Понятие сознания - Райл Гилберт (читать онлайн полную книгу txt) 📗
Утверждая, что определенные философские проблемы связаны с обыденным или типичным употреблениями определенных выражений, философ не должен, следовательно, придерживаться точки зрения, согласно которой эти проблемы связаны с употреблением обыденных или разговорных выражений. Он может признавать, что субстантивированное прилагательное «бесконечно малые» отнюдь не относится к словам, употребляемым обычным человеком, и все же утверждать, что Беркли изучал обыденное или типичное употребление понятия «бесконечно малые» — а именно стандартный (если не единственный) способ, в котором это слово использовалось специалистами-математиками. Беркли изучал не употребление разговорного слова, но правильное, или стандартное, употребление достаточно эзотерического слова. Мы не противоречим себе, говоря, что он изучал обыденное употребление необыденного выражения.
Ясно, что то же можно сказать о многих философских дискуссиях. В философии права, биологии, физике, математике, формальной логике, теологии, психологии и грамматике должны изучаться специальные понятия, и для их выражения используются более или менее экзотические слова. Несомненно, изучение данных понятий свидетельствует о попытке с помощью неспециальных терминов прояснить специальные термины той или другой специальной теории, но сама эта попытка включает в себя обсуждение обыденных или типичных употреблений этих последних.
Несомненно также, что изучение философами типичных употреблений выражений, используемых всеми людьми, более важно, нежели изучение ими типичных употреблений выражений, которые используют только специалисты, например ученые или юристы. Специалисты разъясняют ученикам типичные употребления своих искусственных терминов с помощью неэзотерических терминов; им не приходится объяснять также типичные употребления этих неэзотерических терминов. Неспециальная терминология является в этом смысле основополагающей для специальных терминологий. Таково же преимущество твердых денег над обменными чеками и билетами, таковы же и связанные с ними неудобства, напоминающие о себе при больших и сложных сделках.
Несомненно, наконец, что некоторые основные проблемы философии обусловливаются существованием логических неясностей, характерных не для той или иной специальной теории, но для мышления и рассуждения всех людей — специалистов и неспециалистов. Понятия причина, очевидность, знание, ошибка, должен, могу и т. д. употребляются не только отдельной группой людей. Мы употребляем их до того, как начинаем разрабатывать специальные теории или следовать этим последним — мы не могли бы разрабатывать такие теории или следовать им, если бы уже заранее не умели употреблять эти понятия. Они принадлежат к началам всякого мышления, включая мышление специалиста. Но это не означает, что все философские проблемы связаны с такими основополагающими понятиями. Действительно, архитектор должен позаботиться о материале для здания, однако это не должно быть единственным предметом его заботы.
«Употребление»
Рассмотрим теперь следующий момент. Словосочетание «обыденное (т. е. типичное) употребление выражения '…'» часто произносят с ударением на слове «выражение» или на слове «обыденное», а «употребление» остается в тени. Должно быть наоборот. Важнейшее слово здесь — «употребление».
Вопрос, заданный Юмом, относился не к слову «причина» (cause), а к употреблению этого слова. И точно так же к употреблению слова «Ursache».[21] Ведь употребление слова «причина» совпадает с употреблением слова «Ursache», хотя сами слова различны. Вопрос Юма не был вопросом о единице английского языка, который отличался бы от вопроса о соответствующей единице немецкого языка. Функции английского слова не являются ни английскими, ни континентальными. То, что я делаю со своими ботинками, произведенными в Ноттингеме, — а я в них хожу, — не есть нечто произведенное в Ноттингэме; однако это не произведено также ни в Лейстере, ни в Дерби. Мои операции с шестипенсовой монетой не имеют ни обработанных, ни необработанных граней — они вовсе не имеют граней. Мы можем обсудить, что я могу и чего не могу сделать с этой монетой, а именно что я могу или не могу на нее купить, на что я могу или не могу ее обменять и т. д. Но наше обсуждение не будет касаться даты чеканки, составных частей, формы, цвета или происхождения монеты. Речь идет о меновой стоимости данной или любой другой монеты того же достоинства, а не о самой этой монете. Обсуждение носит не нумизматический, а коммерческий или финансовый характер. Перенос ударения на слово «употребление» помогает прояснить тот важный факт, что исследованию подлежат не какие-либо другие характеристики или свойства слова, монеты или пары ботинок, но лишь функции этих или других предметов, с которыми мы производим такие же операции. Вот почему столь ошибочно классифицировать философские вопросы как лингвистические или нелингвистические.
