Жизнь животных Том I Млекопитающие - Брем Альфред Эдмунд (читать бесплатно полные книги .txt) 📗

Единственный, наиболее действенный род охоты на волка — это верхом, с собаками, которые легко отыскивают «серого» и гонят его к охотникам. Но он применим только в широкой степи, которая не дает волку скрыться. И здесь сначала волк, благодаря своим крепким жилистым ногам, далеко опережает своих преследователей, но уже часа через два выбивается из сил. Из раскрытой пасти клочьями валится пена, высунутый язык отвисает, словно плеть, шерсть всклокочивается… Шатаясь от усталости, он делает еще несколько шагов, не ноги отказываются, наконец, служить; напрасно он делает последние усилия — преследователи настигают его. Смертельный страх выражается в его измученной фигуре, он уже не думает и обороняться, а только сопит и стонет, вращая белками глаз и щелкая зубами… Наконец, пуля прекращает его жизнь, а иногда и просто удар арапником по переносице.

В лесной полосе России применяют другие способы охоты — или с поросенком, или на падаль.

В лес затаскивается какое-нибудь умершее животное, напр., лошадь, затем охотники, под вечер, отправляются сюда, влезают на деревья или же строят мостки и оттуда открывают губительный огонь по голодным, сбегающимся на падаль волкам. Этот способ охоты особенно применим зимой, так как летом осторожный волк не скоро подойдет к падали.

Наконец, на Крайнем Севере, в тундрах, за волками охотятся на лыжах. Для этого выбирают мокрую погоду, когда снег становится мягким и, стало быть, плохо поддерживает волка, который проваливается по самый живот. Между тем охотник, вооруженный одним ножом, насаженным на длинную палку, отлично скользит на своих лыжах по мокрому снегу и легко настигает зверя.

Охотясь на волка, человек считает его одним из самых вредных хищников, которого позволительно истреблять всеми мерами. И нет сомнения, он добьется своей цели: уже теперь в некоторых странах, напр., Англии и Германии, волк совершенно истреблен. В настоящее время он оседло живет, кроме значительной части Азии, только на севере и юге Европы. Часто он встречается в Лапландии, Финляндии, России и дунайских странах, нередко — в Швеции и Норвегии, Польше и Венгрии. Кроме того, близкий родственник его населяет почти всю Северную Америку.

Однако, несмотря на все свои хищнические наклонности, навлекшие на него непримиримую ненависть людей, несмотря на свой свободолюбивый нрав, и волк способен к приручению.

Один знаменитый охотник из Дордонны владел черной волчицей, взятой им из логовища еще маленькой и воспитанной среди собак. Это было прелестное, живое, игривое животное. С ранних пор она пристрастилась к охоте, и травля зайца сделалась ее любимым занятием, где она выказывала много замечательной тонкости и лукавства. Она отлично отыскивала по следам и волков, но всегда отказывалась преследовать их, не скрывая своего крайнего отвращения к преследованию своих несчастных собратьев. Единственным пороком ее была пагубная страсть к баранине, и ни дружеские увещания, ни плети не могли отучить ее. В конце концов хозяин был вынужден отдать ее другому.

Несколько лет тому назад в Венском зоологическом саду жила одна волчица, которая принесла детенышей от домашней собаки. Она любила их со всей трогательной нежностью, какую только собака питает к своему потомству. Она позволяла сторожу приходить в клетку и уносить детенышей, но всегда с беспокойством ждала их возвращения.

Кювье рассказывает о волке, воспитанном одним господином, который, уезжая куда-то, подарил его Парижскому зоологическому саду. Здесь волк несколько дней был совершенно безутешен, ел мало и выказывал крайнее равнодушие к своему сторожу. Наконец, он стал привыкать и, казалось, забыл уже про прежнего хозяина. Но вот последний после полуторалетнего отсутствия возвращается в Париж и посещает своего бывшего питомца. Едва он явился в зверинец, как волк узнал его голос среди шума огромной гулявшей толпы и, будучи выпущен из клетки, со знаками бурной радости бросился к господину, нежно лизал лицо, визжал — словом, не помнил себя от радости. Когда же господин его уехал опять, он заболел с горя и, выздоровев, сделался нелюдимым.

