Пять недель в Южной Америке - Родин Леонид Ефимович (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗

Дутра получил справедливую оценку своей деятельности. Нередко его называют тумбейро-могильщик, подобно тому как кличкой тумбейрос называли португальских работорговцев, привозивших негров из Африки в Бразилию, где они умирали десятками и сотнями тысяч (вспомните о 47 тысячах человек «серингейрос», погубленных в лесах Амазонки в 1945 г.).

Под руководством Престеса коммунистическая партия Бразилии выросла в крупнейшую политическую партию Южной Америки.

Требования компартии о проведении аграрной реформы, ликвидации в стране пережитков феодализма и вопиющей темноты народа привлекли в нее широкие массы трудящихся и лучшую часть интеллигенции.

В 1945 году на парламентских и муниципальных выборах компартия получила около 1 миллиона голосов, или 13 % голосов избирателей. Надо помнить, что подавляющая масса трудящихся не допускается к выборам, так как по конституции неграмотные лишаются избирательных прав, а неграмотных в Бразилии около ¾ населения.

На этих выборах Престес был избран сенатором. За его кандидатуру было подано наибольшее количество голосов, и он, по традиции, считался первым сенатором Бразилии.

Правящая клика в угоду американским империалистам 7 мая 1947 года издала декрет о запрещении деятельности компартии, а через год лишила Престеса парламентской неприкосновенности и объявила о привлечении его к суду. Престес ушел в подполье.

Созданная при Дутре еще в 1948 году полицейско-фашистская организация расклеила в Рио-де-Жанейро объявления, в которых предлагала миллион крузейро за голову Престеса. Но бразильский народ любовно охраняет драгоценную жизнь Престеса, ставшего общепризнанным главой коммунистического движения всех стран Латинской Америки.

«Популярность» же Дутры в народе была такова, что его немедленно освистывали, когда он появлялся на экране в хроникальных фильмах. В кинотеатрах Рио были установлены специальные постоянные посты агентов политической и специальной полиции для выявления и ареста лиц, освистывающих президента. Но это мало помогало упрочению репутации Дутры, и было издано секретное распоряжение, которое предписывало избегать показывать президента на экранах столицы.

В апреле 1949 года по приказу Дутры был разогнан конгресс сторонников мира и издан декрет о запрещении митингов, собраний и демонстраций в защиту мира.

В августе 1950 года, находясь в подполье, генеральный секретарь компартии Бразилии Луис Карлос Престес опубликовал манифест, в котором он осудил американскую агрессию в Корее и призвал бразильский народ создать фронт национального освобождения.

Дутра отдал приказ о розыске и аресте Престеса. На помощь бразильской полиции были пущены и агенты американской и английской разведок.

В январе 1951 года президентом стал Жетулио Варгас, ставленник крупных помещиков и американских капиталистов.

По указке заправил Вашингтонской межамериканской конференции министров иностранных дел Бразилия должна была послать в Корею 25 000 солдат.

По всей Бразилии прокатились забастовки протеста, и в результате до сегодняшнего дня правительство Варгаса не решилось послать ни одного солдата в Корею.

Под Стокгольмским Воззванием сторонников мира и Обращением Всемирного Совета Мира о заключении Пакта Мира между пятью великими державами собрано свыше 5,5 миллиона подписей в условиях жесточайших преследований и террора.

Широкие народные массы Бразилии борются за мир, демократию, за лучшие условия жизни. Бразильский народ понял, что борьба за мир во всем мире не отделима от борьбы за свободу и независимость своей родины.

13 апреля 1951 года в Монтевидео состоялось совещание представителей национальных комитетов защиты мира Уругвая. Бразилии, Аргентины, Чили и Парагвая.

Совещание приняло декларацию, в которой сказано: «Наше сырье, наше продовольствие и наша молодежь не будут предоставлены в распоряжение империалистических монополий и поджигателей войны. Мы будем всеми силами бороться за свободу и независимость наших стран, за национальный суверенитет, за наше свободное, независимое экономическое развитие, за право торговать со всеми странами, за политическую свободу, за наши традиции, за свою национальную культуру…Мы будем бороться против самого существования континентального американского блока, выступающего против всемирного содружества народов».

