Немецкая классическая философия религии - Пушкарева М. А. (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Итак, Спиноза не отождествляет любовь с субстанцией, которую он именует Богом, или Природой. Если у Сократа и Платона Эрот - сверхъестественное существо, демон - посредник между богами и людьми, то Эрот Спинозы любознательность, пытливость, страстная увлечённость делом познания "Бога", то есть бесконечной и неисчерпаемой природы. Любовь, как человеческая сила, развивается вместе с Божественной субстанцией. Причём, эта Божественная субстанция - не бог теистических религий, но и не личность, наделённая сознанием, могуществом и волей. Бог Спинозы - бесконечная безличная сущность, главным определением которой является существование, бытие в качестве начала и причины всего сущего. Это - чисто философское понимание Бога. Однако философская рефлексия над Божественным у Спинозы всё же сильно ослаблена благодаря тому, что всё субъективное, "внутреннее" растворяется без остатка в космическом бытии. Единичная человеческая душа не является нечто самостоятельным. Она не есть субстанция, а только "модус" или модификация мышления.
Таково, согласно Спинозе, истинное понимание Бога. Но это понимание надо отличать от религиозных суеверий как результата неуверенности человека в своих силах, в его постоянных колебаниях между надеждой и страхом. Спиноза, вероятнее всего, был одним из первых, кто заметил, что "естественное состояние" по природе и по времени предшествует религии.
Спиноза также одним из первых подошёл к идее философии религии, развивая далёкое от ортодоксии понимание Божественного.
Философы Просвещения о возникновении религии. Новым шагом вперёд в развитии философии религии явилась эпоха Просвещения.
Просветители апеллировали не просто к разуму, а к научному разуму, опыту и здравому смыслу. В своём главном сочинении "Опыт о человеческом разумении" Джон Локк пишет, что происхождение религиозного исступления коренится в попытке людей устранить разум и дать дорогу откровению. Стремление заставлять следовать определённому верованию вырастает из попытки человека мучить свой собственный ум и присваивать себе право, принадлежащее одной лишь истине. Лицо, подверженное религиозному экстазу, только насилует собственные способности. Важнейший психологический корень религиозного фанатизма состоит в том, что есть люди, в которых меланхолия соединяется с набожностью, а самомнение порождает "убеждение в большей их близости к богу и в большем его расположении к ним, нежели это дано другим". Фанатизм, подчёркивает Локк, "раз нашедши опору, действует на человеческие убеждения и поступки сильнее, чем разум и откровение вместе или в отдельности" (См.: Локк Дж. Соч. В 3-х т.: Т. 2. - М.: Мысль, 1985. - С. 178-179).
Но каков главный побудительный мотив, который направляет человека к религии? На данный вопрос Локк отвечает следующим образом: "Кроме своих определённых занятий, необходимых для поддержания жизни, каждый заинтересован в будущей жизни, о которой он обязан заботиться" (Там же. - С. 220). Иными словами, к религиозным занятиям человека побуждает вопрос, наиболее отчётливо сформулированный впоследствии Кантом: "На что я могу надеяться?"
Итак, Локк выступает против веры в откровение, видя важнейшую причину живучести религиозного исступления в отождествлении его с видом зрительного ощущения внутреннего чувства. Любовь к чему-то необыкновенному, то сознание, что ты вдохновлён свыше "настолько льстят лени, невежеству и тщеславию множества людей, что раз люди попали на этот путь непосредственного откровения, озарения без поисков, достоверности без доказательства и изучения, то их трудно свести с него. Разум для них потерян, они-де выше него" (Там же. - С. 180).
Из Англии идеи Локка были перенесены во Францию, где встретили восторженный приём. Но французские просветители - Франсуа Вольтер, Жан Ламетри и особенно Поль Гольбах - религию сводили к суеверию, считая, что с последним должен бороться разум. Они поддерживали теорию обмана, утверждая, что правители и жрецы дурачат народ ради своих корыстных целей. Однако их критика религии велась не только с атеистических, но и с демократических позиций. В своём "Завещании" Жан Мелье соединил эту критику с требованием бороться за интересы трудящихся и с утопическим коммунистическим идеалом. Являясь сельским священником, вынужденным, вопреки убеждениям, проповедовать религию, Мелье втайне писал свою книгу, надеясь, что после его смерти прихожане найдут и прочтут её.
