Эзотерический мир. Семантика сакрального текста - Розин Вадим Маркович (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
Ю. Ш. Бога нельзя понимать как идею! Его нельзя мыслить как несуществующего. Об этом написал еще св. Ансельм Кентерберийский. Про бытологический довод Вам следовало все же знать, если Вы претендуете на философский профессионализм.
В. Р. Не претендую. Однако я хотел поговорить именно с Вами еще и потому, что хотел понять, как может современный ученый и философ одновременно верить и в Бога. Поясню свое недоумение. Привычка к историческому и культурологическому объяснению делает лично для меня невозможным принять в качестве одной из предпосылок исторической эволюции Бога или какую-нибудь другую трансцендентальную сущность. Зачем полагать заранее существование некоторого разума, сознания, идеи Творения, Любви, если все это нужно вывести, показать, как это возникло в культуре и истории, в опыте людей. И пока мне все это удавалось сделать, я сумел как-то объяснить и формирование науки, и формирование искусства, и даже какие-то моменты эзотерического и религиозного сознания. А что я не сумел объяснить, объяснят другие.
Но, конечно, я понимаю, что жизнь не сводится к научному объяснению, что вера нужна не для научных объяснений, а именно чтобы жить, чтобы преодолеть страх смерти, почувствовать почву под ногами, жить духовно и т. д. и т. п. Но если я философ и ученый, то почему бы мне не попытаться решить все эти проблемы, стоя на почве философии и науки? Кажется, Мишель Фуко писал, что современная эпоха началась с того момента, когда человек смог решить все свои проблемы, разобраться в себе самом только с помощью мышления. Я, правда, так не считаю, я думаю, что не меньшее значение имеет жизненный опыт человека, но, действительно, с указанными выше вечными проблемами я справляюсь с помощью своего мышления, реагирующего, однако, и на опыт моей жизни.
Есть ли у меня трансцендентальный опыт? Мне кажется, какой-то есть — это опыт отдельных сновидений, исключительных по силе переживаний музыки, некоторых размышлений и переживаний. Однако осознание этого опыта не ведет меня к необходимости принятия, например, идеи Бога. Но, предположим, не я, а другой ученый принял эту идею и реальность. Как в его голове совмещаются два разных способа мышления — научно-философский и религиозный. У меня лично они не совмещаются, а у Вас прекрасно сосуществуют. Конечно, я знаю рассуждения типа: Бог создал мир, а далее мир развивается по законам природы или: «познавая природу, мы лучше постигаем замысел Бога». Но ведь это — всего лишь шов, соединяющий две разноприродных «материи», всего лишь компромисс, позволяющий человеку не распасться на две половины. Но, кстати, объективации это не мешает, объективации все равно. Полагать вовне как объективно существующее, как реальность можно и целостную личность, и амбивалентную, и гомогенное сознание и негомогенное. Поэтому можно объективировать и Бога, и Природу одновременно. Другими словами, может быть все дело в типе личности и сознания — я, к примеру, стремлюсь к целостности и однородности мышления и сознания, а Вы, скажем, к тому, чтобы себя реализовать полнее и в науке, и в философии, и в религии, поскольку в Вашей Душе все это есть.
Ю. Ш. Если у Вас имеются дурные привычки, скажем, к историческому и культурологическому объяснению, то поскорее избавьтесь от них. До добра они Вас не доведут. А говоря всерьез, если Вы заранее культуру ставите над богом, рассматриваете Священное писание только как культурный текст, то Вы безнадежны. Вы, фактически, априори ввели предпосылку, с которой я согласиться не могу. Какая же беседа между нами тогда возможна? Как Вы, «профессиональный философ», противопоставляете идею и реальность? А Платон — дурак, что ли? В христианском монотеизме бог есть «тот кто есть», именно это выражает Его имя Яхве, а «идея бога» — это нелепый мыслительный конструкт.
Научно-философский и религиозный способ мышления в Вашей бедной голове не совмещаются по очень простой причине. О втором Вы не имеете ни малейшего понятия, т. е. совмещать Вам нечего. А у человека, живущего и в том, и в другом, они не просто совмещаются, но взаимно усиливают друг друга. Примеров здесь не так мало: св. Фома Аквинский, св. Альберт Великий, Б. Паскаль, Коперник, А. Швейцер, П. Тейяр де Шарден… никакой это не компромисс и не шов, а взаимное воспоминание. Именно перечисленные выше, и с ними Ваш покорный слуга, обладают целостностью, а Вы только к этому стремитесь, выбрав заведомо не ведущий к цели путь — вырезания одной половины личности. Вы рассуждаете о религии как евнух о женщинах: знает, что они привлекательны, но ощутить это не может. И никто ему объяснить не сумеет.
