Метаэкология - Красилов Валентин Абрамович (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Витализация. Палеонтологическая летопись сохранила бесчисленные слои окаменелых экосистем. От цивилизаций прошлого остались каменные руины. Но, став фактами духовной культуры, все эти нагромождения камней оказались вовлеченными в развитие мысли, обрели вторую жизнь. Значит, возможно воскресение из мертвых.
Мы уже убедились в том, что история жизни — не бессмысленная чехарда видов. В течение сотен миллионов лет жизненное пространство расширялось и все более плотно заполнялось разнообразными видами. Примитивные организмы производили огромное число практически идентичных копий. Массовая смертность была (и остается у низших форм) необходимым механизмом регуляции численности. При малой биомассе первые экосистемы генерировали внушительные объемы мортмассы. Последующие шаги изменяли эти соотношения, повышая эффективность использования ресурсов среды, энергетический вклад в потомство, защищенность каждой отдельной жизни. Рекомбинация генов при половом размножении компенсировала дефекты, унаследованные от одного из родителей. Социум брал на себя заботу о слабых и больных. Метафизика давала пристанище отверженным. В результате тройственные системы платили меньшую дань смерти, соотношение мертвого и живого в них смещалось в пользу последнего. В свете этой задачи получает смысл эволюция организмов и существование человека. Это мера, позволяющая оценить альтернативные модели жизни.
Здесь я хочу напомнить о существовании довольно широкого набора моделей жизни, которые вошли в систему западной культуры как ее опорные элементы. Это солярная модель взлета — падения — очищения — возрождения, наиболее древняя и потому оставившая глубокий след в сознании; гомеровская модель испытания судьбы; платоническая модель служения системе в качестве ее винтика; романтическая модель утверждения индивидуальности путем разрушения системы; смешанная платоромантическая, допускающая индивидуальный бунт в ранней жизни при условии выплаты общественного долга в последующей; ее развитие в фаустовскую модель повторной жизни на основе природных ритмов; героическая — поединок с последним врагом, смертью; стоическая — путь к смерти через опрощение и страдание; эпикурейская — атараксия, уклонение от страданий; и, наконец, нирвана — выход из игры. Каждый может использовать эти и другие модели для построения своей собственной.
Транссистемность. Любая система ограничивает свободу своих компонентов. Развитая личность тяготится системными ограничениями и в то же время находит возможность биологической, социальной и духовной реализации лишь в адекватно развитом обществе: вне такового она, как Робинзон Крузо, обречена на проявление самых примитивных и, по сути, безличных свойств. Уход из системы есть нирвана, небытие, достижимое лишь путем систематического уничтожения всех проявлений и следов личного бытия.
Стремление к свободе парадоксально. Можно убедить себя в том, что настоящая свобода заключается в сознательном ограничении, но ощущения свободы это не прибавит. Поскольку человек не может существовать, не вступая в те или иные отношения с природой, рукотворным миром вещей, семьей, профессиональным окружением, светским обществом, государством, культурной средой, то высвобождаясь из одной системы, он тем самым более глубоко погружается в другую. Нелегко вырваться из их объятий. Даже Иисусу для этой цели пришлось прибегнуть к помощи меча.
Внутренняя свобода, как правило, означает самоутверждение одной части личности за счет другой. Так какой же смысл имеет извечное стремление к свободе? По-видимому, лишь тот, чтобы не позволить одной из систем, будь то природа, общество или культура, полностью поглотить человека, одной из сторон личности подчинить другую. Реально доступная человеку свобода носит транссистемный характер и заключается в одновременной принадлежности разным системам и ни одной из них в отдельности.
Горизонталь. Схемы «бог — человек — природа», «религиозное — этическое — эстетическое», «ноосфера — техносфера — биосфера», «дух — сознание — материя», как и противоположные им, отражают иерархическую — вертикальную — установку в сознании человека. Вертикаль так или иначе переносится на отношения между людьми, исключая подлинное равноправие и указывая путь наверх как смысл жизни.
Преломить эту установку могла бы замена вертикали на горизонталь в отношениях между духовной, социальной и природной системами (эта идея метафорически выражена в пришествии сына человеческого, братских отношений между богом и людьми). Горизонталь должна быть соблюдена и в отношениях между поколениями, по традиции взирающими друг на друга сверху вниз или снизу вверх (мы озабочены безответственностью и прагматизмом нынешней молодежи, а она — отсталостью и ханжеством старшего поколения). Приносящие себя в жертву ради будущего не воспитают достойной смены. Никто не вправе требовать подобной жертвы, потому что поколения равноценны. Проматывающие природное и культурное наследие не менее грубо нарушают этот принцип, поскольку ставят следующее поколение в худшие условия. Эти соображения позволяют рассматривать принцип горизонтали как элемент биосферной этики.
Уникальность. В природных системах каждый вид занимает определенную экологическую нишу, отличающуюся хотя бы по одному параметру от ниш других видов. Афористически, один вид — одна ниша. Чем больше перекрываются ниши, тем острее конкуренция, и виды с полностью совпадающими нишами не могут сосуществовать. Поэтому несовпадение ниш есть принцип сосуществования.
Все это применимо и к социальной системе, примитивная кастовая структура которой порождает массы неразличимых людей, выступающие как некие многоликие существа. Теория, по которой отмирание кастовой системы происходит в результате борьбы низших каст за равноправие, относится к числу устойчивых исторических заблуждений. Ломка кастовой системы при сохранении большого числа социально подобных людей, т. е. масс, приводит лишь к резкому обострению конкурентных отношений, борьбе каждого против всех, которая завершается формированием новых каст. Путь к равенству через уподобление (быть как все — значит быть равным всем) оказался тупиковым. По-видимому, более перспективно движение в противоположном направлении: к равенству через различие.
Отмирание каст может произойти лишь в результате усложнения социальной структуры, появления большого числа новых ниш и сокращения их перекрытий. Все больше людей при этом могут проявить свои природные особенности, генетическую уникальность на социальном уровне. В результате масса распадается, стремясь к предельному уровню социальной индивидуализации: один индивид — одна ниша. В связи с особой социокультурной нишей возникает уникальность, исключающая вертикальные отношения: невозможно быть более или менее уникальным.
Поскольку социально значимые признаки имеют сложную полигенную природу, генетическая уникальность каждой человеческой особи может быть в принципе реализована на социокультурном уровне как уникальность человеческой личности. Тогда отомрут архаичные механизмы конкуренции и естественного отбора. Как в природных системах, доминирование растворится в разнообразии, вертикальные отношения между человеком и богом, человеком и природой перейдут в горизонтальные, и человек будет стремиться занять особое место, а не высшее.
Рационализм. Духовное развитие прошло ряд стадий, включая магическую, на которой мир представлялся столкновением воль, фаталистическую, когда системные связи выступали под видом неотвратимой судьбы, теократическую, определившую цель развития как растворение отдельных душ в мировой душе. Мы до сих пор верим, хотя бы на пять процентов, что от судьбы не уйдешь и что будущее — это некое депо, в которое поезд нашей жизни въезжает по заранее проложенным рельсам. Первобытная магия прячется под мантией философии свободной воли, древний фатализм утверждает осознанную необходимость как основу этики. Но, сохраняя многослойную структуру, душа эволюционирует в направлении рационализации все более глубоких, архаичных слоев.
