Тропами карибу - Крайслер Лоис (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗

– Прочь отсюда, не так ли? – как бы констатируя факт, сказал Крис.

В тот же день на обратном пути мы увидели нечто такое, что запало нам в память на всю жизнь. Из лощины целеустремленной рысью выбежал олень – самец.

Это был первый олень, которого мы встретили после нашего новоселья, хотя все то время, пока мы таскали на себе стройматериалы, стада оленей проходили мимо нас на север, с заманчивой картинностью пересекая реку вброд. Но тогда нам было не до съемок.

У оленя был гордый, угрюмый вид. На его розетке болтался последний клочок бархата. Рога были сухи, но все еще окрашены в кроваво – красный цвет и изрыты бороздками, как от кровеносных сосудов. В своем осеннем наряде он был величав. Осенний наряд оленя-самца на диво хорош: лоснящаяся черно – коричневая шерсть, густой белоснежный подвес на груди. Для нас он был только самим собой и никак не связан с окружающим. Но где – то далеко – далеко грандиозный вал миграции уже поворачивал вспять, и до нас долетел клочок пены, который он выбросил вперед.

Осень наступала медленно. Климат к северу от хребта Брукса сухой, снег понемногу выпадал и сходил. Но наверху, в горах, сероватая белизна неуклонно и равномерно подступала к нашему уровню.

Тундра схватывалась кожей, оттаивала, потом закаменела, и вот, когда однажды мы с банками за плечами отправились на реку за водой, наш шаг уже ударял в землю железом. Родник у подножья Столовой горы замерз. Солнце, стоявшее на юго-западе, над самыми верхушками гор, тонуло в расплывчатом сиянии. Побуревшая тундра была застлана янтарным светом, и сквозь этот свет в горизонтальном направлении летел снег, гонимый северным ветром с низовий Киллика. Когда налетал порыв, мириады несущихся врозь снежинок сливались в стремительные белые штрихи.

Мы остановились – этот янтарный свет над бурой землей, полный мчащихся белых хлопьев, извилистая, обросшая по берегам кромкой льда река, белые горы, стоящие поодаль…

– Ты когда-нибудь видела что-либо подобное? – тихо спросил Крис.

За каждым кустом уже образовался снежный нанос, но в общем тундра была еще бурой. И все же этот вот снег сойдет теперь только весной…

Нас охватило какое-то новое, еще не изведанное чувство. Это была «арктическая эйфория», овладевающая человеком в тот момент, когда грандиозное сползание в зиму принимает необратимый характер. Мы истолковали ее каждый по-своему. Как бы между прочим, бросив на меня быстрый, застенчивый взгляд, Крис сказал:

– А мне вроде бы нравится, когда тебе бросает вызов… необычное.

Что касается меня, то мои чувства вылились на языке, который я знала лучше языка арктических широт, а именно – на языке леса. Люди свободны и равны, как они могут быть свободны и равны в диком, залитом солнцем лесу, подумалось мне. Их нельзя судить и разбивать на ранги по обычным стандартам.

Ни по одежде, ни по манерам, ни по знаниям, ни по родовитости, ни по власти.

Человек не может быть ни рабом, ни господином перед лицом залитого солнцем дикого леса, дикой шерсти и диких глаз. Свобода, как здоровье, напитывает ваше сердце. Гнет ощущения, что вы объект, что вами манипулируют и вы должны хитро сопротивляться, спадает с вашей души. В вашу душу закрадывается дикая, робкая, неподдельная радость. Вы начинаете дышать той частью своего существа, которая до сих пор неведомо для вас самих была ущемлена.

Всю свою жизнь я ни капли не сомневалась в том, что я свободна. В действительности же лишь в эти последние месяцы я впервые глотнула воздуха подлинной свободы, и теперь это сказалось. Есть чувства, которым еще никто не дал названия. Ведь общепринятая, увешанная табличками шкала наших чувствований так мала! Далеко, далеко вокруг горы и тундра открылись мне теперь в своей неоскверненной чистоте и действительно что-то говорили сердцу.

Волчата подрастали и к рождеству обещали стать почти взрослыми волками.

Крис так гордился их ростом и красотой, будто достиг всего этого собственными усилиями.

