По следам загадочных зверей - Эйвельманс Бернар (мир бесплатных книг txt) 📗

Вышеперечисленные ранги нередко подразделяются на множество более сложных категорий, таких как подотряды, надсемейства, подклассы, однако когда подобных категорий чересчур много, это в конечном счете приводит к невероятной путанице].

Сейчас уже нетрудно догадаться, что понятие «живое ископаемое» — весьма относительное. Если это действительно так, тогда почему целый класс (в данном случае земноводных) должен быть лишен права носить название, которое зачастую дается простому отряду (например, черепах, или панцирных, или крокодилов, ничуть не изменившихся со времен мезозоя)?

По правде говоря, некоторые ученые стараются быть даже более точными в определениях: они считают «живыми ископаемыми» только отдельных, единственных в своем роде, выживших представителей некогда многочисленных групп, таких как наутилус — любопытный раковинный осьминог, обитающий на дне Тихого и Индийского океанов на глубине 50 метров, который сохранился до наших дней со времен силурийского периода, приходящегося как раз на середину палеозоя; как мечехвост, о котором уже шла речь; как латимерия, больше известная под названием «целакант», кистеперая рыба, появившаяся непосредственно в девонский период; и, наконец, как гаттерия (Sphenodon punctatus), новозеландская туатара, единственный сохранившийся представитель клювоголовых, относящийся к концу палеозоя и предшествовавший появлению знаменитых гигантский динозавров. Гаттерия — это крупная ящерица оливкового окраса, длиной 70 сантиметров, у которой имеется третий, так называемый теменной глаз, расположенный на самой макушке; такой же нарост в виде железы, эпифиза, можно видеть и у других высших позвоночных.

Это еще один пример того, что консервативные зоологи, придерживающиеся своей особой точки зрения насчет «живых ископаемых», по-прежнему отказываются признать значение групп, представители которых, сохранившиеся до наших дней, имеют полное право называться «живыми ископаемыми». Существует немало семейств животных, включающих один-единственный род, и вряд ли кому-то придет в голову причислять его к категории «живых ископаемых».

Если считать, что в эту интересную категорию должны входить только отдельные реликтовые формы, в таком случае из нее пришлось бы исключить самых типичных из них: коротконогих червей, напоминающих двустворчатых моллюсков, особи которых сегодня объединены в 50 родов; удивительных морских лилий, этих грациозных иглокожих, приросших, подобно растениям, к морскому дну, которые в наше время представлены двенадцатью родами.

Морские лилии, конечно, не уникальны, тем не менее они входят в две редкие реликтовые группы, некогда распространенные по всей Земле, которые, спустя соответственно 500 и 300 лет, сохранились в первозданном виде.

Таким образом, мы постепенно подошли к мысли о необходимости дать понятию «живое ископаемое» подлинное определение — первозданный вид. В животном мире действительно существует довольно много типов, строение которых с незапамятных времен, видимо, не претерпело каких-либо заметных изменений. Они как бы остались в стороне от эволюционного процесса и предстали перед нами в том виде, в каком их создала сама Природа.

Тем не менее вряд ли возможно так прямо утверждать, что какой-то организм за миллионы лет нисколько не изменился, Да это и понятно. Ибо как можем мы судить о том, что представляли собой те или иные существа когда-то? Мы располагаем лишь их жалкими останками — раковинами, скелетами, а порой только отпечатками. Можно ли на основании всего этого с уверенностью говорить, что существо, которому они принадлежали, не претерпевало никаких серьезных изменений на клеточном и физиологическом уровнях, перед тем как предстать перед нами таким, каким оно было когда-то очень давно? Устройство механизма терморегуляции, развитие ядовитых желез или легочной и сердечно-сосудистой систем, видоизменение почек, регулирование эндокринного баланса, совершенствование органов чувств и двигательного аппарата, становление системы координации нервных соединений — все эти важнейшие эволюционные процессы, как и многое другое, не оставляют следов на твердых частях организма. Поэтому скоропалительные суждения здесь недопустимы.

