Когда отступает фантастика - Лысогоров Новомир Васильевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
Обо всем этом я говорю Дику.
— Ты не совсем прав, — отвечает Дик. — Все дело в том, что ты работал на рудниках, где добывались руды вулканического происхождения. Когда они образовались, в вулкане кипело, а потом, застыло, конечно, не одно железо. Там есть примеси самых разных элементов: никеля, хрома, титана, ванадия. Вулкан — природа мертвая! — Дик задумчиво замолкает.
Он снова наливает себе виски, но не пьет. Рюмка ставится рядом с металлическим клубком, и теперь Дик смотрит на него сквозь призму стекла и виски. Глядит долго и внимательно. Потом, как будто со стороны, до меня доносится его голос:
— Микробы… Ты знаешь, что такое микробы?
Это окончательно сбивает меня с толку. При чем здесь микробы?
— Микробы — это зараза, — говорю я, чтобы что-то ответить.
— Зараза! — неожиданно вскипает Дик. — Эх, ты! Чему вас учили?!
Дик выпивает виски. Ставит пустую рюмку на прежнее место и начинает говорить быстро, зло и трезво:
— А ты знаешь, что микроорганизмы участвовали в создании каменного угля и нефти и тем самым обеспечили существование цивилизованного общества? Ясно? Мир микробов большой и разный. И не вина микробов, что люди вначале познакомились с той частью представителей этого мира, которые действительно являются заразой. Вот так-то!
— Дик, — мирно говорю я, — при чем здесь микробы?
— То есть как при чем? — быстро отзывается Дик. — Я же микробиолог.
Я смотрю на Дика так, будто вижу его в первый раз. Я мало верил рассказам, что Дик учился в Штатах, и мог в прошлом представить его кем угодно: чемпионом по боксу, капитаном хоккейной команды, пастором в конце концов. Но микробиолог!.. Нет! Такое в моей голове не укладывается, тем более что я даже толком не представляю себе эту профессию.
Вид у меня, по-видимому, довольно глупый, потому что Дик кладет руку мне на колено и как-то сочувствующе-устало говорит:
— Ладно, начнем сначала: сразу это трудно. Так вот я микробиолог. А о том, как случилось, что я стал барменом, ты сейчас узнаешь. Только не перебивай.
Родился я здесь, на Рио-Верте, где, как ты знаешь, каждый новорожденный мужчина — будущий горняк. В том, что я оказался исключением, виноваты скорее не родители, а старшие братья. Это они решили, что я должен получить образование. Вся семья обеспечивала мою учебу в Штатах, и весь поселок знал, что младший Валоне учится в Калифорнийском университете. Я был чем-то вроде символа семейного благополучия. Но не в этом дело. Я стал микробиологом. Получил степень доктора, хорошую работу в Штатах и даже некоторую самостоятельность в постановке экспериментов.
Работал я в области медицинской микробиологии, но в то же время, как микробиолог, знал, что существуют микробы, которые могут извлекать из растворов железо. Таких бактерий много. Их так и называют — железобактерии, но исследованы они очень слабо.
Десять лет я трудился как вол, изучая железобактерии. Сейчас даже трудно вспомнить, сколько срывов и неудач было в этой работе, сколько раз я хотел бросить все: и бактерий и науку, — но в конце концов я добился своего. Я получил новую культуру железобактерий, которой дал имя Лептотрикс Валоне. Это были бактерии, изумительные по скорости роста. В природе существует несколько родов железобактерий, в том числе и Лептотрикс, но ни один из них не мог и никогда не сможет сравниться с Лептотриксом Валоне. То, на что нужны тысячелетия, мои бактерии могли проделать за год.
В их оболочках откладывалось до 93 процентов чистейшего железа, извлекаемого из почвенных растворов, даже если оно там имелось в долях миллиграмма на много литров. К тому же мой Лептотрикс в несколько раз крупнее обычных природных железобактерий.
