Величайшее Шоу на Земле: свидетельства эволюции. - Докинз Ричард (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
ГЛАВА 10. Дерево родства
Что за шедевр — скелет млекопитающего. Я хочу сказать не то, что он красив сам по себе, хотя и думаю так. Я имею в виду факт, что мы вообще можем говорить о скелете млекопитающего как таковом: факт, что столь сложно взаимосвязанная вещь настолько чудесно различна между разными видами млекопитающих во всех своих деталях и в то же время настолько очевидно одна и та же у всех млекопитающих. Наш собственный скелет достаточно нам знаком, чтобы не нужно было картинки, но посмотрите на скелет летучей мыши. Не восхитительно ли, что каждая кость имеет свой узнаваемый аналог в человеческом скелете? Узнаваемый в силу порядка соединения друг с другом. Только пропорции различаются. Руки летучей мыши сильно увеличены (относительно ее размера, конечно), но никто не упустит соответствия между нашими пальцами и длинными костями в крыльях. Человеческая рука и рука летучей мыши очевидно — ни один здравомыслящий человек не станет отрицать это — две версии одной и той же вещи. Технический термин этого вида идентичности «гомология». Машущая рука летучей мыши и наша хватательная рука гомологичны. Руки нашего общего предка — и весь его остальной скелет — были взяты и вытянуты или сдавлены, часть за частью в разных направлениях и в разной степени, среди разных линий потомков.
То же относится — хотя, снова же, в других пропорциях — к крыльям птеродактиля (не млекопитающего, но принцип сохраняется, что еще более впечатляет). Мембрана крыла птеродактиля в основном держится на одном пальце, том что мы назвали бы мизинцем. Я признаюсь, что ощущаю невроз, навеянным гомологией, что такой вес поддерживается мизинцем, поскольку у человека он кажется столь хрупким. Глупо конечно, потому как у птеродактиля мизинец, не только не мал, но имел длину большей части туловища, и, должно быть, казался таким же сильным и крепким, как наши руки для нас. И снова, он иллюстрирует положение, которое я излагаю. Мизинец модифицирован, чтобы нести мембрану крыла. Все детали стали другими, но он по-прежнему узнаваем в силу своего пространственного расположения относительно других костей скелета. Эта длинная, крепкая, поддерживающая крыло опора гомологична нашему мизинцу. Слово «мизинец» для птеродактиля значит «весьма мощная опора».
Вдобавок к настоящим летунам — птицам, летучим мышам, птерозаврам и насекомым — многие другие животные планируют: привычка, способная поведать нам нечто о происхождении настоящего полета. У них есть мембраны для планирования, которые требуют скелетной опоры; но это не обязательно должны быть кости пальцев, как у летучих мышей и птерозавров. Летучие белки (две независимые группы грызунов), и сумчатые летяги (австралийские сумчатые, выглядящие почти в точности как летучие белки, но не близко родственные им) натягивают кожную мембрану между руками и ногами. Отдельным пальцам не требуется нести большой нагрузки и они не увеличены. Я с моим мизиничным неврозом был бы более счастлив быть летучей белкой, чем птеродактилем, так как использовать целые руки и целые ноги для несения тяжелой нагрузки ощущается «правильным».
На обороте представлен скелет так называемого летучего дракона, другого элегантного планера леса. Вы можете сразу увидеть, что его ребра, а не пальцы или руки и ноги модифицировались для несения «крыльев» — летательной мембраны. И еще раз, похожесть скелета в целом на скелет другого позвоночного полностью очевидна. Можно пройти по всем костям одной за другой и идентифицировать, какая кость соответствует какой в человеческом, мышином или птерозавровом скелете.
