Mybrary.info
mybrary.info » Книги » Научно-образовательная » Детская психология » Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь - Чуковский Корней Иванович (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь - Чуковский Корней Иванович (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

Тут можно читать бесплатно Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь - Чуковский Корней Иванович (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗. Жанр: Детская психология. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте mybrary.info (MYBRARY) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

Таково, например, слово зря. Кто из русских вспоминает теперь, что это деепричастная форма старинного зреть, то есть видеть, ставшая в течение столетий наречием.

Таково же слово опростоволоситься. Вначале оно относилось исключительно к женщинам. Опростоволосилась, по утверждению Даля, говорила о себе деревенская баба, снявшая с головы традиционный платок. Но теперь это значение совсем позабылось — позабылось намертво, начисто всеми, и молодыми и старыми, и уже никто не замечает, что в этом слове присутствуют волосы.

Поэтому теперь даже лысый мужчина может сказать о себе:

— Я опростоволосился!

И не найдется такого педанта, который упрекнул бы его за коверканье русской речи. Опростоволоситься теперь означает дать маху, остаться в дураках, оплошать.

Но бывают такие случаи, когда забвение еще не стало всеобщим. Одни забыли первоначальное значение слова, а другие еще помнят его. И слово оказывается, так сказать, на распутье: помнящие обвиняют забывших в самой постыдной безграмотности.

К числу таких слов, исконное значение которых еще не успели забыть все без изъятия, относится благодаря.

Исконное значение этого слова — благодарность, признательность. Но те, кто позабыл об этом, пишут без зазрения совести:

«Благодаря безобразной работе телеграфа газета лишилась необходимой информации».

А те, которые помнят, негодуют и язвительно спрашивают:

— Как можно благодарить за безобразие?

Но как бы ни коробила их эта «дикая» форма, она может утвердиться в языке навсегда, если только большинство говорящих начисто и окончательно забудет ее первоначальное значение: дарование благ. Тогда уже никто не станет возмущаться такими конструкциями, как «благодаря халатному отношению врачей», «благодаря пожару», «благодаря продолжительной засухе».

Если следующее поколение русских людей окончательно позабудет, что слово благодаря выражает собою признательность, все эти «благодаря пожару», «благодаря чуме» и т. д. навсегда останутся у нас в языке, несмотря на протесты со стороны стариков, которые еще помнят то время, когда в слове благодаря ощущалось и благо, и дар.

Повторяю: подобные слова лишь тогда признаются законными и не вызывают никаких нареканий, если их подлинный смысл позабылся давно, и притом решительно всеми, не только молодыми, но и старыми.

Лишь тогда, когда русские люди очень прочно забыли, что слово чернила порождено прилагательным черный и что, стало быть, только черная жидкость, и никакая другая, может называться чернилами, они узаконили в своем языке такие, казалось бы, дикие формы, как красные чернила, зеленые чернила, лиловые чернила и проч.

И лишь тогда, когда они прочно забыли, что в слове белье присутствует понятие белый и что, значит, главный признак белья — белизна, они стали говорить розовое белье, голубое белье, даже не подозревая о том, что здесь «противоестественное» сочетание слов.

Познакомившись с человеком по фамилии Резвый, вы на первых порах ассоциируете эту фамилию с понятием резвость, но уже через несколько дней, если вы часто общаетесь с носителем этой фамилии, смысл ее совершенно выветривается, и фамилия Резвый звучит для вас так же, как фамилия Иванов или Федоров.

Об этом я подумал впервые, когда увидел, как хохочет один маленький мальчик, услышавший фамилию Грибоедов. Для него эта фамилия была внове, и потому он заметил в ней то, что давно уже стерлось для нашего слуха: человек, который ест грибы. Мы же, взрослые, так часто повторяем это бессмертное имя, оно стоит в ряду таких величавых имен, что, произнося его, мы уже давно позабыли, из каких элементов оно состоит.

Значит, все дело в привычке.

IV

Мы, например, привыкли говорить «солнце встало», «солнце зашло», «солнце село». Мы произносим эти словесные формулы тысячу раз, хотя, конечно, они находятся в резком противоречии с нынешними научными представлениями о движении Солнца в Галактике. Солнце ниоткуда не встает и никуда не заходит. Но благодаря драгоценной склонности говорящих людей забывать о первоначальном смысле употребляемых слов и не вникать в этот смысл во всех языках сохранились такие древние слова, как «восход» и «закат», соответствующие древнему, ныне разрушенному представлению о космосе.