В одном из шведских журналов помещен подобный же рассказ г-жи К. Бедуар. «Волк, с детства воспитанный нами, до того привык к нам, что ни на шаг не покидал нас: когда мы выходили из дома, он бежал с нами; когда мы садились отдыхать, он ложился подле и никого не подпускал близко к нам, иначе ворчал и оскаливал зубы. Когда я бранила его за это, он успокаивался и начинал лизать мне руки, но не сводил глаз с приближающегося человека. Особенно он любил детей, играть и возиться с которыми было его любимой забавой. К несчастью, когда он подрос, то, должно быть, вспомнил родину и стал ужасно выть по ночам, так что пришлось застрелить его».

Не ясно ли из этих примеров, что бедный, всеми ненавидимый и проклинаемый зверь достоин лучшего мнения?!

Нашего волка (Canis lupus) заменяет в Сев. Америке чанчо, камышовый, или буланый волк (Canis occidentalis). Он больше нашего, морда его толще и тупее, уши короче и острее; шерсть гуще, длиннее и мягче; окраска ее разнообразна, от желтовато-белого и булано-рыжего до черного. Этот вид по характеру во всем похож на своего восточного родича.

Напротив, индийский волк, бигана, багиар, лануга, живущий в Индостане, меньше нашего; а по окраске — более бурый. Во время своих охот он обнаруживает такую же хитрость, нахальство и — порой — трусость, как и наш «серый». Говорят, волки эти часто похищают детей и потом вскармливают их; Блэнфорд уверяет, что эти несчастные делались потом идиотами.

Меньше нашего, но также похож на него, и африканский волк, или волк-шакал, живущий в Сев.-В. Африке. Мех его — темно-бурый; на широкой остромордой голове торчат широкие у основания и очень острые на конце уши.

В Абиссинии встречается другой вид — каберу, вальке, бохарие (С. simensis), с тонким, поджарым, как у гончей собаки, туловищем, длинной головой и вытянутым носом и длинным пушистым хвостом. По росту он равен большой овчарке. Голова, спина и бока — буровато-рыжие, грудь и брюхо — белые.

Полосатый волк (Canis adustus) ростом меньше предыдущих, является переходной ступенью от волка к шакалу. Туловище его длиной в 1,1 м, а выс. в 45 см, вытянутое, острая морда похожа на лисью, глаза — с продолговато-круглым зрачком, поставлены косо; расставленные друг от друга уши по длине равняются третьей части головы; не очень пушистый хвост достигает до земли. Общая окраска шерсти — буровато-светло-серая, на горле и животе светло-желтая; лапы ярко-ржаво-рыжие. Полосатый волк распространен почти по всей Африке, до земли кафров на юге. По словам Пехуэль-Леше, эти очень живые, ловкие животные имеют такое же хитрое выражение морды, как и наша лиса. Вечером и утром они бродят по луговым степям, отдельно или парами, в поисках пищи, которой служат и мелкие зверьки, и падаль, и жирные плоды масличной пальмы. Протяжный и довольно пронзительный лай их слышен во всякое время года.

К неволе полосатый волк привыкает довольно скоро. Живший у Пехуэль-Леше сделался таким ручным и добродушным, что его можно было оставлять на свободе. Он не только бегал по двору, но и рыскал по окрестным полям и лесам и кустарникам, ловя жуков, кузнечиков, мелких млекопитающих и птиц, только, к сожалению, не трогал крыс. К знакомым людям он выказывал очевидную симпатию, катался у их ног с радостным визжанием, доверчиво смотрел в глаза, но редко вилял хвостом и никогда не лизал рук, как собака. Мбулу, как звали это животное, был очень чистоплотен, не любил ходить по грязи и отряхивался от воды, как это делают кошки. С домашними животными он жил в мире, хотя и не принимал участия в их играх. К сожалению, это милое животное не вынесло европейского климата и по приезде в Берлин скоро околело.

Шакал (Canis aureus), о котором упоминается еще в Библии под именем лисицы в истории о Самсоне, сжегшем жатву филистимлян посредством этого животного, получил название от персидского слова «сигал», переделанного турками в «шикал», а русскими на Кавказе в «чекалка». Арабы называют его «диеб», индусы — «гидар», «фиал», «нари» и пр. Это животное хорошо известно жителям Востока и в народной литературе у них играет такую же роль, как у нас лиса. Туловище у него (длиной до 80 м, а высотой до 50) стройное, ноги высокие, уши короткие, светло-бурые, глаза с круглым зрачком, жесткая шерсть довольно неопределенной окраски, основной цвет ее серовато-желтый, на спине и на боках — черный; живот и горло желтовато-белые. Водится шакал на западе и северо-западе Азии, на севере Африки и на Балканском полуострове Европы.

