О воле в природе - Шопенгауэр Артур (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗

Совершенно очевидно, что «животные функции» здесь следует понимать не в физиологическом, а в обыденном смысле слова: следовательно, здесь органическая жизнь без сомнения выводится из воли. Подобное же указание Кольбрука встречается в его сообщении о Ведах, «Asiatic researches», Vol. 8, p. 426, где говорится: «Азу — это бессознательное воление, которое вызывает необходимый для сохранения жизни акт, как, например, дыхание и т. д.» (Asu is unconscious volition, which occasions an act necessary to the support of life, as breathing etc.).

Впрочем, сведение мною жизненной силы к воле совершенно не противоречит прежнему делению ее функций на силу воспроизведения, раздражимость и чувствительность. Оно остается глубоко постигнутым разделением и дает повод к интересным наблюдениям.

Сила воспроизведения, объективированная в клеточной ткани, — главное характерное свойство растений и составляет растительное начало в человеке. Там, где они преобладают, мы предполагаем флегматичность, медлительность, вялость, тупоумие (беотийцы), хотя такое предположение не всегда подтверждается. Раздражимость, объективированная в мышечном волокне, — главное характерное свойство животного и составляет животное начало в человеке. Там, где она преобладает, обычно обнаруживается постоянство, сила и храбрость, следовательно, пригодность к телесному напряжению и войне (спартанцы). Почти все теплокровные животные, даже насекомые, значительно превосходят по раздражимости человека. Животное яснее всего сознает свое существование в раздражимости, поэтому оно резвится при ее проявлениях. Следы этого обнаруживаются у человека в виде танца. Чувствительность, объективированная в нервах, — главное характерное свойство человека и есть собственно человеческое в человеке. Ни одно животное нельзя даже в отдаленной степени уподобить ему в этом отношении. В своем преобладании она дарует гениальность (афиняне). Поэтому гениальный человек — это человек в наивысшем выражении. Исходя из этого, можно понять, что некоторые гении не хотели признавать людьми других людей с их нудными физиономиями и печатью обыденности; они не видели в них себе подобных и впадали в естественную ошибку, считая, что их качества — нормальные свойства людей. Именно так Диоген искал с фонарем в руках людей; гениальный проповедник говорит: «Мужчину одного из тысячи я нашел, а женщины между всеми ими не нашел» ⁰⁵⁴ ; а Грациан в «Критикане», быть может, самой гениальной и прекрасной аллегории, когда–либо написанной, говорит: «Но самым удивительным было, что во всей стране, даже в самых многолюдных городах, они не встретили ни одного человека; все было заселено львами, тиграми, леопардами, волками, лисицами, обезьянами, быками, ослами, свиньями, — и нигде не было человека! Лишь поздно они узнали, что немногие существующие там люди, чтобы скрыться и не видеть, что там происходит, уединились в глуши, где, собственно говоря, должны были бы жить дикие звери». (Изложено по «Crisi» 5, 6 первой части). В самом деле, на том же основана свойственная всем гениям склонность к одиночеству, к чему их побуждает как их отличие от остальных людей, так и их внутреннее богатство, ибо люди, как алмазы, пригодны для того, чтобы быть солитерами, только если они необычно велики; обыкновенные же должны держаться вместе и действовать в массе.

Трем основным физиологическим силам соответствуют три гуны, или основные свойства у индусов. Тамас–гуна, тупоумие, глупость — силе воспроизведения, Раджас–гуна, страстность — раздражимости, Cammвa–гуна, мудрость и добродетель — чувствительности. Когда же добавляется, что Тамас–гуна — удел животных, Раджас–гуна — людей и Саттва–гуна — богов, то это носит скорее метафизический, чем физиологический характер.

Предмет, рассмотренный в этом разделе, исследуется также в 20 главе второго тома «Мира как воли и представления», озаглавленной «Объективация воли в животном организме»; ее я рекомендую прочесть в качестве дополнения к тому, что дано здесь. В «Парергах» сюда относится § 94 второго тома.

