Философия - Кузнецов В Г (онлайн книга без .TXT) 📗
324
Не соглашаясь с таким подходом, мы полагаем, что любая из версий "общей силы" - будь-то Абсолютная идея, Божья воля или "судьбы народов", рассматриваемая как гиперсубъект истории, представляет собой мифологизацию общественной жизни. Проблема общественного порядка, как мы увидим ниже, вполне объяснима из действий и взаимодействий человеческих индивидов, потребностей их самосохранения, диктующих необходимость скоординированной активности. Спонтанные результаты такого взаимодействия нельзя интерпретировать в духе гегелевской "хитрости мирового духа" хотя бы потому, что далеко не всегда они способствуют самосохранению человека и общества (как это происходит ныне со стихийным разрушением экосистемы типа "озоновой дыры"). Конечно, мы можем интерпретировать эту негативную стихийность как предупреждение с небес, но остановить ее могут лишь совместные действия людей, а не внешние силы.
Перейдем к конкретным характеристикам собственно общества как особого коллектива, особой группы людей.
4. ОБЩЕСТВО КАК РЕАЛЬНАЯ ГРУППА ЛЮДЕЙ
Все сказанное выше позволяет нам утверждать, что общество не сводимо к сумме образующих его индивидов. Переводя это философское утверждение на язык социологии, мы имеем право относить общество к особому классу реальных социальных групп. В социологической теории общественные группы и объединения подразделяются на формальные и неформальные, самореферентные и объективно-статусные и т.д. и т.п. Для наших целей мы должны прежде всего определить различие между группами реальными и номинальными.
Из сказанного выше понятно, что реальные социальные группы основаны на системном взаимодействии образующих их субъектов, вне и помимо которого невозможно (или затруднено) достижение их личных целей, задач индивидуального самосохранения и развития. Такое взаимодействие создает особые интегральные реалии совместной деятельности, которые выходят за рамки отдельных человеческих действий и влияют на их содержание, во многом определяя его. Системный характер реальных групп проявляется в наличии выраженной взаимосвязи между частями и целым, при которой существенное изменение каждой выделенной части сказывается на свойствах и состояниях других частей и целого и, наоборот, изменение интегральных свойств и состояний целого сказывается на его частях.
Именно так устроены реальные группы, в которых отдельные действия людей вплетены в систему организованного взаимодей
325
ствия, а каждый индивид имеет свое место и свою роль (свой статус и свою функцию) в коллективной деятельности. Наличие такой коллективной деятельности, направляемой надындивидуальными интересами, целями, ценностями, нормами и институтами, является главным и решающим признаком реальной социальной группы, отличной от суммы образующих ее индивидов.
Номинальные группы, напротив, не обладают свойствами внутренней системной самоорганизации. В действительности они представляют собой некие статистические совокупности людей, не связанных формами и институтами совместной деятельности, выделяемые внешним наблюдателем на основе признаков, которые или не могут быть, или еще не стали причиной реальной консолидации человеческих коллективов.
В первом случае речь идет о социально нейтральных признаках, общность которых "в норме" не порождает у людей сколь-нибудь значимых социальных следствий. Возьмем, к примеру, такие номинальные группы, как "сладкоежки", "близорукие", "люди среднего роста" или "носящие желтую кожаную обувь". Совершенно очевидно, что сам по себе рост людей или фасон их обуви не создает у них ни общих интересов, ни коллективных целей, ни вытекающей из этого совместной скоординированной активности. Соответственно, у групп, "подобранных" по этим признакам, отсутствует как реальная социальная общность, так и ее самосознание, то своеобразное чувство "мы", которое присутствует у футболистов "Спартака", членов бригады плотников или функционеров либерально-демократической партии.
Конечно, мы должны учесть, что в некоторых случаях отношение к сладкому или характер одежды людей могут обретать определенное социокультурное значение - как это происходило, к примеру, на планете Кин-дза-дза, где ношение малиновых штанов означало высокий социальный статус их владельца (нечто подобное происходило, как мы знаем, в реальном европейском феодализме с присущим ему институтом престижного потребления, позволявшим носить меха лишь строго определенным сословным группам людей). Но это вовсе не значит, что особенности одежды становились действительной основой консолидации людей; напротив, они лишь символизировали реальные отношения собственности и власти, не будучи способны подменить их - точно так же, как номерок из гардероба не может заменить обозначаемую им шубу. В данном случае мы имеем классический пример "отношений представленности" как способности социокультурных объектов и процессов являть собой иное, обозначать нечто отличное от них самих.
Выделяя подобные номинальные группы (которые, на наш взгляд, не следовало бы вовсе именовать группами, если бы не сложившаяся социологическая традиция), мы должны помнить, что их отличие от реальных групп является абсолютным лишь до тех
326
пор, пока мы рассматриваем их в качестве "идеальных типов", а не действительных таксономических единиц. В последнем случае, когда мы имеем дело с исторически конкретными коллективами или статистическими совокупностями людей, их различие не является абсолютным, не исключает взаимопереходов между ними.
Так, реальные социальные группы могут со временем превращаться в номинальные совокупности, как это происходит, к примеру, с бывшими членами Государственной Думы, связанными лишь общей строкой в биографии. Напротив, вполне номинальная совокупность людей может в принципе стать реальной социальной группой. В самом деле, если предположить, что некое правительство начнет преследовать такую статистическую группу людей, как "рыжие", велика вероятность того, что "нонконформистские", т.е. не-перекрасившиеся, члены этого сообщества создадут для защиты своих интересов реальную централизованную организацию, своего рода "Союз рыжих".
Куда более реальным примером такого рода могут служить расы и расовые отношения между людьми. Расы выделяются на основе чисто антропологических признаков (цвет кожи, пропорции черепа, некоторые особенности психофизиологии и пр.), которые сами по себе не способны порождать значимые импульсы социального действия и взаимодействия людей. Это значит, что цвет кожи человека не предопределяет, будет ли он собственником или нет, властвующим или подчиняющимся, потребляющим блага культуры или производящим их и т.д.
Однако мы знаем, что в исторически сложившейся социокультурной среде цвет кожи может стать поводом к дискриминации, нарушению экономических, политических и прочих прав. Это заставляет людей, принадлежащих к одной и той же номинальной группе, расе, создавать своеобразные "союзы самообороны", представляющие собой вполне реальные социальные объединения.
Это не означает, конечно, что сами расы превращаются в реальные социальные группы: мы должны помнить, что при любых обстоятельствах социологическое и культурологическое понятие "негритянская община США" не становится синонимом антропологического понятия "негры". Тем не менее расовые признаки, по сути своей нейтральные в социальном отношении (как бы ни спорили с этим утверждением идеологи расизма), выражают и обозначают реальный статус их носителя в важнейших отношениях разделения труда, собственности и власти.
Сложнее обстоит дело, когда несистемные совокупности людей подбираются на основе социально значимых критериев. Возьмем, к примеру, группы "мужчины" и "женщины" или "молодые" и "старые". Известный философ X. Ортега-и-Гассет видит в социальных событиях борьбу поколений как реальных субъектов общественной жизни. Хотя очевидно, что в общественной жизни действуют не
