Мир Книги джунглей - Линдблад Ян (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Но ни один орел не наводит на уток такого страха, как лунь! Когда тот облетает свои охотничьи угодья в поисках добычи, в воздухе стоит гул от утиных стай. Удивительно красивое зрелище являют тысячи шилохвостей, теснящихся в ограниченном воздушном пространстве над своими кормовыми участками. Лунь выслеживает жертву в полете, голова поворачивается в разные стороны, широкие крылья равномерно взмахивают, и чаще всего утки могут спокойно идти на посадку и заправку, меж тем как санинспектор летит дальше, продолжая осмотр. Редко увидишь луня, пикирующего на добычу; нужно изрядное везение, чтобы очутиться именно в той точке огромной территории, где он присмотрел себе подходящую жертву.
Однажды я наблюдал, как лунь снова и снова атаковал нырка, который делал отчаянные попытки спастись от него под водой. В конце концов лунь отступился. Остальные нырки давно улетели, а одинокий бедняга все продолжал нырять. Похоже было, что он застрял в гуще плавучих растений. Мы подплыли к нему на лодке, нырок снова ушел под воду, но в конце концов всплыл рядом с нами. Шри Чанд поймал его, и мы увидели, в чем дело: у нырка не было одной лапы. Видимо, какой-то орел покушался на него в тот самый момент, когда он нырял. Если поверхность воды покрыта густой растительностью, нырок иногда по две-три секунды бьет в воздухе лапами, прежде чем уйдет под воду. Мы отвезли калеку на чистый участок, хоть и понимали, что рано или поздно он все равно, следуя за своими здоровыми родичами, вновь заплывет в переплетение стеблей, ничуть не страшное для утки с двумя здоровыми лапами, помогающими набрать скорость для взлета.
Вместе с различными утками на зимовку в Бхаратпур прибывает лысуха, внешне во всем похожая на нашу, шведскую, но постоянно обитающая в Северной Азии.
У лысух перед вылетом на родину, пока подрастают птенцы, происходит массовая линька, и на какое-то время они теряют способность к полету. Этим норовят воспользоваться орлы и луни. Появление парящего луня заставляет тысячи лысух срываться с места и совершать длинные перебежки, размахивая крыльями и разбрызгивая воду мелькающими лапами. Очень красивое зрелище… Черная масса плотно сомкнутых рядов сбивает луня с толку, и чаще всего он улетает восвояси без добычи.
Однажды я увидел на поверхности воды замешкавшуюся лысуху, покинутую улепетнувшими соседями. Лунь тоже ее увидел и заложил вираж, намереваясь схватить одиночную жертву, но почему-то вдруг качнулся в воздухе и пролетел мимо. Новый заход — опять мимо, хотя лысуха лежала на том же месте. После третьей попытки лунь улетел, и тут я заметил, что лысуха дергается, будто поплавок. Затем она вовсе исчезла под водой! Бедняжка стала жертвой плотоядной черепахи, которая утопила ее. Но съедобной для черепахи птица станет лишь через несколько дней. Потом я видел, как стая коршунов, больших любителей гнилого мяса и прочих отходов, около часа в том же месте вылавливала из воды что-то съедобное. Возможно, останки той самой лысухи. Ничто не пропадает в великой системе обмена веществ.
Луни умеют внушить почтение не только тем птицам, которые составляют их добычу. Как-то я снимал орла — он сидел на узкой глинистой отмели и терзал остатки своей жертвы. Внезапно в кадре появился лунь. Наклонив голову и расправив крылья, он пошел на гораздо более сильного соперника — и тот трусливо улетел прочь!
Яркий пример того, как пожива переходит от А к Б и далее, я наблюдал однажды утром, обнаружив взрослого подорлика, поедавшего крупного птенца в аистовом гнезде. Прилетел другой подорлик, помоложе, попробовал было отогнать первого, но встретил весьма решительный отпор и сел в сторонке, явно решив подождать, когда А насытится. Однако старший, взлетая, потащил добычу за собой. Она распалась в воздухе, и один кусок упал на землю под деревом, где на него тотчас молнией пал третий подорлик и принялся жадно есть. Два луня настроились его ограбить, но он не уступил — видно, сильно проголодался.
Когда видишь, какой испуг сеет кругом вылетевший на охоту лунь, как тысячи уток и лысух обращаются в бегство, не мудрено удивиться, видя, как часом позже тот же хищник мирно восседает на кусте или на дереве в окружении утиных полчищ, которые, забыв о страхе, преспокойно плавают вокруг грозного пирата, крякая и уплетая корм!
