Тайна Карлоса Кастанеды. Анализ магического знания дона Хуана: теория и практика - Ксендзюк Алексей Петрович
Когда маг пребывает во втором внимании или во внимании сновидения, он осознает действие собственной воли, ибо тональ более не в состоянии скрывать ее. Вычленение этого процесса в чистом виде и есть обретение контроля, так как делает волю объектом внимания. Иными словами, энергетические эманации направляют осознание на себя и начинают действовать непосредственно. Предварительным условием такого достижения является полное растождествление с "описанием мира", возникающее в момент предельного отключения внутреннего диалога. Дон Хуан называл его "моментом молчания". Ла Горда рассказывала об этом так:
"Нагваль говорил, что это момент отвлечения сознания, еще более тихий, чем момент выключения внутреннего диалога. Это отключение сознания, эта тишина дают возможность подняться намерению направить второе внимание, управлять им, заставлять его делать то или другое. Именно потому он называется волей…
Я сообщил ей, что уже отбросил всякую надежду на возможность когда-либо испытать волю.
— Ты ее испытаешь, — сказала Ла Горда. — Беда в том, что мы не обладаем достаточно острым умом, чтобы знать, что же с нами происходит. Мы не ощущаем своей воли, потому что думаем, будто она должна быть чем-то таким, о чем мы сможем знать наверняка, например — злостью. Воля очень тиха, незаметна. Воля принадлежит другому "я".
<…> Мы находимся в нашем другом «я», когда совершаем сновидение." (VI, 118–119)
В последних книгах Кастанеда редко использует термин воля, предпочитая говорить о намерении (intent). Фактически речь идет об одном и том же, разве что акцент переносится с самого действия на результат действия. Правда, с практической точки зрения говорить о намерении удобней, поскольку сознание в данном случае имеет дело только с эффектом силы, не ухватывая силы как таковой. Как и в любой оккультной дисциплине, мы сталкиваемся с принципом "черного ящика": известны только предпосылки (условия) включения механизма воли и конечный итог, характер же самой работы непостижим. Если воин правильно намеревается сделать что-либо, он автоматически получает необходимый результат. Следовательно, мы должны говорить только о намерении.
"Намерение — это вещь, о которой очень сложно сказать что-нибудь вразумительное. Если я или кто бы то ни было попытается объяснить, что такое намерение, его слова будут напоминать идиотический бред. Сейчас я попробую сформулировать. Маг формирует намерение совершить то, что он намерен совершить, просто за счет того, что он намеревается это совершить.
— Но это же ничего не значащая бессмыслица, дон Хуан!
— … Как любой рационально мыслящий человек, ты относишь понимание исключительно к сфере рассудочного здравого смысла, то есть — к сфере ума.
Но в моем утверждении речь идет о намерении. Поэтому с точки зрения мага понимание этой формулировки относится к сфере функций энергетического тела. Маги считают, что если у человека возникает намерение понять эту формулировку, его энергетическое тело понимает ее совсем иначе, чем это мог бы сделать его ум. Весь фокус в том, чтобы добраться до энергетического тела. А для этого нужна энергия.
— В каких терминах понимает такую формулировку энергетическое тело, дон Хуан?
— Как ощущение, чувство в теле, которое очень тяжело описать. Чтобы узнать, о чем я говорю, тебе необходимо самому это почувствовать." (IX, 43–44)
Если рассматривать волю и намерение в качестве энергетических аспектов вселенной Орла, то нам станет ясно, что даже самые загадочные явления мира сводятся к взаимовоздействиям полевых структур и к некой совокупности резонансных процессов. Когда маги применили видение для изучения воли, они узнали, что это особая энергия, возникающая в результате взаимной настройки внешних и внутренних эманаций. Для мыслителя подобное открытие содержит в себе далеко идущие выводы. Это касается, в первую очередь, проблемы личного и безличного в отношении к силе, формирующей мироздание. Не существует, судя по всему, единой и абсолютной воли для всех разумных существ. Каждый индивидуум имеет собственный, глубоко интимный характер взаимоотношений с универсальной энергией. Именно работа его сознания определяет эффект внешнего влияния, и это с неожиданной стороны освещает парадоксальный тезис о свободе воли в условиях всеобщего детерминизма бытия. Такой подход нивелирует традиционные установки религиозного мироощущения, поскольку выводит судьбу из-под власти морально-этического кодекса или жесткой последовательности звеньев в кармической цепи. Прошлое лишается своего метафизического значения, подобно греху или добродетели. Их присутствие реально, пока они пребывают в психическом пространстве субъекта и оказывают влияние на механизмы восприятия или реагирования. Только сознание личности творит ее судьбу, используя собственное намерение. Дон Хуан проясняет отношение между осознанием, волей и намерением в следующем фрагменте:
"Начали новые видящие с того, что увидели — объем свечения осознания и его интенсивность увеличиваются по мере настройки эманаций внутри кокона на соответствие большим эманациям. Этим своим наблюдением они воспользовались точно так же, как сталкингом: оно стало для них своеобразным трамплином, оттолкнувшись от которого они разработали сложный комплекс приемов управления настройкой эманаций.
