О русском национализме - Ильин Иван Александрович (бесплатные версии книг .TXT) 📗

Иван Александрович Ильин

О русском национализме

ОБ АВТОРЕ

ИЛЬИН, ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ (1882–1954), русский философ и правовед. Родился в Москве 16 (28) марта 1882. В 1906 окончил юридический факультет Московского университета и был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. В 1910–1912 стажировался в университетах Гейдельберга, Фрейбурга, Берлина, Парижа, где слушал лекции крупнейших европейских философов — Г.Риккерта, Г.Зиммеля, Э.Гуссерля и др. С 1912 преподавал в Московском университете. В 1918 защитил диссертацию Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. В 1921 был избран председателем Московского психологического общества. В 1922 вместе с большой группой деятелей культуры Ильин был выслан из России. Участвовал в организации Русского научного института в Берлине, издавал журнал «Русский колокол», опубликовал ряд книг: Религиозный смысл философии. Три речи, 1925; О сопротивлении злу силою, 1925; Путь духовного обновления, 1935 и др. После прихода к власти в Германии нацистов потерял работу, а в 1938 эмигрировал в Швейцарию, где жил в пригороде Цюриха Цолликоне. Умер Ильин в Цюрихе 21 декабря 1954.

Будучи крупным правоведом, учеником П.И.Новгородцева, Ильин в своем фундаментальном исследовании Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека рассматривал гегелевское учение о праве и государстве как элемент «целостной» метафизики немецкого философа. В основе этой метафизики, по Ильину, лежал религиозный опыт, который стал источником основной философской идеи Гегеля — идеи «спекулятивно-конкретного» («все реальное подлежит закону спекулятивной конкретности — вот содержание того кардинального опыта и той основной идеи, которой посвящена вся философия Гегеля»). Хотя Ильин никогда не был последовательным гегельянцем, он, как и Гегель, был склонен подчеркивать единство правового и морального сознания. В работе О сущности правосознания (1956) он определил «аксиомы правосознания», лежащие в основе общественной и государственной жизни: «закон духовного достоинства, закон автономии и закон взаимного признания». Первый из них фиксирует духовно-личностный статус гражданина, его неотъемлемое право на самоуважение, достоинство личности, отстаивание собственной позиции (интеллектуальной, религиозной, нравственной, эстетической). Второй момент отражает сложную диалектику свободы и ответственности гражданина, который может сохранить собственную «автономность» только в том случае, если является подлинным субъектом права и «внутренне свободно» исполняет возложенные на него обществом и государством обязанности. Третий принцип признает важнейшим условием гражданской жизни взаимное уважение граждан и понимание ими безусловной ценности гражданских и государственных институтов. Будучи сторонником монархии, Ильин в то же время считал, что монархический идеал далеко не всегда может и должен быть воплощен в жизнь. Так, размышляя о перспективах развития России в постсоветскую эпоху, он признавал целесообразным соединение в ее государственной организации монархических, республиканских и аристократических (элитарных) элементов. Отвергая любые формы антигосударственной, анархической идеологии, Ильин подверг резкой критике моральный анархизм Л.Толстого в своей работе О сопротивлении злу силою (1925). В религиозно-метафизических построениях Ильина решающая роль отводится духовности (духу) в человеке и в обществе. Уровень духовности определяет качество индивидуальной и общественной жизни и в конечном счете зависит от волевых, творческих усилий личностей. «Каждый из нас должен найти и утвердить в себе свое самое главное — и никто другой заменить его в этом нахождении и утверждении не может. Дух есть сила личного самоутверждения в человеке, — но не в смысле инстинкта и не в смысле рационалистического осознания состояний своего тела и своей души, а в смысле верного восприятия своей личностной самосути, в ее предстоянии Богу и в ее достоинстве. Человек, не осознавший своего предстояния и своего достоинства, не нашел своего духа». Исключительное место в творчестве Ильина в период эмиграции занимают его многочисленные статьи о России, ее прошлом, настоящем и будущем. 3 октября 2005 прах Ильина был перезахоронен в Донском монастыре в Москве.