Внимательное прочтение "Завещания" показывает, что воинствующий атеизм, соединённый у Мелье с грубо-уравнительным коммунизмом, составляет одну из метафизических предпосылок кровавых трагедий XIX и ХХ столетий. В "Завещании" Мелье призывал не только к уничтожению богатых людей, но и "красивых дам", этих "ведьм", которых художники изображают совершенно неверно (См.: Мелье Ж. Завещание. - М.: Изд-во АН СССР. В 3-х т.).
Поль Гольбах, как и другие французские просветители, был чужд коммунистическим устремлениям Мелье, но известное влияние идей "Завещания" он всё же, вероятнее всего, испытал.
Идейные предпосылки атеизма Гольбаха не ограничиваются достижениями французского материализма. Это был именно высший тогда этап европейской материалистической мысли. Гольбах выделил следующие предпосылки возникновения и жизненности религии: страх, невежество, варварство, "страдания чувствительных душ", легковерие, набожность ("оспа души"), "недоверие к собственным познаниям", преклонение перед авторитетами, "жажда господства", "религия завлекает невежд чудесами и тайнами", внушение религиозных догматов "в возрасте, когда человек не способен рассуждать" (См.: Гольбах П. Письма к Евгении. Здравый смысл. - Изд-во АН СССР. - М., 1956. - С. 256-258, 266).
Гольбах, а также Гельвеций попытались дать первую систематизированную историю развития религиозных представлений.
Другим видным мыслителем XVIII века, выступившим с открытой защитой атеистических взглядов, был Жульен Офре де Ламетри. Ламетри называл религию басней, "призрачным счастьем". "Религия, - писал он в "Системе Эпикура", необходима только для тех, кто не способен испытывать чувство гуманности. Опыт и наблюдение наглядно показывают, что она бесполезна в отношениях честных людей". Не все, по Ламетри, могут это понять. Для этого надо иметь возвышенную душу философа. Религия, утверждал Ламетри, есть "изобретение политики". Она предназначена для умов, которым "недостаточна другая узда" (См.: Ламетри Ж.О. Сочинения. - 2-е изд. - М.: Мысль, 1983. - С. 376). Наоборот, философия - это "светочь разума, законов и гуманности". Но надо ли стремиться к тому, чтобы изничтожить религию? Никоим образом! Оторвать людей от "цепи суеверий" можно лишь воспользовавшись всей силой разума "сохранить ценное ослепление". "Укрепляйте, - писал Ламетри, - силой убедительных аргументов их колеблющуюся веру, принижайте силой вашего ума их слабый ум до религии их предков; придавайте, как делают наши жрецы, вид правдоподобия самым отвратительным нелепостям". Народу также трудно привить науку и допустить его к тайнам природы, как черепаху научить бегать. Всё, что можно сделать, - это желать, чтобы "держащие кормило правления были немножко философами" (Там же. - С. 448-449).
Это - в целом верные и интересные наблюдения. Однако подлинная философия религии, как форма теоретического мышления, начинает складываться лишь в трудах И. Канта и его выдающихся последователей.
Глава 2. Основные черты немецкой классической философии религии
2.1. Понятие "немецкая классическая философия"
"Немецкая классическая философия" - понятие, введённое Ф. Энгельсом и утвердившееся в марксистских работах. Оно обозначает ту линию в развитии новоевропейской мысли второй половины XVIII века - первой половины XIX века, которая представлена системами И. Канта, И.Г. Фихте, Ф.В.Й. Шеллинга, Г.В.Ф. Гегеля, Л. Фейербаха и, как мы полагаем, молодого К. Маркса. Однако данные имена - лишь вершины величайшего философского айсберга. Поэтому здесь было бы уместно обозначить и то, что остаётся под водой, что предстоит ещё осмыслить и реконструировать.