Короче говоря, «живые ископаемые» — это древнейшие организмы, сохранившиеся до наших дней и не подвергшиеся серьезным анатомическим изменениям. Кроме того, так могут называться некоторые существа, сохранившие ряд важных архаических признаков. Поскольку в итоге невозможно доказать, что существо как было воспроизведено с древних времен, так и осталось без малейших изменений, следовательно, оно может быть отнесено к «живым ископаемым» только по нескольким характерным признакам.

В этом отношении самой интересной из птиц, конечно, является амазонский гоацин (Opisthocomus hoatzin). Внешне он напоминает самого обыкновенного фазана, с желтоватым хохолком, с оливковым оперением на спине и блекло-красным на животе. Однако молодой гоацин просто великолепен: на передних пальцах его крыльев имеются хорошо развитые когти, свидетельствующие о древнем происхождении. Когда птенцы гоацина, ловко орудуя своими когтистыми крыльями, продираются сквозь ветки, ползают по земле или ныряют за головастиками, они становятся похожими на настоящих маленьких рептилий. При взгляде на них невольно вспоминается образ величественного археоптерикса, птицы-рептилии времен юрского периода, «когда и у кур имелись зубы». Впрочем, у гоацина сохранились и другие важные архаические признаки: он не кричит, как птица, а квакает, точно лягушка, и издает сильный мускусный запах, подобно крокодилам и некоторым видам черепах. И отрицать его принадлежность к «живым ископаемым» было бы нелепо.

Разумеется, среди «живых ископаемых» есть представители всех возрастов, если можно так выразиться. Самые древние из них — радиолярии, одноклеточные организмы, покрытые панциревидным наростом с примесью кремнезема, останки которых были обнаружены в докембрийских отложениях, чей возраст насчитывает от одного до двух миллиардов лет. Самые молодые из них кажутся не менее диковинными: опоссумы, чей мех украшает современных модниц, редкий антильский щелезуб (Solenodon), броненосцы, страшный долгопят и тапир, появившиеся на Земле в эоценовый период, то есть около 70 миллионов лет назад. Бурозубки, панголины и многие обезьяны Старого Света — все они реликты времен олигоцена. Ежи, окапи и трубкозубы — ровесники миоцена, и т.д. и т.п…

Для полной ясности необходимо добавить, что существуют не только роды «живых ископаемых», например наутилусов, мечехвостов или туатар, но и семейства — киви или опоссумов, отряды — панциревидных филлоподов, скорпионов, однопроходных, классы — голотурий, морских лилий, панцирных моллюсков, или хитонов, земноводных рыб, целакантов и двоякодышащих, и даже типы, например плеченогих. [18]

Итак, напомним еще раз, что «живые ископаемые» — понятие относительное. Вывод, вытекающий из этого парадоксального явления, заключается в следующем. Нет таких существ, даже среди самых «примитивных», которые не могли бы сохраниться до наших дней: в самом деле, поздние представители многих некогда процветавших групп встречаются и сегодня. Все они своего рода посланники из далекого прошлого, как бы призванные засвидетельствовать нам былое великолепие своих далеких предков.

Почему же все-таки многие ученые так упорно отрицают возможность существования в наши дни динозавров, летающих рептилий или обезьянолюдей? Да потому, заявляют они, что все эти группы давным-давно вымерли. И в качестве доказательства приводят тот факт, что еще никому не удалось обнаружить их окаменелые останки в сравнительно поздних геологических пластах.

Однако отсутствие окаменелых останков существ того или иного типа в том или ином геологическом пласте может означать, что численность этого типа в данную эпоху была невелика или его представители благодаря чутью либо ловкости сумели избежать несчастных случаев: падения в соляное озеро, увязания в ледниковом либо торфяном болоте, в битумной породе или смоле, попадания под обвал, в лавовый поток, в песчаную бурю и т.д., в результате которых они превратились бы в окаменелости.