Человек — ты, я и первозданный - Линдблад Ян (читать книги полностью TXT) 📗
Ныне все это в прошлом. Металлический век проник в мир акурио, как и в быт всех индейцев, сохранявших верность старым обычаям. Но документальный фильм остался, и я смиренно благодарю случай и госпожу фортуну за этот дар. Мои фильмы о жиряках, гоацинах, скальных петушках и многие другие можно повторить; каменный топор и своеобразная культура, часть которой он составлял, навсегда ушли в небытие.
Общение с акурио, когда я заглянул в минувший период жизни первозданного человека, произвело на меня сильное и неизгладимое впечатление. На многие вопросы я получил ответ, но ответы влекли за собой новые вопросы. Как складывалось нынешнее бытие людей на долгом пути от изначальной формы? И как вообще чисто физически, телесно сформировался человек? Эти вопросы занимают меня с тех самых пор.
Глава 2
Лес — древнейшая обитель.
Как живет первозданный Homo sapiens в наше время?
Почему же я избрал сегодня индейца в девственном лесу, чтобы составить себе представление о «первозданном человеке» и начальном образе жизни Homo sapiens sapiens? Вроде бы в мире — в Африке, Индонезии, на Новой Гвинее, Филиппинах — достаточно много племен, долго живших в изоляции.
Очень просто: возвращаясь на миллионы лет назад к предшественникам человека, я от этой, так сказать, береговой опоры перебрасываю мост к укладу жизни, в общем и целом совпадающему с тем, что характеризует жизнь южноамериканского индейца.
Почти все так называемые первобытные племена — жители лесов; исключение составляют некоторые африканские обитатели саванн да живущие в пустынях бушмены Калахари, а также аборигены Австралии. Лес — несомненно исконная среда первозданного представителя нашего семейства. Индейцы в обширном бассейне Амазонки, даяки в некогда дремучей чаще дождевого леса Калимантана, коренные жители Филиппин, большая часть племен Африки — лесные люди. Мы рискуем ошибиться, привязывая мир первозданного человека к современной карте. Ряд исследований позволяет заключить, что многие открытые пространства, саванны и совсем безлесные области — плод разрушительного обращения древнего человека с огнем, дарованным человечеству Прометеем.
Исследователям, работающим в пустынях Африки, непросто представить себе зеленевшие здесь миллионы лет леса, пусть не такие, как глухой дождевой лес Амазонии, но достаточно густолистые, чтобы даровать столь ценимую современным Homo sapiens прохладу. Вспомним мудрые слова Киплинга о том, что «только бешеные псы и англичане подставляют себя солнечным лучам».
Из всех лесных обитателей индейцы акурио, живущие на охотничье-собирательской стадии, несомненно ближе всего к первобытности. Коротко перескажу то, о чем я писал в книге «Каменный век и белые индейцы». Суровые условия жизни акурио давали себя знать: мужчины редко достигали пятидесятипятилетнего возраста, женщины доживали в лучшем случае до сорока, в отличие от нашего, более благоустроенного мира, где женщины живут дольше мужчин.
Поистине, возврат к долгой стадии в развитии человека, которую представляют эти индейцы, отнюдь не желателен. Однако нам следует тщательно рассмотреть ее особенности. Первичные формы поведения, первичный уклад глубоко укоренены в нас — много глубже, чем мы подозреваем.
Как же живет это зеркальное отражение наших далеких истоков?
Прежде всего — СВОБОДНО!
Взрослый акурио никому не подчинен, им никто не управляет; понятие «вождь» отсутствует у южноамериканских охотничье-собирательских племен. Можно кого-то увлечь за собой на охоту или рыбную ловлю, но приказать нельзя. (Существующие в Гайане и Суринаме вожди — представители общины, назначаемые властями в далекой столице.) Члены такой группы не знают предводителей и все же сотрудничают. Так им велит разум, другого способа выжить нет. Каждый мужчина делает то, что считает нужным. Женщина, пожалуй, не так свободна в своих действиях, но во всяком случае она сама выбирает себе партнера и отца своих детей.
Все племя акурио насчитывало семь десятков человек, однако такое количество охотников-собирателей не может кочевать совместно в дождевом лесу, его ресурсы не выдержат нагрузки. А потому племя было разбито на группы максимум по пятнадцать — двадцать человек, включавшие мужчин, женщин и детей. Каждая группа располагала для охоты очень большим ареалом, но собственным участком обитания эту площадь назвать нельзя. Как у ягуаров и других лесных кошачьих, ареалы групп частично совпадали. Иногда две или три группы встречались там, где в урожайный год какие-то пальмы позволяли им некоторое время кормиться вместе, но вскоре коллектив распадался и группы расходились в разные стороны.
Своим поведением эти стаи приматов в чем-то напоминают других наших далеких родичей: так, по сути, согласно возможностям окружающей природы, живут шимпанзе. Южноамериканский девственный лес довольно скуп на дары. Даже удивительно, что среда, неслыханно богатая видами растений и животных, так мало дает голодному человеку. Здесь нет чудесных плодов Старого Света — ни манго, ни авокадо, ни папайи, ни апельсинов, ни бананов, ни множества других фруктов, какими природа облагодетельствовала леса Азии и Африки. Конечно, теперь их можно видеть на плантациях в Южной Америке, но до вторжения в XVI веке завоевателей с востока этих плодов тут не было. Преследовать дичь в густых зарослях среди высокоствольных деревьев тоже не просто. Охота требует великого искусства и основательного знания повадок каждого вида, на изучение которых уходит вся жизнь индейца.
В этой среде, где все доступно всем, однако часто лишь случай решает, кому повезет на охоте и кто найдет что-то съедобное или пригодное для употребления, царит естественная форма существования, которую соблазнительно назвать «коммунизмом», образом жизни с общей собственностью на все.
Для акурио само собой разумеется, что его добыча идет в общий котел. Да иначе и не может быть, когда кому-то удается подстрелить тапира весом двести килограммов. Столько не съесть ни самому охотнику, ни его семье. Мясо делится между всеми поровну. В следующий раз поделится другой удачливый член группы. Материальной выгоды от своей удачи охотник не получит, но престиж его вырастет.
Только что я употребил слово «семья». Эта социальная единица, столь важная для многих других последующих форм общественного устройства, не имеет существенного значения там, где все дети играют вместе, где питание, кроме грудного молока, делится между всеми и все — взрослые и дети — живут совместно. То, что мы называем групповой семьей, известно с древнейших времен, но ее индейская форма не поддается копированию в нашем обществе, основанном на других законах, других социальных предпосылках и традициях.
Каждая из групп акурио была слишком мала с точки зрения генетики. Но так как группы то и дело встречались, могло происходить, так сказать, перемешивание — кто-то из мужчин или женщин переходил в другую группу, в новый коллектив, к новому сексуальному партнеру, что облегчало совместную жизнь и предупреждало инбридинг. Такой порядок предусматривает совсем иную систему, нежели та семья и тот «брак», которые возникли на поздней стадии развития человечества. У акурио женщина безоговорочно вправе выбирать партнера — ведь ей рожать ребенка и заботиться о нем.
