Собрание сочинений, том 18 - Маркс Карл Генрих (версия книг txt) 📗
И в самом деле, этим господам пора было подумать о прикрытии своего тыла. 1 и 2 июня — роковые дни для раскольников — состоялся съезд швейцарских рабочих в Ольтене. Из восьмидесяти делегатов оказалось целых пять юрцев. Было предложено учредить централизованный Швейцарский рабочий союз.
В противовес этому пятеро юрцев предложили искусно обшитую всевозможными оговорками федеративную систему, которая лишила бы всю организацию способности действовать. Будучи в безнадежном меньшинстве, они занялись тем, что стали, как и в Гааге, отнимать время у других. Все воскресенье съезд потерял на прения по этому так называемому «принципиальному вопросу». Наконец, большинство оказалось вынужденным, точь-в-точь как в Гааге, заставить замолчать этих несносных говорунов, чтобы перейти наконец к деловой работе. В понедельник было попросту решено учредить централизованный союз, в ответ на что пятеро проповедников, огласив ничего не говорящее заявление, покинули зал и отправились по домам. И эти-то люди, оказавшиеся полнейшими нулями в своей собственной стране, клянутся в течение ряда лет, что они призваны реорганизовать Интернационал!
Но беда никогда не приходит одна. В Италии, где анархисты из лагеря раскольников шумят сейчас во всю мочь, один из них, Крешио из Пьяченцы, послал свою новую газету «Avvenire Sociale» («Социальное будущее») Гарибальди, на которого эти господа все время рассчитывают как на одного из своих. Газета была полна гневных выкриков против того, что они называют «авторитарным принципом», который, на их взгляд, является корнем всех зол. Гарибальди ответил на это:
«Дорогой Крешио! Сердечное спасибо и т. д. Вы хотите в своей газете вести войну против лжи и рабства, это — прекрасная программа. Но я полагаю, что борьба с принципом авторитета является одной из тех ошибок Интернационала, которые мешают его успехам. Парижская Коммуна пала потому, что в Париже не было никакой авторитетной власти, а лишь одна анархия».
Старый борец за свободу, который в одном 1860 г. сделал больше, чем попытаются сделать когда-либо на своем веку все анархисты, вместе взятые, знает цену дисциплине, тем более, что ему приходилось самому всегда дисциплинировать свои боевые силы, и притом не муштрой, не постоянной угрозой расстрела, как это делает официальная военщина, а прямо перед лицом врага.
Мы все еще, к сожалению, не исчерпали списка злоключений, которые постигли раскольников. Одного только им не хватало, но вот случилось с ними и это. Газета «Neuer Social-Demokrat», полицейский нюх которой давно уже почуял знакомый душок у этих исконных разрушителей Интернационала, теперь целиком встала на их сторону. В № 68 газета обнаруживает, что проект устава, выработанный бельгийцами, — фактически вышедшими из Интернационала, — вполне соответствует ее взглядам, и обещает присоединиться к раскольникам. Ничего лучшего мы не могли желать. Когда Гассельман и Газенклевер появятся на конгрессе раскольников, тогда раскольническая организация обретет свой истинный характер. Справа Бакунин, слева Газенклевер, а посередине злосчастные бельгийцы, которых водят за нос их же прудонистскими фразами!
Написано Ф. Энгельсом 19—20 июня 1873 г.
Напечатано в газете «Der Volksstaat» № 53, 2 июля 1873 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
Ф. ЭНГЕЛЬС БАКУНИСТЫ ЗА РАБОТОЙ
Только что опубликованный доклад гаагской комиссии о тайном Альянсе Михаила Бакунина [«l'alliance de la democratie Socialiste». London, 1873. Немецкое издание вышло под заглавием «Ein Komplott gegen die Internationale». (Издательство «Vorwarts».) (Примечание Энгельса к изданию 1894 года.)] (смотри статью «Калиостро Бакунин» в № 87 и следующих «Volksstaat» [379]) раскрыл перед рабочим миром тайные происки, мошеннические проделки и пустозвонство, посредством которых пытались поставить пролетарское движение на службу раздутому честолюбию и эгоистическим целям нескольких непризнанных гениев. Вместе с тем в Испании эти спесивые хвастуны дали нам возможность познакомиться также и с их практической революционной деятельностью.. Посмотрим же, как осуществляют они свои ультрареволюционные фразы об анархии и автономии, об уничтожении всякого авторитета, в особенности государственного, о немедленном и полном освобождении пролетариата. Теперь мы, наконец, можем это сделать, так как, помимо газетных сообщений о событиях в Испании, располагаем уже докладом Новой мадридской федерации Интернационала, представленным Женевскому конгрессу.