В. Р. А как Вы решаете проблему Зла, и что именно имеете в виду, говоря о Боге. Бердяев, например, споткнулся на этих проблемах. Так как для него Бог и Зло несовместимы, он пришел к выводу, что наш мир без Бога, что он заброшен Богом, отдан во власть Сатаны. Далее, поскольку для него, как современно мыслящего человека, были неприемлемы натуралистические антропоморфные представления о Боге, он редуцировал Бога к идеям Свободы, Света, Любви и т. д. Но ведь когда мы, например, представляем Бога как Любовь или полноту Бытия, то спрашивается, что здесь остается от религиозной идеи? Тогда и я верю в Бога, поскольку верю в идеи Красоты, Любви, Свободы, Света. Но, с другой стороны, я прекрасно знаю, что в Бога я не верю.
Ю. Ш. Проблема существования зла задолго до Бердяева волновала Лейбница и многих других как проблема Теодицеи — оправдания Бога. Не хотите ли Вы, чтобы я между делом решил еще проблему Теодицеи? Почитайте-ка сначала литературу по этому вопросу. Прочтете — приходите.
В. Р. Кое-что я читал. Теперь о другом. Выше я говорил о своем беспокойстве относительно того, правильно ли я живу. Для религиозного человека правильно жить — это значит осуществить правильный выбор (к Богу), это жизнь в соответствии с его учением, наконец, как заповедовал Христос — помощь людям. И я по-своему стараюсь жить правильно. Для меня правильно жить — значит жить по совести и жить духовно. В России интеллигенция любит это слово, любит поговорить о духовности, и в этом понятии, на мой взгляд, много выспреннего, утопического, уводящего от реальной жизни. И все же заменить желаемый идеал жизни другим словом трудно. Да, хотелось бы жить по совести и духовно. Осознавая собственные представления о духовности, я бы сформулировал следующие четыре положения.
Во-первых, я стараюсь помогать другим людям, избегать зла в разных его формах; если могу, стараюсь противостоять ему.
Во-вторых, я понимаю, что моя жизнь только частично принадлежит мне, что она входит в жизнь в более широком понимании: продолжается, простирается в жизни моих близких, детей, друзей, в прошлом и в будущем. Для меня, например, общение с Аристотелем или Альбертом Швейцером не менее реальная и значимая вещь, чем общение с моими ныне здравствующими друзьями или с Вами. Кстати, по-моему, чтобы так общаться с Аристотелем или, Швейцером нужны душевные способности, сходные с теми, которые нужны для веры в Бога.
В-третьих, духовная жизнь предполагает, на мой взгляд, серьезное отношение к проблемам жизни и смерти, добра и зла, назначения человека и многим другим. Для меня жизнь с этими проблемами — естественное состояние: если бы я не смог над ними размышлять, то вряд ли смог бы жить.
В-четвертых, я стараюсь быть открытым для нового опыта, причем даже такого, который может опрокинуть мои фундаментальные убеждения. Здесь я рассуждаю так: поскольку я стараюсь жить по совести, я спокойно ожидаю и принимаю любой опыт. Да, я не верю в Бога, но если мне удастся пережить религиозный опыт и почувствовать Бога, почему я должен этого бояться и отвергать новую для меня реальность; тем лучше, значит есть жизнь вечная и моя личность вечно будет жить. Но если я этого опыта не буду иметь, то опять же со мной все в порядке, я стараюсь жить по совести и духовно.
Пожалуй, для меня в идею духовности еще входит убеждение, что разные духовные пути (религиозный, эзотерический, атеистический и т. д.) — эквиваленты. Не в том смысле, что они все ведут в одно место (да и что бы это было за место?), а все работают на культуру и Человека, на правильную жизнь гой личности, которая идет духовным путем. Вот почему я сочувствую тому, о чем говорил Сократ на суде: «Не следует ожидать ничего плохого от смерти, и уж если что принимать за верное, так это то, что с человеком хорошим не бывает ничего плохого ни при жизни, ни после смерти и что боги не перестают заботиться о его делах». Для человека неверующего может быть это и звучит странно, но мне действительно кажется, что не следует ожидать ничего плохого от смерти, что наше достоинство и уверенность — в честной и духовной жизни, в стремлении к такой жизни (а что получается, это другой вопрос и часто не нам судить), что как с уверенностью нельзя сказать, что Бог есть, так и то, что его нет.