Мне кажется, что философы взяли моду говорить об употреблении выражений, и даже возвели подобные разговоры в ранг добродетели, только в последние годы. Наши предки, было время, говорили вместо этого о понятиях или идеях соответствующих выражениям. Во многих отношениях этот обычай был весьма удобен, и для большинства ситуаций хорошо было бы его сохранить. Впрочем, был у него и недостаток: он подталкивал людей к платоновским или локковским спорам о статусе и происхождении понятий или идей. Создавалось впечатление, будто философ, который хочет обсуждать, скажем, понятия причины, бесконечно малых или раскаяния, обязан сначала решить, обладают ли эти понятия внекосмическим или только психологическим существованием, являются ли они интуитивно постижимыми трансцендентными сущностями или же даны только в личной интроспекции.
Позднее, когда философы восстали против психологизма в логике, в моду вошел другой обычай: стали говорить о значениях выражения а «понятие причины» было заменено на «значение слова „причина“ или любого другого слова с тем же значением». Этот новый обычай тоже был уязвим для придирок антиплатоновского и антилокковского толка; однако его самый большой недостаток состоял в другом. Философы и логики того времени пали жертвами характерной — и ошибочной — теории значения. Они сконструировали глагол «означать», которым обозначили отношение между выражением и некой другой реальностью. Значение выражения они считали реальностью, именем которой является данное выражение. Поэтому считали (или были близки к этому), что исследование значения выражения «Солнечная система» — то же, что исследование Солнечной системы. В какой-то мере реакцией против этой ошибочной точки зрения было то, что философы стали предпочитать идиому «употребление выражений» идиоме «…является причиной…» и «…Солнечная система». Мы привыкли говорить об использовании английских булавок, перил, столовых ножей, символов и жестов. Эта знакомая идиома не имеет ничего общего ни с какими странными отношениями ни к каким странным реальностям. Она обращает наше внимание на передаваемые посредством научения процедуры и техники обращения с вещами или использования вещей, не вызывая нежелательных ассоциаций. Обучение правильному обращению с веслом для каноэ, дорожным чеком или почтовой маркой не есть знакомство с дополнительной реальностью. Не является таковым и приобретение навыка употребления слов «если», «должен» и «предел».
У этой идиомы есть еще одно достоинство. Там, где можно говорить об умении обращаться, распоряжаться и использовать, можно говорить и о неправильном обращении, распоряжении и использовании. Правила соблюдают или нарушают, кодексы выполняют или обходят. Научиться использовать выражения (как и монеты, марки, чеки и клюшки) — значит научиться делать с ними одно и не делать другого, а также узнать, когда можно и когда нельзя делать что-то. Среди вещей, которые мы узнаем в ходе освоения употребления языковых выражений, — то, что приблизительно можно назвать «правилами логики». Так, хотя и мать, и отец могут быть высокого роста, они оба не могут быть выше друг друга, и, хотя дяди могут быть богатыми или бедными, толстыми или тонкими, они не могут быть мужчинами или женщинами, но только мужчинами. Хотя суждение, что понятия, идеи или значения могут быть бессмысленными или абсурдными, было бы неправдоподобным, вполне можно утверждать, что некто может дать определенному выражению абсурдное употребление. Практикуемый или предлагаемый способ употребления выражения может быть логически незаконным или невозможным, но универсалия, состояние сознания или значение не могут быть логически законными или незаконными.