«Я, — пишет поэт В. Солоухин, — встречал человека, который возмущался выражениями: „упала звезда“, „падающие звезды“. „Вы что, — восклицал он, — не знаете, что это падают не звезды, а метеориты?“»

Среди доморощенных блюстителей чистоты языка есть великое множество подобных педантов. Даже не подозревая о том, что забвение первоначальной этимологии слов или ослабление внимания к ним есть одна из важнейших закономерностей нормальной человеческой речи, они то и дело находят вопиющие ошибки и промахи там, где действуют неведомые им, этим людям, законы.

Приведу несколько очень рельефных примеров, свидетельствующих, что мы не могли бы пользоваться родным языком, если бы в нем не существовало большого количества таких оборотов, отдельные части которых мы привыкли не замечать в разговоре.

Когда, например, мы читаем в стихах:

Слыл умником и в ус себе не дул, —

мы не замечаем, что здесь говорится о каком-то усатом субъекте, который отказывается совершать с одним из своих усов такой необычный поступок. Это идиоматическое выражение до такой степени стерлось для русских людей, что никому из нас не покажется странным, если мы услышим о какой-нибудь женщине (заведомо лишенной усов):

— Она молчит и в ус себе не дует.

Из чего следует, что если бы мы не обладали драгоценной способностью забывать первоначальные значения слов, мы не могли бы употреблять ни одного крылатого выражения, ни одной идиомы.

Вчера, например, вы сказали о ком-то:

— Он живет у черта на куличках.

И ваши собеседники поняли, что вы хотите сказать, хотя ни вы, ни они не задумались, что же такое кулички, и даже не заметили, что вы упомянули о черте.

Вас поняли, не анализируя отдельных частей этой формулы, совсем не вникая в слова, из которых она состоит. Ее восприняли всю целиком.

Все подобные формулы воспринимаются именно так: при полном невнимании к их отдельным частям.

Идя с сыном по улице, вы сказали ему:

— Что же ты согнулся в три погибели!

И ни на минуту не задумались о том, что это за погибели и почему их три, а не две, не четыре. Вы не замечаете смысла тех отдельных слагаемых, из которых состоит эта фраза, и, произнося ее, находитесь в твердой уверенности, что и ваш собеседник тоже не вникает в их смысл. Слагаемые не заметны для вас, это слова-невидимки, но сумма их понятна для каждого русского. Именно потому и понятна, что внимание к слагаемым чрезвычайно ослаблено и общее воспринимается помимо деталей.

Недавно я слышал, как один мой знакомый, уже немолодой человек, уславливался по телефону с товарищами:

— Если же я паче чаяния запоздаю на десять-пятнадцать минут, валяйте без меня, я догоню.

Я спросил у него, что значит паче, он смутился, не зная, что ответить: оказалось, он впервые заметил, что говорит это слово. До сих пор он произносил его автоматически, вполне бессознательно в сочетании со словом чаяние. Одно из слагаемых было ему непонятно, но сумма совершенно ясна (и ему, и его собеседнику).

Точно так же, когда мы читаем у Щедрина:

«Куда это он лыжи навострил? Ишь спешит, точно в аптеку торопится», — мы (если мы не иностранцы и не дети) даже не заметим в этом отрывке ни лыж, ни того обстоятельства, что кто-то сделал их более острыми, чем они были до этой минуты.

Все дело и здесь в привычке.

Конечно, для того чтобы идиомы могли существовать в языке, не всегда необходимо забвение их компонентов. Чаще всего достаточно невнимания к ним. Но и невнимание, и забвение приводят к одному результату: к потуханию образности, которая (если б она не потухла) служила бы тяжкой помехой языковому общению людей, даже сделала бы его невозможным.

Перейти на страницу:

Чуковский Корней Иванович читать все книги автора по порядку

Чуковский Корней Иванович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mybrary.info.


Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь отзывы

Отзывы читателей о книге Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь, автор: Чуковский Корней Иванович. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор mybrary.info.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*