Сначала они говорили об этих приемах просто как об искусстве настройки. Но потом поняли, что дело здесь в чем-то большем, чем только настройка, а именно — в некой энергии, которая возникает при настройке. Энергию эту они назвали волей.
Воля стала вторым базовым элементом системы. Новые видящие понимают под ней некий слепой, безличный, никогда не прерывающийся поток энергии, который определяет наше поведение, заставляя действовать так, а не иначе. Именно воля обусловливает характер нашего восприятия мира обычной жизни и посредством силы этого восприятия косвенно определяет обычное положение точки сборки. [Потому достижение безупречности есть активное противостояние слепой воле и предпосылка овладения намерением. — А. К.]
Исследуя процесс восприятия мира обычной жизни, новые видящие увидели, как работает воля. Они увидели, что для придания восприятию качества непрерывности происходит постоянное возобновление настройки. Чтобы составить живой мир, настройка все время должна быть свежей и яркой. Для постоянного поддержания этих ее качеств поток энергии, возникающий в процессе этой самой настройки, автоматически направляется на усиление отдельных избранных ее элементов.
Это наблюдение стало еще одним трамплином, оттолкнувшись от которого новые видящие разработали третий базовый элемент системы. Его назвали намерением, понимая под этим целенаправленное управление волей — энергией соответствия." (VII, 405)
И намерение сыграло решающую роль в достижении воином полной свободы. ("Намерение — это настройка всех янтарных эманаций осознания, потому правильно назвать полную свободу полным осознанием." — VII, 509.)
Когда же мы касаемся порядка, утверждаемого волей во вселенной Орла, принцип "черного ящика" не только не лишается своей актуальности, но приобретает чудовищные масштабы. Древняя концепция дао, "пути вещей", ярко иллюстрирует извечное недоумение человека перед всеобщим миропорядком. Вопрос "почему мир таков, каков он есть?", быть может, наивен и бессмыслен, но именно он был основным движителем философской и оккультной мысли. Человек не может отказаться от мысли, что существуют некие фундаментальные причины, объясняющие характер самого бытия. Наша беспомощность перед лицом неописуемой бездны пространств и времен долго служила поводом для благоговейного ужаса, она рождала религиозные догмы и метафизические доктрины, оставаясь экзистенциально Великим Пределом — окончательным императивом личной судьбы для всякого мыслящего существа. Кто может выдержать напряжение неизвестности и отсутствие умопостигаемого смысла? Мужество агностика в этом отношении сродни смирению воина. Но если агностик ограничивается маленьким миром привычного и признает непостижимость бытия умозрительно, в рамках интеллектуального эксперимента, то исследователь нагуаля живет, как бы вечно падая в разверзшуюся бездну, и видит жуткое очарование необъяснимого собственными глазами. Традиционный мистик оберегает себя мифом и верой — для него это вопрос выживания, а не просто бездумное подтверждение культа. Знание дона Хуана невыносимо для него уже потому, что оставляет перед лицом неизвестности без всякой опоры. Дон Хуан беспримерно честен, когда подчеркивает несоизмеримость намерения с любой человеческой мыслью о нем, безразличие вселенской воли к нашим надеждам, страхам или убеждениям. Даже такое туманное слово, как намерение, приложенное к Реальности, ничуть не отражает действительного положения дел, поскольку не существует никакого Космического Разума, который бы намеревался совершить что-то. Этот термин лишь указывает на единство сил, используемых магом в своей практике, и универсальной Силы Бытия.