По образу жизни шакал занимает среднее место между волком и лисицей, но более походит на первого. Днем он прячется, а вечером выходит на добычу, громким, жалобным голосом сзывая товарищей. Стаи шакалов очень нахальны и часто врываются не только в деревни, но и в города, пожирая не только все съедобное, но и воруя из дворов и домов всевозможные несъедобные вещи, что попадется: страсть к воровству у них развита так же сильно, как и прожорливость. Они умерщвляют кур с кровожадностью куницы, загрызают ягнят и коз, а при случае нападают и на коров; кроме того, они грабят плодовые сады и виноградники, а в Индии — плантации кофе и сахарного тростника; на морском же берегу шакал питается мертвой рыбой, моллюсками и прочими животными.

Теннент говорит, что, умертвив какую-нибудь дичь, шакал утаскивает ее в укромное место, но пожирает только тогда, когда убедится, осмотрев окрестности, что другой хищник не может отнять у него добычи.

На черепе некоторых шакалов встречается иногда покрытый длинным пучком волос костяной нарост, так называемый «шакалов рог», которому индусы и сингалезцы приписывают чудодейственную силу, говорят, что обладатель этого талисмана получает исполнение всех своих желаний. Далее, в Индии утверждают, что в присутствии тигра или леопарда шакалы издают особый крик. Индусы уверены, что своим криком шакалы ведут крупных хищников к добыче; на самом же деле более вероятно, что они предупреждают своих же товарищей о грозящей опасности, так как голодный тигр или леопард не задумаются сожрать их. По мнению более достоверных наблюдателей, голодные шакалы, скорее следуют за тиграми в надежде воспользоваться остатками их добычи.

Весной самка шакала родит 5–8 детенышей, которых потом учит своему ремеслу, подобно волкам и лисицам. Через два месяца молодые шакалы начинают странствовать с матерью в поисках добычи. К неволе шакалы привыкают очень легко, особенно молодые. Они привязаны к своему господину, ласкаются к нему и ходят за ним, как домашняя собака. Подобно волкам и собакам, шакалы подвержены страшной болезни — бешенству; тогда они врываются в деревни и там кусают людей.

Похож на обыкновенного, но только ниже его, чепрачный шакал (С. mesomelas). Голова его, вроде лисьей, снабжена очень большими ушами, кверху заостренными. Большие коричневые глаза имеют круглый зрачок, густая, мягкая шерсть, желтовато, или рыжевато-серая, а внизу желтовато-белая, переходит на спине в черный чепрак, от которого это животное и получило свое название. Водится этот вид в Южной Африке и частью в Западной, где охотятся, чаще ночью, за зайцами и степными куропатками, не брезгуя, впрочем, и другой живностью, а также падалью; в Судане же он объедает курдюки у овец. В Африке никому не приходит в голову приручить этого шакала, между тем по своей природе это миловидное животное очень добродушно и скоро привыкает к человеку.

Обращаясь к американским видам этих собак, нужно прежде всего упомянуть о двух видах — красном волке и луговом волке, имеющих очень длинную голову, с тонкой мордой, и короткий хвост.

Красный, или гривистый волк (С. jubatus), также гуар, похож на нашего волка, но имеет более уродливый вид: туловище его (до 1,3 м длины) кажется несоответственно коротким, а ноги — безобразно длинными. Довольно короткая вообще шерсть образует на спине длинную гриву коричневого цвета. Живет он в Южной Африке, но держится далеко от человеческих жилищ и потому редко попадается на глаза охотнику; образ жизни его малоизвестен.

Более знаком нам второй вид — луговой волк, или койот (С. latrans), занимающий средину между волком и лисицей. Коренастое туловище его (до 1,4 м длины) покрыто длинным густым мехом грязно-желтоватого цвета, переходящего местами в черноватый. Луговой волк распространен в Северной Америке, особенно около Миссури, в Калифорнии и Колумбии. По образу жизни он походит на наших волков и также охотится стаями за крупными животными; что касается жизни его в неволе, то, судя по бывшему у меня экземпляру, койоты во всем похожи на домашних собак. Мой пленник при виде своих знакомых прыгал от радости, вилял хвостом и подходил, чтобы его поласкали, однако никогда не лизал руки, а только обнюхивал их. Когда его оставляли одного, он скучал и начинал жалобно выть. Пищу он ел всякую, но, конечно, предпочитал живность. Когда ему давали так много пиши, что он не мог разом съесть ее, он зарывал ее остатки в углу своей клетки и старательно оберегал их от всяких поползновений со стороны своих сожителей, которых он вообще сторонился. Услыша музыку, он начинал выть, впрочем, не так сильно, как собака. У него была удивительная память, и он не забывал ни обид, ни ласк; меня он всегда узнавал издали.