Следует также заметить, что цитированные выше места из моей работы о цветах даны по первому изданию; вскоре выйдет второе ее издание, где будет другая пагинация.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ АНАТОМИЯ

Из моего положения, что Кантова «вещь в себе», или последний субстрат каждого явления, есть воля, я вывел не только то, что воля — движущая сила и всех внутренних бессознательных функций организма, но также и то, что само это органическое тело — не что иное, как выразившая себя в представлении воля, сама воля, созерцаемая в пространственной форме познания. Поэтому я и сказал, что, подобно тому как каждый отдельный мгновенный акт воли сразу же непосредственно и неотвратимо предстает во внешнем созерцании тела как его действие, так и общее воление каждого животного, совокупность всех его стремлений, должны иметь верное отражение во всем теле, в свойствах его организма, и между целями его воли вообще и средствами к их достижению, которые предоставляет ему его организм, должно быть полное соответствие. Или, короче: общий характер его воления должен относиться к форме и свойствам его тела, как отдельный акт воли — к отдельному выполняющему его действию [органу] тела. В последнее время мыслящие зоотомы и физиологи в свою очередь и независимо от моего учения признали это как несомненный факт и таким образом a posteriori его подтвердили: их высказывания по этому вопросу также свидетельствуют о подтверждении природной истинности моего учения.

В прекрасной, иллюстрированной гравюрами, работе Пандера и д'Альтона «О скелете хищных животных» (1822) на стр. 7 сказано: «Так же, как характерные особенности строения костей следуют из характера животных, так характер складывается из их склонностей и желаний… Эти склонности и желания животных, которые столь ярко выражены во всей их организации, и по отношению к которым организация выступает лишь как их опосредствование, не могут быть объяснены из особых основных сил, ибо внутреннее основание может быть выведено только из общей жизни природы». Этими последними словами автор высказывает, собственно говоря, что он, как каждый естествоиспытатель, достиг здесь той точки, где он должен остановиться, так как наталкивается на метафизическое, что в этой точке последнее познаваемое, за пределами которого природа уклоняется от его исследования, были склонности и желания, т. е. была воля. «Животное таково, потому что оно так хочет» — так можно вкратце сформулировать последний вывод автора.

Не менее определенно и свидетельство в пользу истины моего учения, данное Бурдахом, ученым и мыслящим исследователем, в его большой работе «Физиология» (т. 2, § 474), где речь идет о последней причине возникновения эмбриона. Не могу, к сожалению, умолчать, что этот столь достойный муж именно здесь в момент слабости и Бог весть каким образом и чем побужденный приводит несколько фраз на совершенно никчемной, насильственно навязанной псевдо–философии о «мысли», которая якобы есть первоначальное (она — именно самое последнее и обусловленное), но «не есть представление» (следовательно, деревянное железо). Но сразу же после этого под вернувшимся влиянием его собственного лучшего Я он высказывает полную истину (стр. 710): «Мозг переходит в сетчатку глаза, потому что центр эмбриона волит вбирать в себя впечатления от деятельности мира; слизистая оболочка кишечного канала развивается в легкое, потому что органическое тело волит прийти в соприкосновение с элементарным веществом мира; из системы кровеносных сосудов возникают половые органы, потому что индивид живет только в роде, и возникшая в нем жизнь волит умножиться». Это столь близкое моему учению высказывание Бурдаха напоминает об одном месте в древней «Махабхарате», которое с этой точки зрения вряд ли можно не считать мифическим выражением той же истины. Это место из третьей песни в эпизоде Зунды и Упазунды в бопповской публикации: «Путешествие Арджуны на небо Индры и ряд других эпизодов Махабхараты» (1824). Там рассказывается, как Брахма создал Тилоттаму, прекраснейшую из женщин, и она обходит собрание богов; Шива так страстно желает смотреть на нее, что по мере того как она последовательно обходит круг, у него возникают четыре лица, направленные туда, где она находится, следовательно, на четыре стороны света. Может быть, к этому относятся изображения Шивы с пятью головами, как у Панш Мухти Шивы. Таким же образом при том же обстоятельстве у Индры возникают бесчисленные глаза на всем теле ⁰⁵⁵ . В действительности каждый орган следует рассматривать как выражение универсального, т. е. раз и навсегда совершенного проявления воли, как фиксированное стремление волевого акта не индивида, а вида. Каждый образ животного есть вызванное обстоятельствами стремление воли к жизни: например, она преисполнилась стремления жить на деревьях, висеть на их ветках, пожирать их листья, не борясь с другими животными и не вступая на землю; это стремление принимает в течение бесконечного времени образ (Платоновой идеи) ленивца. Ходить он почти совсем не может, так как предназначен только лазать; беспомощный на земле, он ловок на деревьях, и сам выглядит как покрытая мхом ветка, чтобы преследователь его не заметил. Однако рассмотрим теперь это несколько прозаичнее и более методично.