Общество риска. На пути к другому модерну - Бек Ульрих (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Легитимация: «латентные побочные воздействия»
Это, однако, предполагает, что риски успешно пройдут процесс социального признания. Но вначале риски представляются чем-то, чего следует избегать, их несуществование допускается вплоть до отмены — по принципу: «in dubio pro прогресс» (в случае сомнения — за прогресс), а это значит: «в случае сомнения закрывай глаза». С этим связан способ легитимации, узаконения, резко отличающийся от неравенства в распределении общественных благ. Риски можно узаконивать таким образом, что их нежелательное производство будут не замечать. Ситуации риска в техногенной цивилизации должны прорываться сквозь раздающиеся вокруг них призывы к табуизации и «возникать в научном обличье». Чаще всего подобное происходит в статусе «латентного побочного воздействия», который признает реальность угрозы и одновременно узаконивает ее. Невозможно предотвратить то, чего не хотят замечать, риски возникают в процессе производства, они — нежданно появляющиеся дети, признание которых требует дополнительного обсуждения. Мыслительная схема «латентного побочного воздействия» выступает своего рода охранной грамотой, естественной судьбой цивилизации, которая признает неизбежность последствий, но одновременно избирательно распределяет и оправдывает их.
3. Специфически классовые риски
Способы, образцы и коммуникативные средства распределения рисков кардинально отличаются от способов, образцов и средств распределения богатств. Это не исключает того, что многие риски распределяются в соответствии со спецификой общественных прослоек или классов. В этом плане существуют широкие промежуточные зоны между классовым обществом и обществом риска. История распределения рисков показывает, что риски, как и богатства, распределяются по классовой схеме, только в обратном порядке: богатства сосредоточиваются в верхних слоях, риски в нижних. По всей видимости, риски не упраздняют, а усиливают классовое общество. К дефициту снабжения добавляется чувство неуверенности и избыток опасностей. Напротив, те, кто имеет высокие доходы, власть и образование, могут купить себе безопасность и свободу от риска. Этот «закон» специфически классового распределения рисков и тем самым обострения классовых противоречий из-за концентрации рисков на стороне бедных и слабых долгое время считался и считается до сих пор одним из центральных измерений риска: сегодня риск остаться безработным для неквалифицированных рабочих значительно выше, чем для работников высокой квалификации. Риск перегрузки, облучения и отравления, связанный с работой в соответствующих отраслях промышленности, распределяется для работников разных профессий неравномерно. Группы населения, живущие вблизи промышленных центров, подвергаются длительному воздействию различных вредных веществ, находящихся в воздухе, воде или почве. Угроза потерять рабочее место вынуждает людей к большей терпимости.
Но классово обусловленная ущемленность возникает не только благодаря этому социальному фильтрующему и усиливающему воздействию. Возможность и способность избегать опасных ситуаций, обходить и компенсировать их тоже неодинакова у слоев с разными доходами и разным уровнем образования: кто располагает большими финансовыми возможностями, тот может попытаться избежать риска благодаря выбору места жительства, обустройству квартиры (или благодаря домику в деревне, отпуску и т. д.). То же самое можно сказать о питании, образовании и соответствующем отношении к еде и информации. Туго набитый кошелек позволяет кушать яйца «экологически безопасных курочек» и салат с «экологически безопасных грядок». Образование и внимательное отношение к информации открывают новые возможности обхождения с рисками. Можно не употреблять определенные продукты (например, старую говяжью печень с высоким содержанием свинца) и благодаря научно обоснованному режиму питания так варьировать еженедельное меню, чтобы тяжелые металлы в рыбе из Северного моря можно было растворять, дополнять, обезвреживать (или, может быть, делать еще вреднее?). Приготовление и употребление пищи превращается в своего рода имплицитную химию продуктов питания, в нечто вроде кухни ядов, с претензией на минимализацию опасности, при этом, чтобы сыграть с перепроизводством вредных и ядовитых веществ в химии и сельском хозяйстве в приватную «технологическую игру», требуются очень глубокие знания. Вместе с тем весьма вероятно, что реакция на отравления, о которых сообща ют пресса и телевидение, приводит к выработке «антихимических» привычек питания и жизни. Эта повседневная «антихимия» (часто распространяемая среди покупателей рекомендациями на упаковках филиалами самой же химической промышленности) приведет и уже привела в образованных и состоятельных слоях населения, осознающих важность режима питания, к глубоким изменениям во всех сферах обеспечения — от пищи до условий жизни, от болезни до использования досуга. Отсюда можно было бы сделать общий вывод, что благодаря такому обдуманному подходу к рискам в финансово обеспеченных слоях населения старое социальное неравенство закрепляется на новом уровне. Однако такой вывод не затронет ядро логики распределения рисков.
Параллельно с обострением ситуаций риска сужаются приватные пути спасения и возможности компенсации; в то же время их усиленно пропагандируют. Повышение риска, невозможность его избежать, политическая воздержанность, провозглашение и продажа частных возможностей уклонения от рисков взаимно обусловлены. Для некоторых продуктов питания эти частные окольные пути могут быть полезны; но уже при водоснабжении все социальные слои зависят от одной и той же трубы; и уж при виде «лесов-скелетов» в далеких от промышленных центров «сельских идиллиях» становится ясно, что перед содержанием ядовитых веществ в воздухе, которым мы все дышим, падают все классово обусловленные барьеры. Действительно эффективная защита в этих условиях может быть достигнута только в том случае, если не есть, не пить и не дышать. Но и это поможет только относительно. Известно же, что происходит с камнями и трупами в земле.
4. Глобализация цнвилизационных рисков
Выражаясь короче: нужда иерархична, смог демократичен. Вместе с экспансией модернизационных рисков — с угрозой природе, здоровью, питанию — социальные различия и границы становятся относительными. Отсюда все еще делают очень разные выводы. Объективно риски все же вызывают в пределах их досягаемости и среди попавших под их влияние уравнительный эффект. Именно в этом и заключается их своеобразная политическая сила. В этом смысле общества риска не классовые общества; возникающие в них опасные ситуации не могут восприниматься как ситуации классовые, их противоречия — не классовые противоречия.
Это становится еще яснее, если иметь в виду особый покрой, особый образец распределения модернизационных рисков: им свойственна имманентная тенденция к глобализации. Вместе с промышленным производством идет процесс универсализации угроз, вне зависимости от того, где эти угрозы возникают: цепи продуктов питания связывают на земле практически каждого с каждым. Они не признают границ. Содержание кислот в воздухе разрушает не только скульптуры и сокровища искусства, оно уже давно упразднило современные таможенные барьеры. Озера в Канаде тоже содержат кислоту, на северных оконечностях Скандинавии тоже умирают леса.
Эта тенденция к глобализации порождает проблемы, опять-таки не специфические в их всеобщности. Когда все вокруг грозит опасностью, тогда уже как бы не существует никакой опасности. Когда больше нет спасения, можно об этом больше не думать. Экологический фатализм конца света позволяет маятнику частных и политических настроений качаться в любом направлении. Действовать так или иначе надо было еще вчера. Быть может, с распространившимися повсеместно пестицидами можно справиться с помощью насекомых? Или брызг шампанского?
