Там где бродили львы (с иллюстрациями) - Паттерсон Гарет (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Глава десятая
Охотников за бивнями – под суд!
Нельзя прожить жизнь в Африке, не проникнувшись нежной привязанностью к слонам. В конечном счете, их огромные стада – последний оставшийся среди нас символ свободы.
Хотя наша книга посвящена прежде всего львам и нашим взаимоотношениям с ними, я чувствую, что мой рассказ был бы неполным, если бы я умолчал о том, чем больше всего славится Тули – своими замечательными стадами слонов, ставших как бы «серыми духами» земли Тули. В африканских слонах, с которыми мы с Джулией сталкивались почти ежедневно, пожалуй, даже больше, чем во львах, отразились проблемы дикой фауны по всему Африканскому континенту.
У слонов немало общего с человеком. Они, как и мы, – общественные животные, живут, как и мы, сплоченными семейными группами. Самки становятся половозрелыми примерно в том же возрасте, что и молодые женщины. У слонов, как и у людей, горячая привязанность и любовь к своим родным. Они плачут горючими, солеными слезами, если попадают в травмирующую ситуацию или в неволю. Они, как и мы, понимают, что такое смерть, и скорбят об умерших. Как мы ходим на кладбища помянуть усопших, так и они приходят туда, где почиют их сородичи, и трогают голые кости покойных.
Возрастание нашего понимания слонов, их житья-бытья помогает человеку осознать, что, в сущности, мы не так-то уж и отличаемся от других форм животной жизни. Именно комплекс нашей человеческой неполноценности, а не доказанные факты внушили нам мысль о существовании огромного разрыва между тем, что есть животное начало, и тем, что есть человеческое.
В начале 1980-х годов, когда я попал впервые в Тули, самым больным вопросом здесь были периодические всплески браконьерской охоты за слоновой костью. Автомат «АК-47», в прошлом символ борьбы Африки за независимость, теперь стал символом террора. Этого оружия по-прежнему полно, и его легко достать из-под полы по сходной цене. «АК-47» сыграл роковую роль в судьбе слонов и многих других животных. По оценкам на конец 1970-х годов, число слонов на континенте доходило до одного миллиона двухсот пятидесяти тысяч. Теперь же их едва шестьсот пятьдесят тысяч.
Слоны Тули тоже гибли от «АК-47». Помню, когда в 1980-е годы я ходил с патрулем вдоль реки Питсани, мы нашли пять лишенных бивней погибших слонов с раскроенными черепами. От мертвых слонов тянулся едва заметный след браконьеров, но, пока я занимался расследованием, они успели уйти куда-то в глубь Зимбабве или затеряться среди скотоводческих ферм. Среди погибших слонов была беременная самка; во тьме ночи здесь всласть попировали гиены, и я увидел почти доношенного слоненка, истерзанного зубами хищников. Порой я становился свидетелем страшного зрелища, когда браконьерские пули только ранили слонов, и быстрая смерть была бы для них избавлением от мук.
Как– то утром, сопровождая по заповеднику группу гостей, я наткнулся на крупного самца. Его движения показались мне какими-то скованными, и я подъехал поближе выяснить, в чем дело. Оказалось, он был тяжко ранен браконьерскими пулями. Почуяв наше присутствие, он явно хотел атаковать, но на его движения жалко было смотреть. Я поставил в известность инспекторов, но найти слона в этот день не смогли.
Два дня спустя я отыскал его в кустах. Он был мертв и уже истерзан хищниками. Мучения, которые выпали на его долю, не поддаются описанию.
… С тех пор вступил в силу международный запрет на торговлю слоновой костью, но тревоги борцов за охрану природы во многих странах юга Африки на этом не закончились. В голове у многих прочно засела идея «использования» дикой фауны. В национальном парке Крюгера, расположенном примерно в двухстах восьмидесяти километрах от Тули, по-прежнему практикуется «выбраковка», точнее, плановый забой слонов. По моему мнению – просто убийство. Жажда экономической выгоды плюс мысль о том, что численность слонов в национальном парке должна поддерживаться на «соразмерном» уровне, – и вот уже вертолеты гонят слонов целыми семьями на поля для отстрела. Находящиеся в страшном шоке животные собираются в оборонительные группы – слонят в середину, взрослых вокруг, – и тут по ним стреляют лекарством, расслабляющим мышцы. Иногда детенышей щадят, но эта милость страшнее смерти. Ведь на глазах детенышей люди расстреливают пулями их матерей, братьев и сестер, которые видят и понимают все, но не могут спастись, потому что наркотик парализовал им мышцы. Кто в этой ситуации больший зверь – человек или животное, – уж вы решайте сами.