Обширный архив корреспонденции и писем Ильина 26 мая 2006 был передан университетом штата Мичиган библиотеке Московского государственного университета. Эти материалы были вывезены в США учеником Ильина профессором Н.П.Полторацким в 1965 из Цюриха.

О русском национализме

Когда мы смотрим вперед и вдаль и видим грядущую Россию, то мы видим ее как национальное государство, ограждающее и обслуживающее русскую национальную культуру. После длительного революционного перерыва, после мучительного коммунистически интернационального провала — Россия вернется к свободному самоутверждению и самостоянию, найдет свой здравый инстинкт самосохранения, примирит его к своим духовным самочувствием и начнет новый период своего исторического расцвета.

Тридцать лет терпит русский народ унижения, и, кажется, нет им конца и края. Тридцать лет попирают темные и преступные люди его очаги и алтари, запрещают ему молиться, избивают его лучших людей — самых верующих, самых стойких, самых храбрых и национально преданных, — подавляют его свободу, искажают его духовный лик, проматывают его достояние, разоряют его хозяйство, разлагают его государство, отучают его от свободного труда и свободного вдохновения… Тридцать лет обходятся с ним так, как если бы он был лишен национального достоинства, национального духа и национального инстинкта. Эти годы насилия и стыда не пройдут даром: нельзя народному организму «запретить здоровье», — он прорвется к нему любой ценой; нельзя погасить в народе чувство собственного духовного достоинства, — эти попытки только пробудят его к новому осознанию и новой силе. То, что переживает сейчас русский народ, — есть строгий и долгий ученический искус, живая школа душевного очищения, смирения и трезвения. Первое пробуждение, может быть, будет страстным, неумеренным и даже ожесточенным; но дальнейшее принесет нам новый русский национализм с его истинной силой и в его истинной мере. Этот национализм мы и должны ныне выговорить и оформить.

В противоположность всякому интернационализму, — как сентиментальному, так и свирепому; — в противовес всякой денационализации, бытовой и политической — мы утверждаем русский национализм, инстинктивный и духовный, исповедуем его и возводим его к Богу.

Мы приветствуем его возрождение. Мы радуемся его духовности и его своеобразию. И мы считаем драгоценным, чтобы русские люди не связывали себя никакими интернационалистическими «симпатиями» или «обязательствами».

Каждый народ имеет национальный инстинкт, данный ему от природы (а это значит — и от Бога), и дары Духа, изливаемые в него от Творца всяческих. И у каждого народа инстинкт и дух живут по-своему и создают драгоценное своеобразие. Этим русским своеобразием мы должны дорожить, беречь его, жить в нем и творить из него: оно дано нам было искони, в зачатке, а раскрытие его было задано нам на протяжении всей нашей истории. Раскрывая его, осуществляя его, мы исполняем наше историческое предназначение, отречься от которого мы не имеем ни права, ни желания. Ибо всякое национальное своеобразие по-своему являет Дух Божий и по-своему славит Господа.

Каждый народ по-своему вступает в брак, рождает, болеет и умирает; по-своему лечится, трудится, хозяйствует и отдыхает; по-своему горюет, плачет, сердится и отчаивается; по-своему улыбается, шутит, смеется и радуется; по-своему ходит и пляшет; по-своему поет и творит музыку; по-своему говорит, декламирует, острит и ораторствует; по-своему наблюдает, созерцает и творит живопись; по-своему исследует, познает, рассуждает и доказывает; по-своему нищенствует, благотворит и гостеприимствует; по-своему строит дома и храмы; по-своему молится и геройствует… Он по-своему возносится духом и кается. По-своему организуется. У каждого народа свое особое чувство права и справедливости, иной характер, иная дисциплина, иное представление о нравственном идеале, иной семейный уклад, иная церковность, иная политическая мечта, иной государственный инстинкт. Словом, у каждого народа иной, особый душевный уклад и духовно-творческий акт.