Растения рассказывают - Турманина Валерия Ильинична (чтение книг .TXT) 📗
Для четвертого этапа, начавшегося в середине XIX в., типична регрессия Каспия. Начало этого общего изменения природной обстановки можно охарактеризовать так: "Все кайсаки утверждают, что море убывает, отступает, что небольшие озера высыхают, что места, некогда покрытые камышами, ныне поросли уже совсем иными растениями, то есть что болота пересыхают, не могут более питать камышей и вслед за тем порастают травами" *.
Многонациональное население Прикаспия с различным хозяйственным уклоном не могло быстро перестроиться, стада по-прежнему были огромными, и в результате травостой не смог выдержать такой нагрузки. Очень образно нарисовал обстановку конца XIX - начала XX в. житель села Факеевки Григорий Карташев в 1954 г.: "Стонала земля-матушка от скота, не могла прокормить всех, и стала потом песками рассыпаться". Действительно, вокруг этого поселка (бывшая станица Глинская) сыпучие пески заносили многие брошенные дома, обнажали старые захоронения на кладбище, засыпали давно заброшенные участки бывших "садков", цветников, бахчей.
Подобные места с сыпучими песками уже не используются. Но в то же время пески, лишенные растительности, являются прекрасным конденсатором влаги, и в котловинах среди таких песков всегда можно найти верховодки с пресной водой, чаще всего не связанные с грунтовыми водами. Нередко в таких котловинах можно встретить недавно поселившиеся зеленые тростники, а в Урдинских песках даже ивняки. Наиболее мощным эдификатором среди растений разбитых песков является полынь песчаная (Artemisia arenaria). При уменьшении выпаса эта полынь очень быстро разрастается и образует массивы полузакрепленных песков. Темно-зеленые заросли песчаной полыничагыра издали привлекают внимание своей свежестью, высокими показателями жизненности. Но постепенно заросли песчаной полыни, используя накопленную песками воду и мешая конденсации новой, создают себе неблагоприятные условия. Огромные пространства песчаных массивов бывают сплошь покрыты засохшими черными зарослями этой полыни. Но и такие пески не безжизненны. На них поселяются серая полынь, мятлик живородящий, тонконог сизый. Постепенно злаки сплошным ковром покрывают былые сыпучие пески, и люди за внешнее сходство начинают называть эти места степями. Подобные смены протекают вследствие законов самих растительных сообществ, без воздействия климата и человека, вмешательство которого ограничивается первоначальным уничтожением растительности.
Огромны изменения растительности под воздействием метеорологических условий. Так, благоприятные погодные условия позволили собрать на целинных землях Казахстана в 1956 г. 1,5 млрд. пудов, а в неблагоприятном 1960 г. - лишь 0,4 млрд. пудов.
Подобные изменения, повторяющиеся из года в год, из десятилетия в десятилетие, создают картину то сухого бесплодного, то зеленого богатого края, поражавшего всех, кто бывал в Северном Прикаспии. Наиболее увлажненными можно считать 1810-е гг., 1850 - 1860, 1883 - 1890. 1899 - 1915, 1920 - 1930, 1940 - 1948. 1980-е гг. К сухим могут быть отнесены 1800-е гг., 1820 - 50, 1860 - 80, 1890 - 1900, 1915 - 20, 1930 - 40, 1950 - 70 гг.
Таким образом, динамика растительности степей, полупустынь и пустынь Причерноморья и Прикаспия проявляется ярче при движении на восток. Увеличение континентальности вызывает уменьшение осадков и их резкие колебания. Важным сдерживающим фактором развития растительности здесь выступают и холодные бесснежные зимы.
В XIII - XIX вв. в целом биопотенциал степных и полупустынных сообществ возрастал. Злаковые сообщества чаще, чем полынники, оказывались в более благоприятных условиях. По балкам, озерам, подам и ложбинам, систематически заполняемым водой, разрастались высокотравные луга и заросли ивняков, выходившие к Черному и Каспийскому морям. Местами они образовывали настоящие леса, изображавшиеся на картах средневековья.
В IX - XII вв. и начиная с середины XIX в. энергичнее развиваются полынники и другие полукустарничковые и кустарничковые группировки, а в ковыльных степях - типчаковые популяции. Понижения реже заливаются водами, а затем покрываются злаками; чаще на них развиваются солянки. Но процесс этот динамичен, изменчив, и нельзя сделать вывод об опустынивании этих мест.
