Происхождение и эволюция человека. Доклад в Институте Биологии Развития РАН 19 марта 2009 г. - Марков Александр Владимирович

^{Корреляция между развитием мозга (неокортекса) и размером коллектива}

Характер этой корреляции таков, что можно рассчитать, какой максимальный размер группы мог быть у наших предков. Для современного человека получается, что максимальный размер группы 150 человек. В такой группе мы способны поддерживать индивидуальные отношения с каждым членом группы, знать его репутацию и так далее. Для более крупных социумов необходимы какие-то дополнительные механизмы поддержания целостности.

^{Размер коллективов у гоминин (оцененный на основе размеров мозга)}

Почему же именно люди стали самыми умными из всех приматов? Согласно одной из наиболее правдоподобных гипотез, дело тут в том, что люди животные не просто социальные, а «ультрасоциальные». Только люди способны формировать принципиально разные по своей структуре коллективы, различающиеся своими традициями, нормами поведения, способами добычи пропитания, системой внутригрупповых отношений, устройством семьи и т. д.

Чтобы эффективно функционировать в сложном социальном окружении, у людей должны были с некоторых пор развиться интеллектуальные способности совершенно определенного плана. Речь идет о способностях к эффективной коммуникации, обучению, а главное к пониманию не только поступков, но и мыслей и желаний своих соплеменников (такое понимание называют «теорией разума»).

Каким образом появились у людей эти способности? На этот счет предложены две альтернативные гипотезы. Либо они возникли в результате равномерного развития интеллекта в целом («гипотеза общего интеллекта»), либо это было специфическое, узконаправленное развитие именно социально-культурных способностей, а все прочие (например, способности к логическому мышлению, выявлению причинно-следственных связей в физическом мире и т. п.) развились позже, как нечто дополнительное, вторичное («гипотеза культурного интеллекта»).

Речь идет, таким образом, о магистральном направлении эволюции нашего разума. Становились ли мы «вообще умнее», или у нас совершенствовались в первую очередь строго определенные, социально-ориентированные умственные способности, а все остальные постольку-поскольку.

Некоторые экспериментальные данные свидетельствуют в пользу второй версии. Например, показано, что дети в возрасте двух с половиной лет справляются с задачами «социального» характера гораздо лучше обезьян, хотя в решении «физических» задач шимпанзе и орангутаны нисколько не уступают им (см.: Найдено ключевое различие между человеческим и обезьяньим интеллектом).

^{«Культурно-социальные» интеллектуальные способности развиваются у детей раньше, чем «общие». Esther Herrmann, Josep Call, Maria Victoria Hernandez-Lloreda, Brian Hare, Michael Tornasello. Hurnans Have Evolved Specialized Skills of Social Cognition: The Cultural Intelligence Hypothesis // Science. 2007. V. 317. P. 360–366.}

Дарвин первым обратил серьезное внимание на сходство в выражении эмоций у человека и других животных. Этому посвящена его книга, вышедшая 1872 году.

^{The Expression of the Emotions in Man and Animals (1872)}

Сегодня мы знаем, что не только внешнее выражение эмоций, но и системы их генетической и биохимической регуляции весьма сходны у людей и других млекопитающих. Между прочим, нейробиологичесчкие исследования показывают, что при решении различных морально-этических задач у людей активизируются в первую очередь те области мозга, которые связаны с эмоциональной сферой. Например, при решении дилемм, связанных с вопросами справедливости, равенства и общего блага (Ming Hsu, Cédric Anen, Steven R. Quartz. The Right and the Good: Distributive Justice and Neural Encoding of Equity and Efficiency // Science. 2008. V. 320. P. 10921095).

Возможно, важную роль в антропогенезе сыграли изменения в некоторых генах, связанных с системой эмоциональной регуляции поведения. Так, в 2005 году было показано, что люди отличаются от высших обезьян несколькими мутациями в регуляторной области гена, кодирующего белок продинорфин. Продинорфин является предшественником нескольких нейропептидов, связанных с регуляцией эмоционального статуса и влияющих на поведение, формирование социальных связей и на способности к обучению и запоминанию. Этот ген у предков человека находился под действием положительного отбора (Rockman MV, Hahn MW, Soranzo N, Zimprich F, Goldstein DB, et al. (2005) Ancient and Recent Positive Selection Transformed Opioid cis-Regulation in Humans. PLoS Biol 3(12): e387) (см.: Эндорфины сделали нас людьми?).

В последние годы много внимания уделяется нейрохимическим основам социального поведения и межличностных отношений. Оказалось, что у человека и других животных работают одни и те же системы регуляции этих сложнейших форм поведения. Речь идет, в частности, о роли нейропептидов окситоцина и вазопрессина в регуляции семейных и общественных отношений (Donaldson, Young, 2008). Мало того, что сами эти нейропептиды практически одинаковы у разных животных, так они еще и действуют очень похоже.

У всех изученных животных эти пептиды регулируют общественное и половое поведение, хотя конкретные механизмы их действия могут различаться у разных видов.

Окситоцин у позвоночных регулирует половое поведение самок, а также их привязанность к детям и брачному партнеру. Вазопрессин влияет больше на самцов, в том числе на их агрессивность, территориальное поведение и отношения с самками.

^{Окситоцин и вазопрессин — регуляторы семейных и общественных отношений у животных, включая человека. Zoe R. Donaldson, Larry J. Young. Oxytocin, Vasopressin, and the Neurogenetics of Sociality // Science. 2003. V. 322. P. 900–904.}

У моногамных полевок самки на всю жизнь привязываются к своему избраннику под действием окситоцина. У самцов того же вида супружеская верность регулируется вазопрессином и дофамином.

Введение вазопрессина самцу моногамной полевки быстро превращает его в любящего мужа и заботливого отца. Однако на самцов близкого вида, для которого не характерно образование прочных семейных пар, вазопрессин такого действия не оказывает. Очевидно, нейропептиды не создают тот или иной тип поведения из ничего, а только регулируют уже имеющиеся поведенческие стереотипы.

Этого, однако, нельзя сказать про рецепторы окситоцина и вазопрессина, которые располагаются на нейронах некоторых отделов мозга. Воздействуя на эти рецепторы, удалось научить самцов немоногамного вида полевок быть верными мужьями, то есть создать поведение, не свойственное данному виду.

У человека обнаружены очень похожие вещи. Например, оказалось, что длина микросателлитов, расположенных рядом с геном вазопрессинового рецептора, коррелирует с чертами характера, связанными с общественной жизнью в том числе с альтруизмом.

Эти микросателлиты влияют и на семейную жизнь. У мужчин носителей одного из аллелей этого микросателлита (этот вариант называется RS3 334), возникновение романтических отношений вдвое реже приводит к браку, чем у всех прочих мужчин. Кроме того, у них вдвое больше шансов оказаться несчастными в семейной жизни. Те женщины, которым достался муж с «неправильным» вариантом микросателлита, обычно недовольны отношениями в семье.

Подобные исследования начали проводить недавно, но общая картина начинает прорисовываться. Похоже, что по характеру влияния окситоциновой и вазопрессиновой систем на отношения между особями люди не очень отличаются от полевок (см.: Гены управляют поведением, а поведение генами).