Самым низшим представителем волков в северном полушарии является виверровая, или енотовая, собака (С. procynoides). Она по виду напоминает более куницу, чем собаку. Удлиненное тело ее покоится на слабых, низких ногах, голова коротка, узка, морда острая, хвост очень короткий и пушистый, уши также короткие, широкие, почти спрятанные в густом мехе; цвет шерсти бурый, разных оттенков. Этот вид встречается по всей умеренной полосе Восточной Азии, в Уссурийском крае по берегам рек и озер, в которых это животное ловит рыбу. Добычей его служат также и мыши. При ходьбе виверровая собака переваливается из стороны в сторону и чаще двигается прыжками, нежели рысью. Голос ее состоит из тихого мяуканья, а в гневе она своеобразно визжит. Днем она очень пуглива, а ночью храбро защищается.

Самыми последними представителями волков считаются некоторые южноамериканские животные, похожие на виверровую собаку и имеющие иногда до 46 зубов. К ним принадлежит майконг, называемый также саванной собакой (С. concrivorus), стройное животное (длиной до 65 см, а высот, до 55), похожее на шакала, с длинными ногами и короткой, широкой головой с тупой мордой; глаза красно-бурого цвета с овальным зрачком; шерсть рыжевато-серая, на спине темнее. Майконг водится в Южной Африке. «Любимым местопребыванием этого умного и хитрого животного, — говорит Шомбурк, — являются гористые местности, перерезанные лесистыми долинами, и берега рек в саваннах, где он живет и собирается целыми стаями. В открытых местностях майконги выслеживают свою добычу более глазами, нежели носом; в лесу же, наоборот, бегут по следам добычи, сопровождая охоту громким лаем». К неволе майконги привыкают быстро; от скрещивания их с домашними собаками происходят отличные охотничьи собаки, которыми очень дорожат туземцы.

Другие представители низко стоящих южноамериканских собак является агуарачай, или бразильская лисица (Canis vetulus), которую можно считать переходной формой между шакалами и лисицами; шерсть его частью черная, частью серых тонов, и на ней резко выделяется белое пятно на морде и светло-желтое кольцо вокруг глаз. «Мне случалось во время путешествия, — пишет Ренггер, — иногда наблюдать это животное при лунном свете. Если случалось ночевать около хижины, где держали уток, то агуарачаи едва слышно крался вдоль забора или по траве, затем внезапно кидался на одну из уток, схватывал ее за шею так, что она не могла и вскрикнуть, и быстро удалялся со своей добычей в укромное место, где и пожирал ее. Если во время набега какой-нибудь шум пугал его, он быстро спасался в самую чащу кустарника и появлялся оттуда только спустя некоторое время, потом повторял свое нападение уже с другой стороны. Так он подкрадывался раз пять или шесть, пока ему не удавалось поймать утки». Кроме того, агуарачай часто посещает плантации сахарного тростника и, объедая у этого растения корни, часто причиняет хозяевам вред.

Пойманные молодыми, агуарачаи довольно быстро ручнеют, но неволя мало изменяет их образ жизни: они спят большую часть дня, а с наступлением ночи выбегают из дому, охотясь, подобно своим диким родичам, в лесу и по полям или таская домашних птиц по соседним дворам. К утру они обыкновенно возвращаются домой. Так, по крайней мере, вели себя агуарачаи Ренггера. «Я часто брал их с собой на охоту вместе со своими собаками, — пишет этот исследователь, — и всегда поражался их тонким чутьем; в этом отношении они превосходили самых чутких собак: агуарачаи никогда не теряют следа дичи, как бы он ни был запутан. Однако, если охота продолжается слишком долго, они убегают домой, не обращая внимания на зов своего хозяина».

Считая агуарачая вредным животным, южные американцы усердно охотятся за ним, хотя ни шкура, ни мясо его не идут в дело.