Как известно, в Испании к моменту раскола Интернационала имели перевес члены тайного Альянса; значительное большинство испанских рабочих пошло за ними. И вот, когда в феврале 1873 г. была провозглашена республика, испанские альянсисты оказались в очень затруднительном положении. Испания страна настолько отсталая в промышленном отношении, что там и речи быть не может о немедленном полном освобождении рабочего класса. Прежде чем дело дойдет до этого, Испания необходимо должна пережить еще различные предварительные ступени развития и устранить с пути целый ряд препятствий. Пройти эти предварительные ступени в возможно более короткий промежуток времени, быстро устранить эти препятствия, — таковы были шансы, которые открывала республика. Но использовать эти шансы можно было лишь посредством деятельного политического вмешательства испанского рабочего класса. Масса рабочих чувствовала это; она стремилась повсюду к тому, чтобы участвовать в событиях, чтобы использовать удобный случай для действия, не предоставляя, как до сих пор, свободного поприща для действия и для интриг имущих классов. Правительство назначило выборы в учредительные кортесы; какую позицию должен был занять Интернационал? Главари бакунистов были в величайшей растерянности. Дальнейшая политическая бездеятельность становилась со дня на день все более смешной и невозможной; рабочие хотели «видеть дело». С другой стороны, альянсисты много лет проповедовали, что не следует принимать участия ни в какой революции, которая не имеет целью немедленное полное освобождение рабочего класса, что предпринять какое-либо политическое действие значило бы тем самым признать государство, этот источник всякого зла, и что именно поэтому участие в каких-либо выборах является преступлением, заслуживающим смертной казни. Как вышли они из этого тупика, поясняет нам вышеупомянутый мадридский доклад:
«Те самые люди, которые отвергли гаагскую резолюцию о политическом действии рабочего класса и попрали Устав Интернационала, вызвав этим раскол, внутреннюю борьбу и дезорганизацию в рядах Интернационала в Испании, те самые люди, которые имели бесстыдство изображать нас в глазах рабочих честолюбивыми карьеристами, стремившимися под предлогом завоевания господства рабочим классом захватить власть в свои руки; эти самые люди, называющие себя автономистами, анархистами-революционерами и т. п., на этот раз с жаром бросились делать политику, по — самую худшую, буржуазную политику. Они прилагали усилия не к тому, чтобы доставить политическую власть рабочему классу, — напротив, к этой идее они питают отвращение, — а к тому, чтобы помочь прийти к власти одной из фракций буржуазии, состоящей из авантюристов, честолюбцев и карьеристов и называющей себя республиканцами — интрансижентами (непримиримыми).
Уже накануне общих выборов в учредительное собрание рабочие Барселоны, Алькоя и других мест потребовали разъяснения, какой политики следует держаться рабочим как в парламентской, так и во всякой другой борьбе. С этой целью было устроено два больших собрания: одно в Барселоне, другое в Алькое; в обоих случаях альянсисты всеми силами противились тому, чтобы была твердо установлена политическая линия, которой должен был бы держаться Интернационал» (nota bene [заметьте. Ред.]: их Интернационал). «Итак, было решено, что Интернационалу, как организации, совсем не следует заниматься политической деятельностью, но что члены Интернационала, каждый на свой страх и риск, могут действовать, как им угодно, и примыкать к любой партии, к какой им заблагорассудится, — в силу их пресловутой автономии! Каков we был результат применения такой нелепой доктрины? — Основная масса членов Интернационала, включая анархистов, приняла участие в выборах без программы, без знамени, не имея собственных кандидатов, и, таким образом, способствовала тому, что избраны были почти исключительно буржуазные республиканцы. В палату вошли только два или три рабочих — люди, которые абсолютно никого не представляют, которые ни разу не возвысили голоса в защиту интересов нашего класса и которые преспокойно голосуют за все реакционные предложения, вносимые большинством палаты».
