О великих переворотах в науке - Кедров Бонифатий Михайлович (книги онлайн бесплатно txt) 📗
Еще в 60-х гг. XIX в. чешский ученый Г. И. Мендель обнаружил чисто эмпирически, что у растений-гибридов различные передаваемые по наследству признаки от родителей распределяются в соотношении 3:1. Это прямо наводило на мысль, что в основе явлений наследственности лежат какие-то еще неизвестные дискретные (кратные образования), подобно тому как в химии открытие закона простых кратных отношений в свое время привело к созданию химической атомистики.
Кстати сказать, в те же годы в веществах клеточного ядра растений были эмпирически обнаружены особые нуклеиновые (от "нуклеус" - ядро) кислоты. Однако их роль в процессах жизнедеятельности не была еще установлена. Это напоминало историю открытия клетки.
Американский ученый Т. X. Морган, открыв хромосомную теорию, сделал попытку проникнуть в сущность явлений наследственности. Однако объяснить, что такое наследственность удалось лишь в середине XX в., когда впервые была установлена истинная роль нуклеиновых кислот в таких важных явлениях, как наследственность, обмен веществ и др. С этого момента мы вправе считать, что новейшая революция в естествознании захватила и область биологии.
Что движет научными революциями
Два рода факторов развития науки и научных революций. Их характеристика. При рассмотрении истории науки, а значит, и происходящих в ней научных революций обнаруживается действие двоякого рода факторов: внешних (экстернальных) и внутренних (интернальных). Но такая их характеристика является поверхностной, она не раскрывает существа каждого из факторов, их содержания, а тем более их взаимодействия. Марксизм идет дальше простого деления факторов научного прогресса, в том числе и научных революций, на внешние и внутренние. Он раскрывает во внешнем факторе прежде всего фактор материальный - производственно-технический и общественно-экономический, а внутренний фактор трактует как идеальный, точнее, как собственную логику движения научной мысли.
Исходя из этого, марксизм доказывает, во-первых, что материальный фактор - это первичное, а идеальный - вторичное. Первый стимулирует развитие науки, является ее движущей силой, хотя для поверхностного взгляда это остается обычно незаметным, замаскированным. Идеальное, получив внешне незаметный толчок от материального, в дальнейшем двигается в силу присущей ему внутренней закономерности (логики). Это обстоятельство нередко толкуется неверно: первичность приписывается идеальному фактору. Иначе говоря, движущей силой научного прогресса признается сама по себе логика познания, стремление к истине, любознательность и т. п.
Во-вторых, наука, как идеальное, обладает относительной самостоятельностью в своем развитии, все звенья которого отнюдь не исчерпываются действием одних только материальных факторов.
Наконец, в-третьих, наука, а значит, и научные революции, будучи порождены потребностями материальной практики и стимулируясь ими, в свою очередь оказывают, по мере своего развития, обратное активное воздействие на породившую их практику, что также нередко истолковывается ошибочно, в духе идеализма.
В противоположность марксизму, правильно раскрывающему взаимоотношения между материальной и идеальной сторонами научного прогресса, в том числе и научных революций, поверхностный подход, свойственный буржуазному миросозерцанию, часто останавливается на противопоставлении внешних и внутренних факторов без раскрытия их содержания и их истинной взаимосвязи и взаимообусловленности. В итоге создаются две диаметрально противоположные, методологически неправильные концепции: "экстерналистская", признающая один лишь внешний фактор, и "интерналистская", признающая лишь внутренний фактор развития науки. На поверку оказывается, что первая концепция представляет собой на деле вульгарно-материалистическую теорию в духе экономического материализма, а вторая - идеалистическую в духе признания науки продуктом работы логической мысли, согласно которой наука сваливается словно с неба. Третья концепция состоит в бездумном эклектическом сочетании обеих предыдущих.