И дело тут не в том, что их страшит только силуэт летящего луня. (Правда, опыты показали, что можно спугнуть стаю гусей, пронося над ними силуэтное изображение хищника с расправленными крыльями и хвостом; если же пронести, не разворачивая, тот же силуэт в обратном направлении, гуси не пугаются, инстинктивно принимая его за летящего гуся с длинной шеей.) Похоже, мы долго переоценивали роль врожденных инстинктов. У птиц с их исключительно острым зрением несомненно огромную роль играет «жизненная школа», которая учет, в частности, отличать подлинную опасность от мнимой. Сколько раз я видел, как те же луни шли на посадку среди скопления обычной для них добычи, и ни одна утка не взлетала. В этих случаях хищник просто садился отдохнуть, и утки как ни в чем не бывало продолжали кормиться в трех-четырех метрах от него.
Луни часто держатся парами, некоторые орлы — самки или молодые птицы — выпрашивают друг у друга корм, а однажды я часа два наблюдал сидящую самку шахина (Falco peregrinoides), которая время от времени жаловалась на голод одним из двух звучаний, присущих этому виду. Она явно видела издалека своего охотящегося супруга. У этой птицы такое острое зрение, что рядом с ней мы, люди, покажемся кротами.
Большинство пернатых хищников — такие же зимние гости, как объекты их охоты, и в Бхаратпуре не гнездятся. Есть, однако, среди гнездящихся здесь птиц один величественный хищник. И какое гнездо он себе строит! На крепком дереве возникает целая крепость высотой и шириной около двух метров, сложенная из веток разной величины и украшенная зелеными прутьями. Имя строителя — орлан-долгохвост; он близок к нашему орлану-белохвосту.
В тихом уголке Бхаратпура, вдали от других высоких деревьев стоит гнездовое дерево долгохвоста. Однажды мы рассмотрели в бинокль торчащие над «крепостной стеной» две маленькие головки, одетые белым пухом. Хотелось бы, конечно, понаблюдать за этим семейством поближе, но разве заглянешь к ним в гнездо! Однако Шри Чанд не видел тут никакой проблемы: можно устроить засидку на том же дереве! Естественно, я на это не согласился. В других краях, например в Швеции, такие засидки почти неизменно влекут за собой гибель выводка; их вполне можно квалифицировать как «грубое покушение на жизнь или преднамеренное убийство».
Правда, не исключено, что орланы примирились бы с нашим соседством. Я не встречал более безбоязненных пернатых хищников. Бригада из семи человек во главе с Шри Чандом помогла мне воздвигнуть шаткую «башню» в сорока метрах от гнездового дерева. Опорой для «башни» послужило маленькое деревце, укоренившееся в иле. Вокруг него укрепили четыре столба, к ним привязали сверху еще столько же и всю конструкцию увенчали платформой чуть больше квадратного метра, которую я замаскировал зеленой сетью с нашитыми на нее листьями из пластика разных оттенков.
Самка орлана как ни в чем не бывало продолжала сидеть в гнезде, изредка поглядывая на лазающую по столбам двуногую ватагу. И уж совсем поразил меня самец — в разгар нашей деятельности он опустился на гнездо, доставив семейству уточку на обед! Тут же родители принялись совать куски мяса в разинутые клювы прожорливых отпрысков. Ничего похожего на страх перед человеком!
Наша башня вела себя, как маятник, и, забравшись на платформу, я старался поменьше двигаться. Начнешь менять пленку — тонконогое сооружение качается так, что не одна минута проходит, прежде чем в мощном телевике (дающем 24-кратное увеличение) установится четкая картина. Хорошо еще, что подолгу царил полный штиль.
Англичане и шведы называют орлана «орел-рыболов», однако здесь это название плохо оправдывалось. Лишь однажды один из супругов принес в гнездо довольно крупную рыбу, но она так и не была съедена. Возможно, маленьких птенцов проще выкармливать птичьим мясом. К тому же оно не такое склизкое, как некоторые рыбы. Во всяком случае, птенцам с утра до вечера подавалась пернатая дичь. Супруги по очереди охотились и охраняли гнездо с отпрысками, деля дежурство приблизительно поровну. Я видел, как орлан, летя несколько медленнее обычного, возвращается с добычей, как снижается и делает промежуточную остановку, например, на поваленном дереве, чтобы по возможности очистить жертву от перьев. Проглотив несколько заслуженных кусков, добытчик продолжал путь до гнезда. Здесь оба родителя вместе кормили пушистых обжор, после чего дежурный вылетел за новой добычей.