– Какая крупная, красивая голова будет у Курка! – благодушествовал он. – Совсем как у какого-нибудь важного чиновника. А шерсть у них такая густая, что они не касаются земли, когда ложатся, – точь-в-точь как подушечка, утыканная иголками.

Мех у них был вовсе не грубый. Какая роскошь погружать в него руки – и чем глубже, тем пышнее он был, переходя в густой молодой подшерсток. Курок, который до сих пор был светлым, к нашему удивлению, потемнел, покрывшись темной остевой шерстью.

Люди, как правило, неверно представляют себе облик волка. Мне известны лишь два художника – Олаус Мюри и Билл Берри, которые рисуют настоящих волков. Остальные рисуют мифических волков, кряжистых, со зверскими мордами.

Настоящие же волки сухопары и имеют неотразимо аристократический вид. А морды у них обезоруживающе милы.

Они поджары телом, гибки и изящны, как кошки. У них удлиненное туловище, высоко сидящее на длинных ногах. Ноги у них совсем не похожи на собачьи. Они «нервно» оплетены венами и мускулами («нервно» в данном случае синоним нервной энергии, живости, чувствительности). Собственно лапы тоже нервные, не простые чурки, как у большинства собак, а длиннопалые и широкие.

Передняя лапа Курка оставляла столь же длинный и почти столь же широкий след, как моя продолговатая ладонь.

Рядом с волком самая грациозная собака выглядит неуклюжей. Волки обладают гибкостью и подвижностью сочленений, которые утрачены собакой в результате многовекового разведения ее человеком. В движении тело волка переливается, прямо-таки течет. Даже при ходьбе его спина слегка извивается из стороны в сторону.

А как волки прыгают! Восходящим прыжком – прямо вверх, распушившись и перетекая всем телом вплоть до кончика хвоста. Прямо вниз. Это их обычная манера резвиться. Они прыгают вверх по диагонали, как бы возносясь на воздушном шаре, либо подскакивают вертикально, стоя торчком в воздухе, это их «наблюдательный прыжок». Они умеют прыгать вбок и назад. Они свертываются в воздухе клубком и венчают этот немыслимый трюк шикарной завитушкой – грудь к земле, лапы в стороны и неподражаемый, чисто волчий, молниеносный взлет головы. Головы у них тоже сухопарые и продолговатые.

Самая несобачья черта в волке – это его хвост. С помощью хвоста он бежит, думает, выражает свое настроение и даже повелевает. «Они бегают в равной мере и хвостом, и спиной», – заметил как-то Крис. Волчий хвост может плыть по воздуху, но никогда не стоит трубой и не свертывается колечком, как у ездовых собак.

Однажды мы видели, как Леди размышляла хвостом. Она стояла и рассматривала олений череп не то чтобы со страхом, а с какой-то живой настороженностью; ее хвост при этом крутился, как у озадаченной белки.

Чем выше у волка настроение, тем выше он держит хвост. Достаточно взглянуть на хвост волка, чтобы узнать, в каком расположении духа его хозяин. У радужно настроенного волка корень хвоста вытянут на дюйм горизонтально, затем хвост свободно падает вниз. Разговаривая с приунывшим волком, можно привести его хвост в это типичное положение. Волки удивительно восприимчивы к неподдельно веселому человеческому голосу.

Поскольку волки способны к полному дифференцированному расслаблению мышц, они трясут хвостом не совсем так, как собаки, хотя примерно в тех же случаях. Различие состоит в том, что волки приводят в движение лишь основание хвоста, тогда как средняя его часть остается пассивной и лениво вихляется в типично дельсартовской манере [5]. Таким образом, когда основание хвоста идет в одну сторону, его кончик идет в другую. Когда хвост не несет «эмоциональной нагрузки», он совершенно не напряжен и свободно свисает наподобие полотенца, подчиняясь лишь ветру и силе тяжести.

С другой стороны, волки используют хвост активно и осознанно, в качестве пятой лапы. Волк может ощутительно «потрепать» хвостом по спине бегущего рядом собрата. Аналогичный жест достигается и с помощью лап: они выбрасываются под прямым углом к исходному положению. Волк может положить не только переднюю, но и заднюю лапу на спину товарища, причем таким же сильным и свободным движением, как вы кладете руку. Он может сильно толкать назад передней лапой. Открыв дверь и проходя в нее, он отводит ее все дальше за себя, совсем так, как вы делаете это рукой.