Так называемые, «летучие лемуры» [шерстокрылы] лесов юго-восточной Азии напоминают белок-летяг и сумчатых летяг всем, кроме того, что хвост, также как руки и ноги, включен в структуру, поддерживающую летательную мембрану. Не вызывает у меня ощущения правильности, поскольку я не могу представить, что такое иметь хвост вообще, хотя люди, как и другие бесхвостые человекообразные обезьяны, имеют рудиментарный хвост, копчик, скрытый под кожей. Для нас, почти бесхвостых обезьян, трудно себе представить каково это быть паукообразной обезьяной, чей хвост преобладает над всем позвоночником. На рисунке на цветном листе 26 можно видеть, насколько он длиннее, даже чем длинные сами по себе руки и ноги. Как и среди многих других обезьян Нового Света (на самом деле, как и среди всех млекопитающих Нового света вообще, что представляется курьезом, трудным для объяснения), хвост паукообразной обезьяны «хватательный», что значит, что он модифицирован для хватания, и почти кажется, что он кончается дополнительной рукой, хотя он не гомологичен настоящей руке и не имеет пальцев. На самом деле, хвост паукообразной обезьяны выглядит очень похожим на дополнительную ногу или руку.
Мне, вероятно, не нужно разъяснять идею еще раз. Базовый скелет все тот же, как в хвосте у любого другого млекопитающего, но измененный, чтобы выполнять другую работу. Вернее, сам хвост — не совсем одинаков: у хвоста паукообразной обезьяны есть дополнительное количество позвонков, но сами позвонки — узнаваемо те же, что и позвонки в любом другом хвосте, включая наш собственный копчик. Вы можете вообразить себе, на что это похоже: быть обезьяной с пятью цепкими» руками» — по одной в конце каждой ноги, так же как в конце каждой руки, и хвост — на любой из которых Вы могли бы счастливо висеть? Я не могу. Но я знаю, что хвост паукообразной обезьяны гомологичен с моим копчиком, так же как чрезвычайно длинная и сильная кость крыла птеродактиля гомологична с моим мизинцем.
Вот еще один удивительный факт. Копыто лошади соответствует ногтю вашего среднего пальца руки(или ногтю вашего среднего пальца ноги). Лошади буквально ходят на цыпочках, в отличие от нас, когда мы ходим на том, что называем цыпочками. Они почти полностью потеряли другие пальцы. У лошади гомологи нашего указательного и безымянного пальца и их эквиваленты на задних ногах сохранились как крошечные грифельные косточки, соединенные с пястной/плюсневой костью среднего пальца, и невидимы снаружи шкуры. Пястная (плюсневая) кость лошади гомологична нашей средней пястной костью нашей руки (или плюсневой нашей ноги). Весь вес лошади — очень существенный в случае шайрской или клейдесдальской породы — держится на средних пальцах рук и ног. Гомологии, например, с нашими средними пальцами или таковыми у летучей мыши, полностью очевидны. Ни у кого нет сомнений относительно них; и, как будто чтобы вдолбить эту мысль в голову, иногда рождаются аномальные лошади с тремя пальцами на каждой ноге, средний из которых служит в качестве нормальной «ноги», на двух боковых есть миниатюрные копыта (см. рисунок на обороте).
Вы видите, насколько она красива, эта идея почти неограниченной модификации в течение необъятного времени, когда каждая измененная форма сохраняет несомненные следы оригинала? Я упиваюсь литоптернами, вымершими южноамериканскими травоядными животными, не связанными близким родством ни с одним из современных животных и очень отличавшимися от лошадей — за исключением того, что у них были почти идентичные ноги и копыта. У лошадей (в Северной Америке) и литоптерн (в Южной Америке, которая была в те дни гигантским островом, Панамский перешеек был делом будущего) в ходе эволюции независимо произошла совершенно одинаковая редукция всех пальцев передних и задних ног, кроме средних, и образовались идентичные копыта на кончиках пальцев. По-видимому, у травоядного млекопитающего есть не так уж и много путей стать быстрым бегуном. Лошади и литоптерны обнаруживают один и тот же путь — редуцирования всех пальцев, кроме средних — и они достигли одного и того же результата. Коровы и антилопы нашли другое решение: редуцирование всех пальцев, кроме двух.
