Мир океана. Море живет - Наумов Донат Владимирович (книги серии онлайн .txt) 📗
Гидроиды аглаофения образуют на дне густые заросли.
Говоря о черноморских животных, необходимо упомянуть об удивительном моллюске, которого не встретишь ни в одном из описанных мелководных биоценозов, хотя он и живет у самой поверхности воды. Этот моллюск, который называется тередо, или по другой транскрипции — торедо, относится к классу двустворчатых. Он селится внутри древесины, вызывая серьезные разрушения подводных частей деревянных свай, пристаней и судов. Внешне тередо нисколько на моллюска не похож; из-за вытянутой формы тела с древних времен его называют корабельным червем. Раковина тередо прикрывает только 1/30–1/40 часть его червеобразного тела и служит не для защиты, а в качестве сверла. Ее заостренными зубчиками моллюск как рашпилем сдирает древесину слой за слоем, а получающийся порошок поедает. Микроскопические личинки корабельного червя после короткого периода планктонной жизни оседают на деревянных предметах, и начинается их скрытая жизнь. Корабельному червю посвящено немало научных работ, написанных зоологами и кораблестроителями, но наиболее яркие строки об этом удивительном моллюске принадлежат перу Константина Паустовского.
«Когда он входит в дерево, то оставляет отверстие, едва заметное глазу. Он выпускает конец своего слизистого тела, наглухо прикрепляет его к отверстию и высовывает наружу две тоненькие трубки. По ним торедо высасывает воду и выбрасывает наружу древесную труху.
Торедо, вгрызаясь в дерево, быстро растет и толстеет. Поэтому ход делается все шире и длиннее, а тело моллюска, прикрепленное к входному отверстию, вытягивается как резина. Моллюск становится похожим на червя. Через несколько дней торедо уже не может вылезти обратно из своей деревянной норы. Достигнув старости, он умирает внутри дерева.
Сколько бы червей ни сверлило один и тот же кусок дерева, их ходы никогда не пересекаются. Каким-то особым чутьем торедо знает о близости чужого хода и сворачивает в сторону. Ходы переплетаются в причудливые и тесные узоры, но всегда между ними, как бы близко они ни подходили друг к другу, остается тончайшая прослойка дерева. Около Инкермана я нашел на берегу старую пристанскую сваю. Я отпилил кусок сваи, и передо мной открылся целый город, построенный торедо, полный широких дорог, тупиков и переулков. Внутри ходы были покрыты слоем твердой извести, а снаружи на сваях ничего не было видно, кроме небольших, похожих на точки отверстий. Я без труда раскрошил сваю руками».
Эти строки принадлежат писателю, но под ними может подписаться и ученый: все сказанное безупречно правильно с точки зрения науки. Тередо погубил множество деревянных кораблей, в том числе и «Санта Марию» Христофора Колумба. Чтобы избавиться от корабельного червя, деревянные суда вводили в реки, где тередо погибает от воздействия пресной воды, или вытаскивали корабль на сушу, чтобы зловредный корабельный червь задохнулся и высох.
«Знакомство с торедо, — пишет далее К. Паустовский, — заставило меня изучать жизнь моря. Я перестал смотреть на него, как смотрел до тех пор и как, возможно, смотрит на него большинство людей, — вот, мол, исполинская чаша соленой воды, приятная для глаза».
Глава 4. На берегу тропического моря
Тропический пояс Земли получает максимальное количество солнечной радиации. В океане часть тепла расходуется на испарение воды, другая — на нагревание ее поверхностного слоя. Поэтому на берегу тропического моря всегда жарко и влажно: температура воды круглый год держится около 25–30 градусов, влажность 90 процентов и больше, часто идут ливневые дожди.
Сумерки в тропиках длятся очень недолго. Солнце, едва поднявшись над горизонтом, начинает сильно припекать. В полдень оно находится прямо над головой, и тогда жара становится невыносимой, ее облегчает только постоянный ветер приэкваториальной зоны — пассат. Проходит еще шесть томительно жарких часов, и все погружается во мрак, ночь наступает так же внезапно, как день. В воде лагун отражается созвездие Южного Креста, ярко блестит Млечный Путь. И так неизменно, однообразно, изо дня в день, из года в год в течение многих миллионов лет.
