Социальная философия (Учебник) - Барулин Владимир Семенович (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Характеризуя феномен классового врага, мы бы хотели обратить внимание на одно важное обстоятельство. Дело в том, что в обществе партийно-государственного абсолютизма класс - оппонент рабочих и крестьян рассматривался не в рамках отношений с другим классом, так что, скажем, буржуазия выступала бы как "враг" рабочих, а помещики как "враг" крестьян, а в более общем контексте. В данном случае общество в лице партийно-государственного абсолютизма отождествляло себя с одной стороной классового отношения, выводя другую за свои пределы, противопоставив ее всему обществу. Оппонент класса превратился в оппонента общества. Это с одной стороны. С другой - это отношение было предельно радикализировано, так что "иная" сторона отношения рассматривалась не просто как иная, а как чуждая, антагонистическая. Оппонент класса превратился во "врага" класса, "врага" общества. Таким образом, отношение "класс - класс" было трансформировано в отношение "класс - общество". Произошло своеобразное социологическое перемещение классовых отношений из социальной сферы в область отношения общества к одной из социальных групп с предельной радикализацией данного отношения. Вот это своеобразное конституирование классового отношения в данном контексте, легитимизация одной из сторон отношения в качестве противостоящей обществу, построение всей политики, идеологии, стратегии и тактики общества на основе этого конституирован и я и легитимизации мы и характеризуем как феномен классового врага. Отсюда следует, что феномен классового врага - явление системное, оно охватывает все грани жизни советского общества.
Предпосылки и доктринальные основы формирования феномена классового врага и его роль в функционировании общества. Феномен классового врага, классовой борьбы сформировался на почве целого комплекса предпосылок.
Прежде всего он связан с объективным противостоянием буржуазии и пролетариата. Эти классы возникли как социально-экономический результат определенного этапа развития общества, их противоречия заложены в самой основе взаимоотношений частной собственности и наемного труда [1].
1 Гоббс писал: "Если два человека желают одной и той же вещи, которой, однако, они не могут обладать вдвоем, они становятся врагами". Отсюда вывод: "При отсутствии гражданского состояния всегда имеется война всех против всех" (Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и граж-данского//Соч. М., 1991. Т. 2. С. 94, 95).
В России феномен класса-врага имел и свои специфические корни. В царской России издавна существовало зависимое, подчиненное положение основной массы населения - крестьянства, которое создало потенциал социального протеста с его стороны, посеяло многочисленные зерна враждебности по отношению к господствующим классам. В конце XIX - начале XX в. противостояние крестьянства и дворянско-помещичьей элиты в России усилилось. К этому следует добавить и новое для России, но тем не менее весьма острое противостояние нарождающегося российского пролетариата и буржуазии.
Кроме того, полагаем, что одним из важных социально-психологических условий возникновения феномена классового врага были некоторые черты российского менталитета. Дело в том, что в царской России всегда был свой низший слой, низший класс общества - крепостное крестьянство. Его зависимое, подчиненное положение, минимальность социальных прав были закреплены, легитимизированы существующим государственно-правовым устройством. Многовековая практика существования этого слоя с ограниченными правами отпечаталась в сознании как некая пусть неприятная и тяжелая, но естественная форма бытия. Поэтому, как мы полагаем, советское общество легко восприняло феномен класса, поставленного за рамки общественной защиты. Люди как бы свыклись с тем, что кто-то обязательно должен быть в роли бесправного в обществе, а в том, что в советской России такая доля досталась буржуазии и помещикам, видели не только подтверждение общего закона, но и некое торжество справедливости: вчера вы нас угнетали, а теперь настал час расплаты.
В ходе революции 1917 г. и гражданской войны общее противостояние классов, отношение друг к другу как к врагам несомненно обострилось, обнажилось, как бы вышло на первый план.
Думается, свою роль сыграли и некоторые идеи и идеологические течения, характерные для российской жизни, такие, как, например, анархизм, проповедь террора, экстремизма, призывы к непримиримости, к насильственному ниспровержению существующего порядка. Вероятно, здесь необходимо указать и на особенности религиозного сознания с его склонностью делить мир на праведников и грешников, ангелов и дьяволов, с его призывом к непримиримости к дьяво-лиаде и ее искоренению.
Отмечая реальность, важность этих предпосылок, следует подчеркнуть, что сами по себе они отнюдь не означали обязательности и неотвратимости появления феномена классового врага в советском обществе. Решающую роль в том, что эти предпосылки развились именно в данный феномен, сыграло воплощение в жизнь определенных аспектов марксистско-ленинской идеологии. Иными словами, появление феномена классового врага опиралось на свои доктринальные основы. Отнюдь не претендуя на полный и исчерпывающий анализ, отметим те моменты, которые к нему привели.
Во-первых, это идея непримиримости интересов рабочих, крестьян, характеризуемых как трудящиеся классы, и буржуазии, помещиков, характеризуемых как господствующие классы. Социально-философским базисом этой идеи было учение об антагонистических противоречиях, которые разрешаются победой одной стороны и ликвидацией другой. Экономической базой этой идеи была определенная интерпретация учения о прибавочной стоимости.
Во-вторых, это характеристика частной собственности как экономической основы эксплуатации и соответственно всех частных собственников как эксплуататоров по существу.
В-третьих, это апологетика классовой борьбы в ее наиболее остром варианте как самой мощной силы общественного прогресса. Если классовая борьба - это движущая сила прогресса, то трудящиеся должны бороться с господствующими классами как его врагами.
В-четвертых, это апологетика социалистической революции как высшей формы классовой борьбы, как поворотного пункта в историческом прогрессе человечества. Если социалистическая революция - это решающий шаг к прогрессу, то противники революции - враги прогресса.
В-пятых, это учение о социалистическом обществе, как обществе трудящихся, в котором вообще нет места для бывших господствующих классов.
В-шестых, это учение о руководящей роли рабочего класса в социалистическом обществе. Поскольку рабочий класс обретает статус класса-гегемона, лишь свергая бывшие господствующие классы, постольку они как потенциальные претенденты на социальное лидерство суть враги рабочего класса.
В-седьмых, это учение о том, что диктатура пролетариата есть выражение и воплощение справедливой борьбы против всех противников трудящихся [1].
В-восьмых, это общая концепция коммунистической формации, которая построена на тотальном отрицании капитализма, его социально-экономических сил.
Перечисленные здесь моменты в определенной степени связаны с общественно-социальной реальностью, с теми предпосылками, которые были приведены вначале. В то же время очевидно, что идут дальше этих предпосылок, как бы заостряют их, превращают в целостную теоретико-идеологическую концепцию.
Из сказанного очевидно, что феномен классового врага, классовой борьбы отнюдь не является неким "боковым" ответвлением всей марксистско-ленинской теории, а укоренен в самих ее основах, произрастает буквально из всех ее разделов. Поэтому понятно, что появление его в обществе партий но-государственного абсолютизма, базирующегося целиком на идеологии марксизма-ленинизма, было предопределенным и неизбежным.
Следует отметить, что партийно-государственный абсолютизм как тоталитарный режим, лишенный граждански-демократических механизмов организации общественной жизнедеятельности, нуждался в особых, "сильнодействующих" средствах управления. Феномен классового врага, классовой борьбы был средством сплочения определенных социальных сил, средством возбуждения общественного сознания, нагнетения атмосферы, средством запугивания общества.