Гиеновая собака, или пестрый волк (С. pictus), принадлежит ко второй группе волков и может назваться красивым животным. Стройное туловище его (до 1,5 м, из которых около 40 см занимает хвост) довольно сильно, голова небольшая, морда тупая, уши большие, широкие и почти голые, глаза имеют круглый зрачок и также довольно велики; на сильных лапах спереди только четыре пальца, между тем как у других собак их бывает пять; хвост средней величины, не очень пушистый, — шерсть короткая, гладкая, окрашенная в смесь белого, черного и буровато-желтого цветов. На этой основной окраске ярко выделяются более темные или более светлые пятна. Гиеновая собака живет в Южной и Средней Африке до экватора. Это настоящее степное животное рыщет днем и ночью в поисках добычи. Некоторые наблюдатели утверждают, что гиеновые собаки смело нападают даже на крупных животных, напр., на львов и пантер; по более же достоверным сведениям, они нападают только на копытных животных, напр., на гну, одолевая их своей численностью; иногда также они объедают хвосты у упряжных волов. Охота этих красивых, ловких хищников представляет красивое зрелище. Вот бежит преследуемая ими одна из больших антилоп. Стая собак гонится за ней с лаем, воем, визгом, напоминающим звук колокольчиков. Хищники бегут большими прыжками, галопом, постоянно держась известно» порядка; когда устают передние собаки, то их заменяют задние, которые берегли свои силы тем, что бежали кратчайшим путем. Таким образом преследователи чередуются, пока обезумевшая антилопа не остановится. Напрасно измученное животное пытается защититься своими рогами, — многочисленные хищники скоро побеждают его и начинают свой кровавый пир. Интересно при этом, что гиеновые собаки поедают только внутренности своей добычи, а остальное бросают.

По всей вероятности, гиеновая собака принадлежит к числу хищников, которых нетрудно приручить. Из нее могла бы образоваться прекрасная гончая. К неволе эти собаки довольно быстро привыкают, только часто заболевают чахоткой.

Сайке описал другую дикую собаку, колзуна (С. dukhunensis), которую он считает прародителем нашей домашней собаки. По его словам, это животное более похоже на гончую собаку, нежели на волка или шакала, и имеет только 40 зубов; область распространения его странным образом совпадает с областью распространения тигра; величиной он с не очень большую гончую (до 1 метра). По образу жизни колзун походит на других диких собак; на человека он не нападает и приручается с большим трудом.

На Малакке и Больших Зондских островах встречается другой близкий род, меньше и слабее ростом предыдущего, покрытый рыжевато-желтым или рыжевато-красным мехом. Это — адьяг (С. rutilans). Он редко нападает на больших и сильных животных, но зато, по словам Юнгхуна, охотится на своеобразную дичь, именно, на морских черепах. Хищники хватают этих животных за слабо защищенные панцирем места и соединенными усилиями умеют перевернуть, несмотря на большую величину их; затем, сорвав брюшной щит, они начинают пожирать внутренности и мясо, словно в огромном корыте. Случается иногда, что за этой трапезой их застает королевский тигр, властелин лесов. Одним могучим прыжком, со страшным ревом, «царь джунглей» кидается тогда в самую середину адьягов, — и те мгновенно разбегаются во все стороны, издавая отрывистый крик, более похожий на свист, нежели на ворчанье. Следами таких охот адьягов остаются обыкновенно целые тысячи черепашьих скелетов на берегу моря. Относительно приручения этого вида волков нет никаких определенных указаний.

Третьим видом азиатских собак нужно считать горного волка (С. alpinus), которого буряты называют зубри, а тунгузы джеркуль и который водится в Восточной и Средней Азии, между прочим в горах Сибири. Этот вид похож на очень большую овчарку, имеет большую голову с тупой мордой, не очень большие глаза и средние уши, наверху закругленные; хвост длинный, пушистый; шерсть сверху бледно-рыжеватая, снизу — бледно-чалая. В Амурской области охотники очень боятся горного волка, считая его очень опасным животным. Эти быстрые, ловкие животные часто загоняют оленей и горных баранов; во время преследования собаки отказываются преследовать горных волков и возвращаются назад к хозяину с взъерошенной от страха шерстью. Мех горного волка не имеет цены в России.

Последний вид волков представляет бразильский лесной волк, имеющий всего 36 зубов и похожий по внешнему виду, скорее, на куницу: у него толстая, короткая голова, с широкой мордой, приземистое (до 2 фут. длины) туловище на низких ногах и короткий хвост. Довольно длинная шерсть почти везде бурого цвета, а темная морда напоминает морду росомахи.