Человека, впервые попавшего в тропики, поражает буйство растительности, обилие животных, разнообразие проявления всех форм жизни. Все это объясняется благоприятными внешними условиями и их неизменностью в течение необозримо длительного времени. На мелководье тропических морей и в наши дни обитают такие животные, которые жили миллионы лет назад. Это настоящие живые ископаемые. Достаточно сказать, что крупный современный головоногий моллюск с красивой, спирально закрученной раковиной — наутилус — появился еще в меловом периоде, то есть около 130 миллионов лет назад. Огромное членистоногое морское животное — мечехвост — имеет еще более древнюю историю: останки представителей этого рода находят в ископаемом состоянии начиная с триаса. Таким образом, родословная современного нам мечехвоста насчитывает целых 230 миллионов лет. Но и это не рекорд. На пляжах тропических морей обитают странные существа, похожие на двустворчатых моллюсков, но с длинным мясистым стебельком. Это лингулы, представители одной из самых древних групп животных — плеченогих. Лингулы, почти неотличимые от современных, жили еще в силурийском периоде палеозойской эры, 500 миллионов лет назад!
Изучение жизни современного тропического моря позволяет не только познакомиться с огромным разнообразием растений и животных, населяющих эту зону Мирового океана, но и заглянуть в отдаленное прошлое, более ясно представить себе историю нашей планеты, ее животного и растительного мира.
Песчаные пляжи тропических морей поражают своей белизной. И это не только потому, что ярко блестит солнце: песок действительно имеет белый цвет, так как в большинстве случаев он образуется не в результате выветривания горных пород, а вследствие перетирания волнами известковых скелетов погибших морских животных: кораллов, моллюсков, иглокожих и даже простейших. Таким образом, пляжи тропических морей обязаны своим происхождением жизнедеятельности морских организмов и состоят почти из чистой извести. Правда, имеются и исключения. На островах Таити, например, есть пляжи из черного вулканического песка.
Когда над тропическим морем проносится ураган, а это случается не так уж редко, волны выбрасывают на берег множество морских животных, и потому весь пляж усеивают раковины моллюсков, скелеты морских ежей, высохшие на жарком солнце панцири крабов. По этим выбросам можно судить о том, какие животные обитают поблизости в море.
Дальше всех от воды лежат удлиненно-овальные, белые, пористые, как пенопласт, и такие же легкие внутренние раковины каракатиц. Каракатица принадлежит к головоногим моллюскам. Она ведет придонный образ жизни и более активна в ночные часы. Днем она спит, полузарывшись в песок, причем светлая желтовато-белая окраска ее тела с белыми и голубоватыми пятнами хорошо скрывает животное на фоне песка. Каракатица — ценный промысловый объект. У нее нежное, белое, очень вкусное мясо. Недаром вареная каракатица считается лакомым блюдом. Кроме того, из ее чернильного мешка извлекают коричневую жидкость, идущую на приготовление краски красивого коричневого цвета — сепии. Используется и ее раковина — известная как «кость» каракатицы. Эта «кость» находит самое разнообразное применение. Ювелиры вырезают в кусочках крупных раковин формы для отливки золотых вещей. Обломки раковин, растертые в тонкий порошок, служат прекрасным полировочным материалом для придания блеска изделиям из драгоценных металлов, рога, кости и дерева. В истолченном виде добавляют в зубной порошок, придающий зубам особый блеск и чистоту. Ценится этот материал и чертежниками — он служит одновременно и как промокашка, и как ластик. Любители комнатных птиц стараются раздобыть кусочек скелета каракатицы, о который птицы охотно чистят клюв. Кроме того, «кость» каракатицы полезна самим птицам, так как ее известь легко усваивается организмом, укрепляет скелет, идет на формирование яичной скорлупы. Наконец, скелет этого головоногого моллюска находит применение в медицине — его употребляют против изжоги и для лечения некоторых кожных и ушных заболеваний, воспалительных процессов. Средневековые фармацевты обязательно выставляли в окнах своих аптек стеклянные сосуды со скелетами каракатиц, служившие одновременно и эмблемой и вывеской.