Крым и Кавказ
Картина изменений природы европейской части СССР была бы неполной без Крыма и Кавказа. С глубокой древности эти горы выступают как связующее звено между Европой и Азией, обжитыми районами Средиземноморья и безбрежными степями Скифии, холодной Гипербореей и знойной Сарматией. Крымские горы и высокогорья Центрального Кавказа могут дать наиболее интересный материал по изменениям за тысячелетие.
Крымские горы
Крым, легендарная Таврия, издревле привлекал к себе людей благодатным климатом, плодородными землями равнин, обилием рыб в прибрежных водах. Исторические записи о Крыме имеются в пределах 2,5 тысячелетия. Сказочные богатства плодородной Таврии, кормившей Древнюю Грецию в IV - III вв. до н. э., были в какой-то мере связаны не только с улучшением климатической обстановки, но и с длительным процессом непрерывного хозяйственного использования территории греками и скифами, что было редкостью в последующие века.
Первые сведения о растительности Крыма можно найти у Геродота, который писал в V в. до н. э., что служители культа не могут разводить в Крыму требуемые для совершения обрядов деревья, так как эти деревья здесь вымерзают. В дальнейшем это повторили и Теофраст (IV - III вв. до н. э.), и даже Страбон в I в. до н. э. Однако генуэзцы без особого труда разводили здесь маслину, и с тех времен сохранилось одно дерево в возрасте 700 лет. В Крыму часто можно услышать о деревьях "тысячелетнего" возраста - это тис, дикая фисташка, дуб пушистый, можжевельник высокий. Однако специальных дендрохронологических исследований здесь не производилось для самых старых деревьев. Имеющиеся же подсчеты устанавливают максимальный возраст в пределах 300 - 500 лет.
С конца XVIII в., со времен присоединения Крыма к России, стали появляться в печати путевые наблюдения об этих местах русских путешественников, а с XIX в., с основания в 1812 г. "Казенного Таврического сада под деревней Никитой", начались систематические наблюдения за естественной растительностью и широкая интродукцизация полезных и интересных растений со всего мира.
О растительности Крыма VII - XIII вв. сведений значительно меньше, чем о растительности V - I вв. до н. э. Имеется лишь беглое замечание у Константина Багрянородного (X в.) о зарослях кустарников по старому валу на Перекопе. Следы оросительной системы XIII - XIV вв. от Алушты до Судака, водопровод легендарного Херсонеса свидетельствуют о важности для городов побережья использования вод горных источников. Температура и осадки были на уровне и ниже современных. Вероятно, новые материалы могли бы быть получены из анализа византийских первоисточников - материалов Боспорской и Херсонесской епархий. Если принять легендарную версию о завозе культовых деревьев из Греции в Таврию еще Гераклом, то и от древних греков, и от византийских времен могли бы дойти до нас маслины и другие деревья-долгожители. Однако именно в этот период (во второй половине 1-го - начале 2-го тысячелетия) Крым подвергался непрерывным нашествиям готов, гуннов, аваров, хазаров, славян, мадьяров, ногаев, а в XIII в. и генуэзцев. Поэтому культовых деревьев конца 1-го тысячелетия пока не обнаружено.
В XIII - XVI вв. отмечены леса, спускавшиеся с гор до долин рек Салгира и Алмы; склоны гор в окрестностях Судака были также покрыты лесом. На картах XVII - XVIII вв. деревья помечены вдоль рек, стекающих с Крымских гор. От генуэзцев с XIII в. дошли до наших дней отдельные деревья маслин и грецких орехов. В 1298 г. города побережья были завоеваны Ногаем, а с 1414 г. в Крыму обосновались турки. Оросительные системы, наблюдавшиеся в XIX в., были сооружены татарами и имели татарские названия, хотя некоторые из них работали уже по три-четыре века. Для XVII - XVIII вв. характерно широкое развитие буковых лесов, которое было бы невозможным без значительного увеличения увлажненности. Буковые леса продвинулись выше в горы и захватили местообитания дуба пушистого. Картины, описываемые русскими путешественниками конца XVIII - начала XIX в., свидетельствуют о значительно большей увлажненности и залесенности склонов.
