Человек против мифов - Берроуз Данэм (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
БОРЬБА ЗА СУЩЕСТВОВАНИЕ
Что же так ясно увидел Спенсер? Повсюду в хаотичном органическом мире господствует закон борьбы. И виды и отдельные особи сражаются за свое существование и в ходе этой борьбы вынуждены пожирать друг друга. Любому организму угрожает опасность стать пищей для другого. Червь – пища для птицы, птица – для охотника. А сам охотник? Он может выпасть из этого пищевого цикла, если будет обходить стороной джунгли или сборища каннибалов. Во всяком случае, нельзя отрицать зависимость жизни от пищи. Тот, кто живет, должен есть, а тот, кто ест, должен убивать.
Итак, интеллектуал XIX в. взирал на космический спектакль, более ужасный, чем тот, который мог привидеться древнему поклоннику Молоха, на зрелище неизбежного эгоизма и неумолимой жестокости. Это была "природа с кровавыми клыками и костями", от вида которой дрогнул Теннисон. Однако Спенсер разглядывал ее с невозмутимым спокойствием и принялся извлекать определенные уроки для общества.
Каким бы печальным и невыносимым для нежных душ ни было это зрелище, говорил он, в нем есть свои светлые стороны. "Гораздо лучше, если жвачное животное, с возрастом утратившее силу и здоровье и переставшее получать удовольствие от жизни, погибнет от зубов какого-нибудь хищника, чем будет влачить жалкое существование, страдая от различных недугов, и наконец умрет от истощения" [15]. Невольно вспоминаешь доводы волка, объясняющего престарелой овце, какое благодеяние он ей может оказать. Приходит на ум и кардинал Беллармине, оправдывавший сожжение юных еретиков тем, что за долгую жизнь они заслужили бы большее проклятие.
Но есть, оказывается, и другая светлая сторона.
"К тому же заметьте, – говорит Спенсер, – что хищники освобождают стада травоядных не только от особей, переживших свой расцвет, но и от больных, уродливых, наименее резвых и сильных" [16].
Таким образом, "предупреждается вырождение вида в результате размножения его худших представителей и обеспечивается сохранение организмов, полностью приспособленных к окружающим условиям и, следовательно, более способных создать счастье". Иными словами, сообщество животных выигрывает от уничтожения своих неприспособленных членов. Хищник невольно проявляет свою доброту повсюду, где он охотится.
Отложим ненадолго серьезное обсуждение этого вопроса, а остановимся на тех утешительных перспективах, которые открываются перед нашим взором. Тигр добывает себе на обед оленя не только с помощью зубов и когтей, но и благодаря тому, что бегает быстрее оленя. Олень, которого он поймает, будет менее быстрым в сравнении с ним, чем другие олени. С другой стороны, если тигр не сумеет нагнать или подстеречь в засаде ни одного оленя, то этим он докажет свою полную неприспособленность и долго не проживет на позор своему роду. Таким образом, в великой борьбе за существование проигрывает тигр, который не может поймать оленя, и олень, которого можно поймать. Это довольно парадоксально. Вероятно, если тигр, который не может поймать добычу, встретит оленя, который не может убежать, то он получит пищу и, следовательно, выживет; в то же время тигр, способный поймать добычу, встретив оленя, который может убежать, останется без пищи и, следовательно, неизбежно погибнет. Случись эти неуместные и противоречащие представлениям Спенсера события, приспособленный оказался бы неприспособленным и наоборот. Большую катастрофу трудно себе представить.
Эти рассуждения – игра логической фантазии. Я к ним добавлю одно серьезное доказательство: допустим, что выживут самые быстрые олени и самые быстрые, самые прожорливые тигры. Допустим, что путем полового отбора они смогут передать эти восхитительные качества своим потомкам, которые разовьют их еще больше. Затем, через несколько поколений, соперничество между самым приспособленным тигром и самым приспособленным оленем станет чрезвычайно сложным и изощренным. Mutatis mutandis [17], во всем органическом мире ежегодное уничтожение менее одаренных животных может поставить под угрозу безопасность самих победителей, вынужденных охотиться за животными, которых все труднее и труднее поймать, или скрываться от тех зверей, от которых все труднее убежать. Быстроногая молодая лань, убежавшая от тигра, изловившего ее дядюшку, позднее может попасть ему в лапы просто потому, что дядюшек больше не останется. Таким образом, конечным результатом величественного процесса эволюции будет замечательное совершенство в условиях полнейшей необеспеченности. И удивительные способности не принесут никакой пользы их обладателям.
