушение чего — наибольший грех? Или; где больше презирается и чем более всего оскорбляется Бог? Я не знаю,— может быть, ты ответишь, почему некоторые философы считали, что все грехи равны? Но если ты хочешь следовать этой философии, даже больше — явной глупости,— то это значит хорошо уметь избегать и преступных, и простительных грехов, плохо совершать и те, и эти. Почему, в таком случае, кто-то считает, что воздерживаться от простительных грехов предпочтительнее воздержания от преступных? Потому что, если кто-то спросит, на каком основании мы можем заключить, что неверность более угодна Богу, чем чревоугодие, то Божественный Закон, как я полагаю, может нам объяснить, что он не установил никакого возмездия за последний проступок, тогда как за первый устанавливает не какое-то простое наказание, но осуждение на жесточайшую смерть. Ибо неверность оскорбительна для любви к ближнему, в которой апостол видит исполнение Закона (Рим. XIII, 10) и, коль скоро она противоположна этой любви, она и карается сильнее.
Но, сравнив таким образом по отдельности грехи простительные с преступными, не хотим ли мы напоследок обсудить их в целом, чтобы полностью удовлетворить всех,— разумеется, на наш салтык? Я никоим образом от этого не уклоняюсь. Итак, предположим, что некто с большим тщанием избегает всех простительных грехов, не заботясь о том, чтобы уклониться от преступных. И хотя он полностью избегает первых, он нацелен на вторые. Кто же поверит, что здесь он согрешил менее тяжко и что он стал лучше, если, остерегаясь тех
note 149
, он стал жертвой этих
note 150
? Последовательно сравнив таким образом, как мы и сказали, все виды грехов как по отдельности, так и вместе, я полагаю, стало очевидным, что воздержание от простительных, а не от преступных грехов еще не заслуживает похвалы и не является свидетельством большего совершенствования. Если, однако, кто-то, стремясь избегать прежде всего преступных грехов, а затем, как это случается, пожелал бы избежать и других, простительных,— то результатом этого (хотя я и настаиваю, что к совершенству его ведет лишь добродетель) не является ни установление совершенной добродетели, ни то, что воздержание от простительных грехов становится примером для воздержания от преступных, ни равное воздаяние за каждый из них. Ибо при строительстве какого-либо здания те, кто завершает его
note 151
, делают зачастую менее тех, кто прежде трудился над тем, чтобы закончить его
note 152
, положив последнюю жердь на венец дома, так как только таким образом конструкция дома становится окончательной, ибо, пока она не завершена, и дела бы не было.
Я полагаю, что для познания греха достаточно сколь можно полнее представить его в сознании, ведь избежать его можно тем успешнее, чем более тщательно он познан. Конечно, нет предела в познании зла, и никто не может избежать порока, если не стремится познать его.
Об отпущении грехов
34
Цитата не обнаружена. По предположению Д. Е. Ласкомба, не исключено, что это — одна из многочисленных медицинских аллюзий, встречающихся у св. Иеронима. См.: Pease A. S. Medical allusions in the Works of St. Jerome//Studies in Classical Philology, XXV. Harvard, 1914. Pp. 73—86.
35
aurelii augustini epistola ad macedonium//mpl, t. 33, col. 662.
36
Цитата ме обнаружена.
37
См.: marcus-tullius cicero. de inventione,i, 109. .
Описав душевную рану, попытаемся указать и средство врачевания, как то следует по Иерониму:
Врач, если ты опытен, то так же, как ты установил причину болезни, укажи нам и средство исцеления
34
. Поскольку мы оскорбили Бога прегрешением, остается искать средства, какими мы можем с Ним примириться. Для примирения грешника с Богом есть три
note 153
: раскаяние, исповедь, искупление.
Что называется собственно раскаянием?
Собственно раскаянием называется скорбь души над тем, относительно чего она провинилась, ибо ей, разумеется, совестно превращаться во что-то
note 154
. Раскаяние может возникнуть из любви к Богу, и тогда оно благотворно. Можно раскаяться в каком-либо
note 155
ущербе, которым мы не хотели бы тяготиться. Таково раскаяние осужденных, о которых сказано в Писании:
Видящие, они будут взволнованы ужасным страхом, они удивятся внезапному откровению нежданного спасения, движимые раскаянием, будут они говорить между собой и застонут от нехватки духа, говоря: «Вот те, кого порой мы выставляли на посмеяние»
и т. д. Можно прочесть и о раскаянии Иуды в своем предательстве Господа, но полагаем, что оно проистекало из осознания не вины за грех, а своего падения, так как он понял, что осужден всеобщим судом. Ведь если кто-либо увлек кого-то другого на погибель деньгами или каким-либо иным образом соблазнил его, то нет изменника презреннее его, никто не верит ему, и уж тем более — тот, кто испытал его вероломство. Именно поэтому мы ежедневно видим, что многие
note 156
, готовясь к уходу из этой жизни, раскаиваются за совершеннее гнусности и оплакивают их с тяжкими угрызениями совести, руководимые не столько любовью к Богу, которого они оскорбили, или ненавистью к совершенному греху, сколько страхом перед мучениями, в которые, как они боятся, будут ввергнуты. Люди эти пребывают в таком нечестии оттого, что их удручает не столько беспокойство о вине, сколько тяжесть близящегося праведного наказания, ибо они не столько ненавидят то, что совершили, как бы скверно то ни было, сколько праведный Божий суд, потому что страшатся кары, ненавидя скорее праведность, нежели беззаконие. Именно этих с давних пор слепцов, призванных, правда, к тому, чтобы отвратиться от своих злодейств, Божий суд причисляет к осужденным. Он решительно отвращает Свое лицо от впавших в слепоту, ибо они не ведают спасительного раскаяния и не способны воспринять муку, так или иначе нужную для оправдания. Ведь мы, ежедневно наблюдая за умирающими, слышим их тяжкие стоны, оттого что их серьезно обвиняют в ростовщичестве, грабежах, притеснениях бедняков или в каких-то иных нечестивых поступках, которые они совершали, и они обращаются за советом к священнику о том, как исправиться. Но когда им, как следует, рекомендуют прежде всего возместить награбленное у других, продав имение, а они, как о том Говорит Августин, имея возможность возвратить добро, принадлежащее другому, его не возвращают,— то действуют они не из раскаяния, но из притворства; в их ответе — признание, что их раскаяние суетно
