Невидимый современник - Лучник Николай Викторович (читать книги полные .TXT) 📗
А какую дозу я получил сегодня? Это тоже определяют не на глазок, не по формуле «трех П» (пол — потолок — палец). Всюду, где человек встречается с радиацией, на ее пути стоит заслон из врачей-гигиенистов и инженеров-физиков со строгой системой радиационного контроля.
У всех людей, находящихся поблизости от красно-желтых солнц, вы видите какую-то общую деталь туалета. Или торчат из карманов золотистые трубочки, напоминающие размером и формой авторучки, или приколоты к груди не то брошки, не то значки, на которых, однако, ничего не изображено. Такую же «безделушку» настойчиво вручают вместе с белым халатом и случайному гостю. Это индивидуальные дозиметры, которые по потемнению фотопленки или по разрядке электрометра совершенно точно покажут, сколько миллирентген получил сегодня каждый из нас.
Много ли людей на нашей планете страдают от лучевой болезни? Очень немного. Многие ли умирают от облучения? Единицы. Автомобильные катастрофы в тысячи, а может быть, и в сотни тысяч раз более частая причина смерти или увечья. Нужны ли тогда такие предосторожности в отношении радиации? Несомненно. И лишь потому, что злому джинну, выпущенному из кувшина, отведены только вполне определенные «дома» и «дороги», он остается почти безвредным для человека.
Однако бывают случаи, когда человеку приходится вступить в более тесное соприкосновение со «злым духом» — облучиться дозой, во много раз превышающей предельно допустимую.
Но когда это может случиться? — спросите вы. Атомная война? Да, и атомная тоже. Разумное большинство человечества борется за ее предотвращение, но быть к ней готовым необходимо. Однако поговорим о мирном времени. И в мирное время облучение человека дозами, во много раз превышающими абсолютно безвредные, отнюдь не редкость.
Неужели так часты аварии? Нет, они редки. Настолько редки, что международная статистика не располагает достаточным материалом для уверенного суждения о величине доз, смертельных для людей. Но нам дороги жизнь и здоровье каждого человека. А жертвой злого джинна оказываются как раз чаще всего люди, наиболее ценные для общества. Вспомните хотя бы Гусева из фильма «Девять дней одного года».
Чтобы вылечить больного, нужно уничтожить болезнетворное начало. Убить находящихся в организме вредных бактерий или вирусов, уничтожить неизлечимо больные клетки тела, например раковые. Но часто приходится слышать, что наука не знает средств, убивающих вирусов, средств, надежно уничтожающих раковые клетки.
Нет ничего более неправильного, чем это утверждение. Потому что убивать, например, вирусы очень просто. И это касается любого болезнетворного начала. Есть простые и дешевые средства, во много раз более эффективные, чем все антибиотики, вместе взятые.
На огне стоит блестящая коробочка. В ней шприц и иглы. Медсестра собирается вводить больному чудодейственное лекарство. Но не лекарство привлекает наше внимание, а пламя спиртовки. Почему для укола берут всегда «вареный шприц», известно любому ребенку. Его стерилизуют, чтобы не ввести вместе с лекарством новую болезнь.
Стерилизация — дело простое. Все возбудители болезней построены из органических веществ, в первую очередь из белков. Это очень нежные вещества. Они не выдерживают ни нагревания, ни кислот, ни щелочей, ни многого другого. Надежнейшими средствами дезинфекции и стерилизации служат такие вещества, как карболовая кислота, хлорная известь, спирт.
Но одно дело шприц или зараженное помещение, а другое — живой человек.
Вы знаете, конечно, как произошло выражение «медвежья услуга». Подружился медведь с человеком. Человек уснул, на лоб ему села муха и стала его беспокоить. Услужливый медведь взял большой камень и убил муху, а вместе с ней и человека.
То же самое получилось бы, если бы попытались лечить человека огнем или кислотой. Наше тело тоже построено из органических веществ. Дело не в том, чтобы «убить болезнь», — это легко, а в том, чтобы при этом не повредить организм больного.
Лет семьдесят назад один немец с богатым воображением придумал сказку о волшебной пуле: о пуле, которая сама ищет цель и без промаха разит микробов, не вредя клеткам человека, о химическом веществе, которое в отличие от карболки портит не любой белок, а только убивает болезнетворных бактерий.
Эта сказка из тех, что быстро осуществляются. Воплотить ее в жизнь удалось самому автору сказки, Паулю Эрлиху — тому самому Эрлиху, который открыл первое эффективное средство для лечения сифилиса — сальварсан, или препарат «606». Последнее название говорит о том, что успех пришел после 605 неудач.
Одно из основных понятий современной фармакологии — науки о лекарствах — терапевтический индекс. Он показывает, во сколько раз самая малая доза, вредная для микробов, больше самой большой, безвредной для человека. Чем выше это число, тем лучше. А если оно меньше единицы, лекарство никуда не годится: оно будет убивать человека, не вредя бактериям.
Ионизирующие лучи применяют с лечебной целью, особенно для лечения рака. Это оказывается возможным как раз потому, что на раковые клетки радиация действует сильнее, чем на нормальные, здоровые. Но разница не велика. Если бы она была больше, все формы рака стали бы легкоизлечимыми.
Врач-онколог (онкология — наука о злокачественных опухолях) вынужден держаться на лезвии бритвы, потому что ему приходится облучать больного такими дозами, которые, с одной стороны, безусловно вредны для пациента, а с другой — заведомо не убивают все раковые клетки. Приходится идти на хитрости, например облучать несколько раз. Больной оправился от первого облучения, можно добивать злокачественные клетки. Или организовать лечение таким образом, чтобы раковым клеткам досталось побольше, а здоровым — поменьше. Для этого, например, можно крутить источник излучения вокруг больного так, чтобы луч все время был направлен на опухоль. В результате она облучается непрерывно, а здоровые ткани попеременно. А можно подобрать такую жесткость лучей, что они сконцентрируют максимум своей энергии на вполне определенной глубине.
Но всего этого мало. Вот если бы удалось увеличить терапевтический индекс: сделать раковые клетки более чувствительными к лучам или нормальные — менее чувствительными! Это как раз та область, где люди постоянно (и совершенно сознательно!) облучаются довольно высокими дозами радиации.
Значит, необходимо, не обязательно на случай атомной войны, но и ради самых мирных дел научиться уменьшать вред, наносимый злыми лучами, не только с помощью бетонных стен, свинцовых стекол и предельно допустимых норм. Научиться делать это и когда человек получает дозу, которая способна нанести вред.
Но возможно ли это?
Когда человека облучают, он ничего не чувствует. Но спустя некоторое время начинаются неприятности, у разных людей по-разному выраженные: общее недомогание, тошнота, рвота, кишечные расстройства… Врач обнаруживает нарушения водно-солевого равновесия, падение числа лейкоцитов, повышение содержания сахара в крови…
Кто-то из немецких врачей-рентгенологов, видимо вспомнив, как у него после очень приятно проведенного вечера наутро трещала голова, дал этому состоянию довольно хлесткое название: «рентгенкатер», в буквальном переводе — «рентгеновское похмелье». В других языках этот термин не привился. По-русски болезненные симптомы, наступающие через некоторое время после облучения, чаще всего называют общей реакцией.
В общей реакции нет ничего хорошего. Она ухудшает самочувствие больного, мешает дальнейшему проведению лечения. Пытались ли лечить общую реакцию? Конечно. Находили ли эффективные средства? О да.