Итак, Спенсер понял – или ему так показалось, – что теорию. борьбы в животном мире можно приложить к человеческому обществу. Картина общественной жизни показывает обогащение одних и разорение других; она показывает одних за работой, а других – в праздности (за исключением, как ни странно, войны); она показывает, что одни повелевают, а другие подчиняются, одни свободны, а другие рабы. И прежде всего она показывает отчаянную борьбу за материальные и социальные блага, которых слишком мало, чтобы хватило на всех. Ясно, что в результате останется несколько (а возможно, и много) проигравших и проигравшими будут те, кто не проявил нужных для победы качеств. Более того, поражение в экономической борьбе чревато теми же серьезными последствиями, которые грозят пойманному оленю. Год за годом голод и болезни уносят из общества его неудачливых членов, предоставляя победителям возможность быть украшением и светом будущих поколений. И Спенсер объясняет, кого именно он имеет в виду.
"Бедность бездарных, несчастья, обрушивающиеся на неблагоразумных, голод, изнуряющий бездельников, и то, что сильные оттесняют слабых, оставляя многих «на мели и в нищете» – все это воля мудрого и всеблагого провидения" [18].
Нетрудно заметить, что, разбивая людей на классы, Спенсер ухитрился подобрать для их определения слова, имеющие оттенок морального неодобрения, и поэтому тайно протащил в свои рассуждения оправдание, которое мы впоследствии распутаем. Ясно, что под "бездарными" и "бездельниками" он подразумевает низкооплачиваемых и безработных, под "неблагоразумными" – тех, кто затеял рискованное предприятие и разорился, под "слабыми" – всех, кому никак не удается распоряжаться собственной социальной судьбой. Это неудачливые и неприспособленные люди, от которых "мудрое всеблагое провидение" избавляется как можно скорее.
По крайней мере оно от них избавится, если мы не вмешаемся и не замедлим этот процесс. К сожалению Спенсера, находится немало "ложных филантропов" и "друзей бедноты", которые добиваются принятия законов о бедных, раздачи пособий, страхований по безработице и правительственных проектов по борьбе с незанятостью. Эти меры не только задерживают исчезновение неприспособленных, но безрассудно делают это за счет приспособленных. Мистер Миллиардус, финансовый гений, платит налог, чтобы поддержать мистера Мозолистые руки с его семьей, хотя тот даже не может отличить акции от облигации, в жизни не видев ни ту, ни другую. У господина Миллиардуса денег больше, потому что он способнее. Он платит налог, потому что у него больше денег. Следовательно, он платит налог, потому что он способнее. Это в высшей степени несправедливо. Что это за правительства, если они не считаются с величайшим законом жизни?
Однако все это негодование немного неуместно. Дело в том, что естественные законы отличаются от моральных и юридических законов тем, что их нельзя нарушить. Если мне вздумается нарушить закон тяготения, прыгнув с десятого этажа, то последовавшая за этим катастрофа будет не наказанием за нарушение закона, а фактом, вытекающим из моей неспособности нарушить закон. То же можно сказать о законе выживания: самая благонамеренная филантропия не может помешать отсеву неприспособленных, она способна лишь замедлить этот процесс и, следовательно, переложить свою "ношу" на плечи потомков. Но сам процесс отбора, по словам Спенсера, "неизбежно осуществляется, страдания неизбежно продолжаются. Никакая сила на земле, никакие хитроумные законы, придуманные государственными деятелями, никакие проекты по усовершенствованию мира, никакие коммунистические панацеи, никакие реформы, которые когда-либо предлагались или будут предлагаться, не могут уменьшить их ни на йоту" [19].
