Осторожно: TERRA! - Новиков Юрий Федорович (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Главное же, что укрепило позиции плугофобов — это последствия пыльных бурь в США и Канаде в начале 30-х годов. Так что Фолкнеру было несколько легче, чем Овсинскому; и хотя в целом его система тоже успеха не имела, яростные его нападки на плуг сыграли роль. Во всяком случае, в послевоенный период использование отвальных плугов во многих областях Соединенных Штатов и Канады было существенно ограничено и даже сведено на нет.
Несколько позже проблема «пахать или не пахать?» во весь рост встала и перед нашим земледелием в связи с началом массового освоения казахстанской целины. Развитие эрозии привело к тому, что и здесь пришлось изменить взгляд на отвальный плуг.
Первым это сделал Т. С. Мальцев — известный у нас ученый-практик; вслед за ним решительно выступил против плуга академик А. Н. Бараев. В чем же, однако, они обвинили прежнего владыку?
Эрозия, как уже отмечалось, начинается там, где земля обнажена. В общем-то ни природа, ни земледелец не стремятся раздевать землю. Однако нам, в отличие от природы, приходится осенью увозить с поля урожай, оставляя на нем лишь короткий «бобрик» подстриженной комбайном или косилкой стерни. Как мы помним, эту самую стерню в соответствии с правилами «классической» агрономии рекомендуется пролущить, а затем запахать отвальным плугом так, чтобы и следа от нее не осталось.
Итак, осенью поле лишается даже короткого бобрика. Период «плешивости» продолжается достаточно долго — от нескольких месяцев до года или более, в зависимости от того, высеваются ли озимые, яровые или поле остается отдыхать под паром. Этот период падает на осень и весну (пар стоит и летом), время малоприятное — ветер да дождь. Значит — эрозия.
Мало спасают и всходы посеянных озимых или яровых. На нашем черноземном юго-востоке осень, как правило, сухая, озимые часто уходят зимовать неокрепшими. Весной же задувает знаменитая «манычская труба» — юго-восточный ветер. Слабые ростки озими или всходы яровых легко выдуваются и иссекаются. Хорошо еще, что земли у нас тяжелые, глинистые. В Казахстане почва полегче — следовательно, легче и выдувается.
Итак, первое и основное преступление, в котором обвиняется отвальный плуг, — это оголение земли: как раз то, за что ранее, при освоении степей ему воздавались самые высокие почести. Вспомните хотя бы тот же «малороссийский сабан» — ведь это он, перевернув вверх дном степные травы, сделал наши степи пригодными для жизни. Ту же роль сыграл в американских прериях знаменитый когда-то «прери-брекер». Что ж, и здесь виден суровый закон жизни: одни старые заслуги не кормят, пора на пенсию.
Как мы помним, свойство плуга закапывать в землю все лежащее на поверхности объясняется тем, что это орудие оборачивает почву. Кроме того, плуг еще рыхлит ее, перемешивает и выравнивает. Все это он делает не слишком хорошо, так что приходится применять дополнительно много других орудий. Как уже отмечалось, основной задачей плужной и последующих обработок является придание почве структурного состояния и определенной плотности, полезных растению.
Вопрос, можно ли с помощью почвообрабатывающего орудия улучшить агрегатное состояние почвы, уже в течение нескольких десятилетий является одним из наиболее спорных в агрономической науке. Можно перечислить десятки и сотни работ, в которых приводятся прямо противоположные мнения на этот счет. Несомненным оказалось одно: структура почвы при ее обработке улучшается лишь в том случае, если она обрабатывается при некоторой оптимальной влажности; значение оптимума при этом разнится для разных почв. Большие отклонения от него приводят к прямо противоположным результатам.
Важно и другое: каким бы хорошим орудие ни было, увеличивая в пахотном слое количество полезных агрегатов, оно одновременно разрушает до пылевидного состояния небольшое количество комков. Это обстоятельство должен был признать даже Вильямс, убежденный сторонник «культурного» плуга как главного, по его мнению, орудия, с помощью которого может быть достигнуто агрегатное состояние.