Потом детенышей увозят для продажи. До самого недавнего времени их продавали циркам и зоопаркам, то есть обрекали на пожизненное заключение. Теперь, правда, вошла в практику продажа их другим заповедникам – «для восполнения поголовья». Но и это – дополнительная травма для детенышей, только что переживших бойню на кровавых полях. В результате они делаются крайне пугливыми – едва заслышав шум машины, они удирают прочь и, как правило, уходят жить в самые недоступные для человека уголки заповедника. Это все равно как взять человеческих детей, на глазах которых расстреляли родителей, и отвезти жить туда, где не будет ни заботы, ни защиты, ни ласки взрослых… Душевные раны при этом такие, что затянутся не скоро. Между прочим, в заповеднике Крюгера было случайно открыто, что в результате плановых «выбраковок» самки начинают приносить детенышей в более молодом возрасте – как бы стремясь восполнить убыль…
Знаменитая «приемная мама» осиротевших слонят и детенышей носорогов Дафна Шелдрик, которая впервые успешно принялась выкармливать осиротевших вскоре после рождения слонят и детенышей носорогов, научила меня (как в устной форме, так и по переписке), что необходимо детенышам. Подвиг Дафны и ее кенийских коллег наглядно показал, что в крупных заповедниках слоны – это не «живые бульдозеры», как их описывают некоторые – мол, сметают все на своем пути и разрушают среду обитания, – а подобны «стражам Эдема».
В течение уже свыше сорока лет в огромном национальном парке Цаво Дафна и ее коллеги наблюдают за воспроизводством и восстановлением поголовья слонов в дикой природе. Примерно раз в сотню или более лет природа естественным образом регулирует численность слонов – наступающая засуха вызывает естественную убыль слонов. Слоны держатся около берегов рек и, естественно, не могут обеспечить себя достаточным кормом. Дафна рассказывала мне, как они, слабея, все больше спят и однажды не просыпаются. С засухой, случающейся примерно раз в сто или более лет, изменяется и среда обитания. Потом травяной покров восстанавливается – а благодаря уцелевшим слонам восстанавливается и растительный мир: проходя через кишечник слона, семена деревьев прорастают, падают на землю вместе с навозом, – и здесь за дело принимаются навозные жуки: они закапывают в землю семена вместе со своими личинками. Таким образом, сотни тонн навоза попадают в землю, удобряя ее. Природа никогда не бывает безрассудна.
Вернемся к слонам Тули – вопрос «браковать или не браковать» часто обсуждается в кругах землевладельцев. К счастью, международный запрет на торговлю слоновой костью устранил финансовую мотивацию «выбраковки» слонов Тули, а «оправдание», с экологической точки зрения, самоустраняется, если поверить в философию Дафны Шелдрик. Как я уже упоминал, она открыла мне глаза и просветила насчет потребностей детенышей слонов. Это стало частью моей общей «переподготовки». Поскольку я долго работал в условиях юга Африки, мне внушали, что «манипулирование» дикой природой – вещь нужная и необходимая. А когда есть только одно мнение и нет возможности выслушать другую сторону, поневоле поверишь. А Дафна Шелдрик открыла глаза на многое.
В настоящее время слоны Тули осваивают куда большую территорию, нежели заповедники на территории Ботсваны и Зимбабве общей площадью 1200 км2, – идет реколонизация ими территорий, где когда-то жили их предки и откуда они, преследуемые людьми, уходили в Тули. Инспекции слоновьих стад с воздуха, проводимые в последние десять лет, показали, что за это время число слонов на ботсванской части территории Тули не возросло, а держится постоянно на уровне около шестисот пятидесяти.