Идеи подлинного демократизма, национальной независимости, требования суверенитета и социальных реформ не задушат никакие дутры и их подручные. Настанет день, когда пятидесятимиллионный народ Бразилии пойдет по пути развития собственной государственности, не зависимой от долларовой дипломатии.

Река Парана

Утром 7 июня мы покинули Рио-де-Жанейро. Три часа пути по железной дороге до Мангаратибы были очень приятны.

Дорога шла то по самому берегу океана, то отдалялась от него, прорезая банановые и кофейные плантации, то пересекала пологие холмы, засаженные ровными рядами танжеринов*. Золотистые их плоды, освещенные ярким солнцем, украшали маленькие шаровидные кроны.

Это — тоже зона, «питающая» Рио фруктами. План-тации принадлежат крупным фирмам, и только изредка среди них встречаются маленькие фасендолы* — усадьбы мелких фермеров.

Еще два часа пути от Мангаратибы на таком же, как и прошлый раз, катерке, и вот мы уже видим нашего родного «Грибоедова», отражающегося своим белым корпусом в недвижной, зеленой от окружающих гор, воде бухты Ангра-дос-Рейс. На грот-мачте* слегка колыхался красный вымпел с советским гербом.

Пока «Грибоедов» стоял в Баие, команда привела его в блестящий порядок: борты, все надстройки, шлюпки — все было свежевыкрашено белой краской, палуба — красной, а корпус, ниже ватерлинии, — зеленой. В кают-компании стояли в горшках цветущие орхидеи, букеты разных цветов в вазонах украшали каждую каюту.

Так приятно и радостно было ступить на маленький кусочек своей родной «земли». Приветливо встречали нас моряки, с которыми мы сдружились за время перехода через океан.

Вскоре по нашем прибытии, на «Грибоедове» был поднят сигнал готовности судна к отходу.

Отплытие было назначено на 17 часов, чтобы еще до темноты выйти из бухты в океан.

Будучи еще в Рио, наш капитан, Владимир Семенович, получил распоряжение итти за грузом в Аргентину, в порт Росарио. По общему согласию участников экспедиции мы решили также посетить Аргентину, чтобы познакомиться и с ее научными учреждениями и учеными в области астрономии и ботаники.

Закупленные нами и собранные в лесах живые растения мы оставили временно в Рио, с тем, что зайдем за ними на обратном пути из Аргентины. Они все были свезены в сад советского посольства, и специально нанятый садовник должен был вести за ними уход и наблюдение до нашего возвращения. Кроме того, некоторое количество растений обещано было из Ботанического сада Рио в качестве подарка Ботаническому саду в Ленинграде.

Своевременное отплытие едва не было сорвано ресторатором, который отправился в городок закупить овощи и фрукты на предстоящий рейс. Ангра столь редко посещаемый порт, что здесь не было даже шипшандера*, и ресторатору пришлось самому заботиться о покупках для стола. Лавчонки же в Ангре все маленькие, так что ресторатор покупал в них весь наличный запас бананов, апельсинов, авокадо или других фруктов и направлял хозяина со всем его товаром на судно. Сам же продолжал искать нужные ему продукты, естественно, задерживаясь дольше на берегу из-за их малого количества в лавках.

Кок и юнга ловко принимали на юте* подаваемые снизу корзины с фруктами, владельцы которых множились в числе, ожидая ресторатора для расчетов за свой товар.

Уже все моряки и пассажиры были на борту, уже был убран парадный трап, уже «Грибоедов» давал дважды продолжительный гудок, а ресторатора все не было. Наконец, только в двадцать минут шестого показался наш долгожданный «хлебодар», предводительствуя еще несколькими носильщиками с корзинами и ящиками и мужественно сам неся две огромные грозди бананов. Как выяснилось позднее, ресторатор искал, и так и не нашел в местных лавочках, лук и капусту, которые настоятельно требовал кок для камбуза.