Тайны мозга - Каплан Александр (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Ясно, что мы переиграли неандертальцев, в том числе и с помощью языка, – рассказывала профессор Татьяна Владимировна Черниговская. – Гомо сапиенс научился разговаривать звуками, а неандертальцы, насколько нам известно, освоили только язык жестов. Конечно, преимущество оказалось на нашей стороне. Одно дело предупредить об угрозе словами – быстро, звучно, понятно. А пока из кустов пальцами просигналишь, дикие звери всех соплеменников разорвут в клочья и растопчут.
Конечно же, дело не только в возможности быстро оперировать звуками и их физическом свойстве огибать всяческие преграды, сравнимые с длиной звуковой волны. Главное в звуковом общении – это возможность из сравнительно небольшого комплекта звуков создавать их многообразные наборы, которые в целом могут обозначить сколь угодно большой круг вещей, действий, свойств в окружающем мире. Овладеть умением построения и использования этих наборов звуков означает – научиться говорить. Умел ли говорить неандерталец?
Помимо развития мозга для овладения речью нужны были и соответствующие преобразования в рото-глоточном аппарате, особенно в гортани, чтобы справиться с четким произношением хотя бы трех-четырех десятков различных звуков и их сочетаний. Гортань – это участок дыхательной системы, в который снизу открывается одновременно и пищевод и трахея и который еще содержит голосовой аппарат.
Американский лингвист Филипп Либерман еще в 1971 г. высказал предположение, что именно анатомические особенности глотки определяют возможность произнесения гласных звуков «а», «и», «у», которые в сочетании с согласными дают возможность формировать множество комбинаций звуков, легко складывающихся в непрерывные последовательности из целых наборов таких звуков, то есть в слова и предложения в современном понимании.
Совместно с анатомом Эдмундом Крелиным Либерман решил сделать реконструкцию рото-глоточной области неандертальца, чтобы проверить, в какой степени древний человек был способен произносить те или иные звуки. Так по костным находкам был воссоздан в пластилине голосовой аппарат неандертальца. Сразу стало наглядно ясно, что гортань у неандертальцев находилась явно выше ее положения у современного человека. Высокое положение гортани, как у современных шимпанзе и у маленьких детей, позволяет проглатывать пищу и дышать практически одновременно, а низкое ее положение создает риск попадания пищи в трахею, но вместе с тем открывает возможности для членораздельной звучащей речи.
Действительно, моделирование резонансов, возникающих при «продувке» воздухом такой гортани, показало, что неандертальцы не могли произносить основные гласные в таких комбинациях с согласными, которые могли послужить основой быстрой речи. Из гласных у них не было «а» и «о», а только «э» и зачаточные «и» и «у». Из согласных им были доступны губные и зубные звуки, например «д» и «б». Наверное, этого было достаточно, чтобы обзавестись какой-то праречью, но тогда ее скорость должна была бы быть в 10 раз медленнее и намного менее информативнее, чем у современного человека. Вероятно, неандертальцы могли создавать синтаксические структуры, но построение звуков и их последовательностей было затруднено.
Казалось бы, анатомические особенности рото-глоточного аппарата Европейских неандертальцев затормозили у них развитие речи, а вместе с этим фактически отняли последние шансы стать вровень с открывшими себе Европу африканскими племенами Гомо сапиенс, которые, судя по всему, уже говорили не хуже современного человека.
Однако, поскольку мягкие ткани гортани не могут сохраниться в ископаемых останках человека, все ее реконструкции основывались лишь на предположении связи положения гортани со степенью изогнутости основания черепа, которая в последнее время оспаривается в ученых кругах.
Единственной деталью речевого аппарата, которая может сохраниться в ископаемых останках древнего человека, является подъязычная кость, залегающая в виде подковы под мышцей языка и обеспечивающая его координированные движения с гортанью. Она служит своеобразным «якорем» для языка и других мышц, участвующих в голосообразовании и, кстати, легко прощупывается в 1–2 см над кадыком. Подъязычная кость ведет свое происхождения от жаберной дуги рыб и имеется практически у всех наземных животных, поэтому обеспечивает далеко не только речевую функцию. Одну такую кость, принадлежавшую неандертальцу, нашли в 1989 году в пещере Кебара в Израиле. Внешне она очень похожа на подъязычную кость современного человека, в отличие от подъязычной кости, к примеру, шимпанзе, но это еще не свидетельство языковых способностях неандертальцев. Принципиальным было бы сравнить, какие нагрузки в разных своих частях эта кость испытывала у живого неандертальца – с аналогичным распределением нагрузок у Гомо сапиенс. Результаты такого сравнения позволили бы понять, насколько одинаково они использовались у современного и древнего человека.
В 2013 году за эту работу взялась международная бригада исследователей из Италии, Канады и Австралии под руководством палеонтолога Руджеро Д’Анастазио. С помощью микротомографии, выполненной на итальянском синхротроне ELETTRA, они смогли рассмотреть внутреннюю «арматуру» кости, которая, как известно, строится в процессе эксплуатации, наращивая костяные «подпорки» в тех местах, где нагрузка увеличена, и наоборот, оставляя полости и каналы для сосудов в ненагруженных частях кости. Результаты оказались неожиданными: внутренняя микроструктура и так называемое микробиомеханическое поведение подъязычной кости кебарского неандертальца такие же, как у современного человека. «Хотя мы собираемся исследовать и другие гиоиды (подъязычные кости), наше исследование дает убедительные доказательства того, что неандертальцы пользовались сложной речью. Идентичное биомеханическое использование подъязычной кости у двух видов указывает на сходную функцию – то есть речь. Другие находки палеонтологов, археологов и палеогенетиков (использование красок, зонирование жилых помещений, украшение тела останками животных – например, птичьими перьями) говорят нам о том, что формы сложной коммуникации, которые раньше считались прерогативой Homo sapiens, были доступны и неандертальцам», – заключает Д’Анастазио.
Исследования Д’Анастазио и других ученых свидетельствуют о том, что способность к языковой коммуникации и, в особенности, к звуковому языку формировалась у гоминидов постепенно, достигнув совершенства по крайней мере у кроманьонцев.
Как говорят ученые, если прямохождение стало основным признаком процесса гоминизации, выделения высокоорганизованного семейства человекообразных обезьян, включая людей, – то речь стала маркером процесса сапиентации, становления Человека разумного.
В самом деле, язык – это не только способность договариваться с соплеменниками, но это еще и возможность поговорить с самим собой, поразмышлять. Если окружающий мир уже представлен словами-понятиями, то ими можно оперировать в уме и в отсутствие собеседника. Операции с понятиями и есть мышление! И чем разнообразнее понятийный мир человека, чем больше ассоциаций между этими понятиями, тем богаче его мышление, тем более он способен к познанию окружающего мира.
При всей очевидной важности и необходимости языка и речи для человека наш собственный опыт показывает, что овладеть языком не так-то просто, особенно если в этом процессе возникают какие-то долгие задержки или если это второй язык.
Научиться говорить
– Кто такие люди, точнее, Человек разумный? – еще раз задается этим сакраментальным вопросом профессор Татьяна Черниговская. – Этот вопрос был очень актуален всегда, остается и сейчас. В 1970-х годах вышел фильм знаменитого режиссера Франсуа Трюффо «Дикий ребенок». Сейчас бы его назвали «Маугли». Это имя из сказки Киплинга стало научным термином: это дети, которые по каким-то причинам оказались вне общества. Но не обязательно, что были бы воспитаны волчицей или львицей.