И тогда я решил, что людям незачем ковыряться под землей, добывая железо. За них это может сделать Лептотрикс Валоне. И 17 лет назад я приехал на Рио-Верте.
У меня было мало денег, но со мной был Лептотрикс Валоне. — Дик замолк.
Я так поражен всем услышанным, что не могу собраться с мыслями. Дик Валоне — микробиолог. Микробы, добывающие железо. Лептотрикс Валоне. Рудники, где работают бактерии. Все это не укладывается в голове, не может совместиться с Диком-барменом, с обычными представлениями о микробах, с затерянным в горах Северной Канады рудничным поселком на Рио-Верте.
Все это кажется слишком невероятным, чтобы быть правдой. Но передо мной лежит железное яблоко. И я начинаю думать: уж не оно ли результат работы микроба, которому Дик дал свое имя? Если это так, то Лептотрикс Валоне действительно существовал, а может быть, существует и сейчас. Тогда почему Дик работает барменом и улыбается этому граммофону-гиду, когда должен быть миллионером?
— Я был хорошим микробиологом, — прерывает мои размышления голос Дика, — но я плохо знал жизнь. Мои старшие братья, куда менее образованные, чем я, значительно лучше разбирались, что к чему и как устроен мир. Довольно быстро они доказали мне, что мои планы — это мечты идеалиста.
Вопрос стоял просто: ты представляешь, сколько появится новых безработных, если вместо шахтеров железо начнут добывать микробы?!
И все-таки я должен был испытать своих микробов в деле. Ведь могло оказаться, что в природе они поведут себя не так, как в лаборатории. К тому же лучшего места жительства для Лептотрикса Валоне, чем Рио-Верте, пожалуй, не найти на всем земном шаре. Ведь она буквально профильтровывается через горы.
Ни одна река не несет в своих водах так много железа, как Рио-Верте. Я проделал сотни анализов и знал это точно. Но так же точно я знал, что долина Рио-Верте принадлежит компании «Айрон Макдональд». Ей принадлежит все: и земля, и воды реки, и рыба в ней; и если окажется, что от бактерий есть польза, то и бактерии.
Пустить Лептотрикс Валоне в Рио-Верте равносильно тому, что подарить его компании. Такой глупости я, конечно, не сделал. Но что-то делать было нужно; я не мог не использовать свое открытие: такова уж натура ученого. Но я не мог и использовать его во вред рабочим.
В общем положение казалось безвыходным.
Прошло два года. Я прекрасно изучил микрофлору Рио-Верте. Нашел я в ней и железобактерий. Это были обычные медлительные и чахлые дети слепой природы, которые не могли идти ни в какое сравнение с моим Лептотриксом Валоне — произведением науки и человеческого гения.
Наступил 1944 год. А 10 января на руднике произошел обвал. Рио-Верте подмыла старые шахты, в которых почти не было руды и где из-за ветхих креплений компания не имела права производить работы. Но железо шло на войну. Компания получала сумасшедшие прибыли и с техникой безопасности не считалась. Ты думаешь, они зря быстро согласились выдать пенсии семьям погибших и соорудили памятники? Нет! Они боялись скандала, боялись потерять военные заказы. А я потерял своих братьев!
Дик умолкает и тянется к бутылке с виски.
— Не надо, Дик, — говорю я.
— Нет, надо! — берет бутылку Дик. — Теперь уже все равно. Но не в этом дело. Короче, несколько лет я был занят одной мыслью: «Неужели я, Homo sapiens, человек разумный, венец творения природы, черт подери, не сумею найти способ помочь людям, которым я могу и обязан помочь!» Кажется, Эйнштейн сказал, что для того, чтобы чего-то достичь, нужно долго думать в одном направлении. И действительно, мысль человека никогда не работает напрасно. По-видимому, где-то в подсознании у меня все время откладывались какие-то крупицы и части будущего плана действий и, наконец, весь план пришел мне в голову сразу целиком и во всех деталях. В общих чертах он был прост. Для его осуществления нужны были время и деньги.