Исследования показали также, что структура, получаемая при обработке, существенно отличается от естественной, целинной — она менее прочна, легче размывается водой. Таким образом, выигрывая в физических свойствах в текущем году и продолжая год за годом перепахивать землю, мы постепенно накапливаем число бесструктурных частиц, пыли. Особенно быстро этот процесс протекает в почвах легких, в условиях засушливого степного климата, когда обработки производятся поневоле в неоптимальные по влажности сроки (сеять-то надо!).
В последние десятилетия накоплен огромный фактический материал, свидетельствующий не в пользу нашего стремления чаще обрабатывать землю. Так, по мнению академика И. В. Тюрина, «Обработка почвы сопровождается, как правило, значительным уменьшением содержания гумуса, причем наиболее значительное уменьшение вызывается при обработке в отсутствии растительности, то есть при паровании; близко к пару, по-видимому, стоят также пропашные культуры».
Еще определеннее высказываются почвоведы Г. Конке и А. Бетран, которые считают, что «обработка почвы сама по себе является сильнейшим, вызывающим эрозию фактором в сельском хозяйстве. Обычно чем сильнее обработка, тем в большей степени она вызывает эрозию. Обработка способствует отделяемости частиц и фактически сама производит их отделение и, кроме того, усиливает окисление органического вещества почвы. Это уменьшает агрегацию и инфильтрационную способность почвы».
Итак, мы приходим к странному положению вещей. С одной стороны, исторический опыт показывает, что в течение многих веков почвообработка интенсифицировалась. Это вполне понятно: ведь непрерывно интенсифицировалось и земледелие в целом. Стремление повысить производительность труда в сельском хозяйстве шло об руку со стремлением повысить производительность почвы. А это означало мобилизовать все запасы почвенного плодородия, пахать глубже, пахать чаще. Этому стремлению в огромной степени помогло развитие механизации: машин стало больше, машины стали производительнее, мощнее, тяжелее. И вот на этом-то этапе многовековое стремление усилить механическую обработку приходит в противоречие с неумолимыми законами природы: оголение, распыление, а затем и уплотнение почвы становятся причинами буквально катастрофического развития эрозионных процессов.
Первый жестокий урок преподала природа американцам. В условиях конкурентной борьбы за существование американские фермеры, оснащенные прекрасной высокопроизводительной техникой, буквально обескровили свои земли. За 50 лет после 1875 года средняя урожайность пшеницы в США упала вдвое: с 25 до 12,5 центнера с гектара; к 1930 году она составляла уже 9,5 и продолжала понижаться. Лишь в послевоенный период, стремясь создать внутренние стратегические запасы хлеба, правительство США наметило и провело ряд мер, направленных на повышение урожайности. Был издан специальный закон о сохранении плодородия почв, согласно которому выплачивалась премия за каждый акр земли, засеянный культурами, сохраняющими и восстанавливающими плодородие, препятствующими развитию эрозии. Вследствие этого урожаи стали повышаться.
Конечно, дело не в том, что наше сельское хозяйство является высокомеханизированным, а подданные фараона Хеопса обходились палкой. Дело в том, что механизация и автоматизация вовсе не затронули сами принципы обработки земли, заложенные практикой еще столетия назад. А пора, видимо, пришла…
Как только Скиапарелли открыл знаменитые каналы Марса, фантасты немедленно принялись писать о марсианских пустынях, о покинутом, опустошенном цивилизацией мире. Основания к тому были чисто земные.
За тысячелетия земледельческой культуры планета наша изменилась неузнаваемо. Когда-то вся Европа была покрыта густыми лесами, на юге степь не пылила, а колыхалась необозримым морем ковыля. Когда-то среди лесов простирались огромные болота, реки были полноводными и не терялись среди полей в оросительных каналах.