Марксизм, опираясь на метод материалистической диалектики, преодолевает ограниченность и односторонность как "экстернализма", так и "интернализма", равно как и их эклектического примирения, и дает единственно правильный ответ на вопрос о факторах развития науки. Вопрос о научных революциях также получает в марксизме свое решение. Такие революции вызревают и совершаются в области идеальной, т. е. теоретико-понятийной и познавательно-методологической. Однако в конечном счете они вызываются запросами материальной практики - техники и производства, которые выдвигают перед наукой свои конкретные задачи, и общественно-экономическими факторами, социальными революциями, которые чрезвычайно убыстряют весь процесс исторического развития, будучи его локомотивами. Они поставляют для науки в ее революционные периоды творческие кадры ученых, которые и берут на себя быстрое и смелое решение очередных научных проблем, связанное с преодолением познавательно-психологических барьеров, мешающих поступательному движению науки. На примере научных революций, их дальнейшего развертывания и проникновения их достижений в практику наглядно демонстрируются первичность материального фактора развития науки, относительная независимость ее развития и обратное активное воздействие идеального на породившее его материальное.
Взаимодействие и совместимость обоих факторов с образованием узловых пунктов в развитии наук. Рассмотренные выше факторы развития науки в те или иные исторические периоды начинают действовать согласованно между собой в определенном направлении. Скажем, некоторая научная проблема возникает таким образом, что от ее решения зависит, с одной стороны, переход данной науки на очередную, более высокую и полностью подготовленную ступень ее развития, а с другой - удовлетворение остро назревшей потребности материальной практики - техники и производства. Образно можно сказать так: в эту проблему одновременно упираются и внутренняя логика развития самой науки, и практические запросы производства. Получается так, что обе линии научного и технического прогресса как бы сходятся или даже перекрещиваются в некотором узловом пункте, каковым является та самая научная проблема, которая ждет своего решения одновременно в интересах и самой науки (ее логики), и ее приложения к практике (технике, производству). Поэтому такая проблема получает название узловой и на большой отрезок времени (десятилетия и даже века) определяет собой ход развития науки и научных революций соответствующего типа. В истории естествознания первой такой узловой проблемой явилась механика. Действительно, развитие естествознания должно было начаться с изучения простейшей формы движения материи, а таковой, как известно, является механическая форма. Вместе с тем все производство и вся техника XVI-XVII вв. и даже позднее были механическими. На предприятиях действовали системы рычагов и блоков, механических передач и механических инструментов, а источником механической энергии служила мускульная сила людей и животных, а также сила ветра и воды (мельница). Поэтому мельница здесь выступила четко как узловая проблема, определившая собой основное содержание науки до создания крупной промышленности и парового двигателя. Можно сказать, что первый тип научных революций как раз и совпадает по времени с тем периодом, когда механика играла роль узловой проблемы всего естествознания.
В качестве следующей узловой проблемы можно назвать химическую атомистику XIX в. В химии до середины XVIII в. господствовал качественный подход к веществу и, соответственно, качественный анализ. Во второй половине XVIII в., начиная с работ английского ученого Дж. Блэка и М. В. Ломоносова, в химии быстрым темпом стал развиваться количественный подход к веществу и количественный (весовой и объемный) его анализ. При этом качественная сторона отодвигалась на задний план, а ее значение порой отрицалось и вовсе. Химический состав веществ выражался в абстрактных процентах. К началу XIX в. логика развития химии все настойчивее приводила к необходимости учитывать количественную сторону вещества в единстве с его качественной стороной. Это проявлялось уже в том, что вводились понятия эквивалентных (паевых) отношений, а затем простых кратных отношений в химическом составе сложных веществ. Тем самым логика научного развития требовала вернуться в какой-то степени к, казалось бы, отброшенной качественной стороне вещества. Это и было реализовано английским ученым Дж. Дальтоном в его химической атомистике, и прежде всего в понятии атомного веса, где количественный момент (величина атомного веса) рассматривался как однозначный специфический признак качественно определенного элемента. Одновременно потребности крупного химического производства требовали создания строго обоснованной теории для осуществления контроля над производством химических веществ и выработкой рациональных способов химической технологии. И это могла дать только химическая атомистика. Так в XIX в. химическая атомистика стала узловым пунктом развития не только химии, но и всего естествознания. Ибо в нее одновременно упирались и развитие химического производства и самой химии. Кстати сказать, на фоне разработки этой узловой проблемы развертывалась революция II типа в области химии.
