Хроники невозможного. Фактор "Х" для русского прорыва в будущее (СИ) - Калашников Максим (библиотека книг .txt) 📗
Знал бы он, что настанет то время, когда постсоветский академик Кругляков начнет поливать грязью человека только за то, что он осмелился превратить открытие конца 60-х в работающую технологию и запатентовал ее! Знал бы Сифоров, что впереди - эра нового мракобесия! Интересно, что ждет сейчас того, кто, как и Сифоров в 1970-м, заявит о возможности появления "одушевленной" техносферы?
Но мы отвлеклись, читатель. Вернемся снова в засыпанный снегом Всеволожск начала 2013 года..
КОГДА НЕТ ГЕНИЕВ.
Чтобы представить себе состояние современной отечественной науки, посетите любой современный НИИ РАН. В полдень откроются стенные шкафы - и вы будете поражены изобилием коньяков и виски. Откуда все это? И мир науки об этом знает.
Ведомо мне, Виктор Иванович, что нынче от знаменитых когда-то на весь мир советских академических институтов остались только скорлупы, пустые оболочки.
Да вообще положение чудовищное! Дело даже не только в развале и деградации науки. Дело - в порочной "узкой специализации". Ученый изучает не организм в целом, даже не клетку в общем, а, скажем, цитоплазму. Он зарывается в нее, теряя всякое представление об общем, в надежде на то, что обнаружит нечто, что еще не нашли другие. Он всю жизнь сидит у какого-то физического прибора и по-дурацки измеряет какой-нибудь вихревой ток при прохождении через магнитное поле, потому что надеется отыскать там то, что еще никто не находил.
Вот недавно вице-президент европейской Ассоциации катализа Гретцель заявляет мне. у вас в катализаторах - частицы в 60 нанометров? Так это, дескать, никакие не наночастицы. Ибо у нас, мол, 2-5 нанометров. И даже меньше. Я ему втолковываю: один нанометр - это всего три молекулы платины вместе. Неужели всего три молекулы могут составить объемную физическую частицу? Простите, но это - атомный кластер по вашей же научной классификации.
Сейчас рождается новое направление - супрамолекулярная химия. Но нет гениев, нет сверхмощных умов, чтобы ее развивать и использовать. Ибо главные направления науки создавались и создаются единицами. А тысячи - только кидаются по их следам.
Вот один гений Вологдин, еще при Сталине увидел, что можно положить кусок металла в поле токов высокой частоты - и он разогревается. Когда он показал это советскому правительству в 1947-м и показал, как можно закалять сталь поверхностно, ему дали самый роскошный дворец - княгини Воронцовой-Дашковой в огромном Шуваловском парке. Чтобы он в нем новый Институт токов высокой частоты создал. Он возник из одной лаборатории Вологдина, создавшего технологию закаливания металла с помощью токов высокой частоты, причем с созданием изделий, способных служить по полвека.
Я ведь работал с НИИТВЧ, Максим. С их помощью я создал первую и единственную в мире установку по промышленному производству фуллеренов. В этом институте работают потрясающие специалисты своего дела, умные, хорошие люди. Но принципиально новых идей нет, нет еще одного Вологдина. И так было всегда: однажды приходит тот, один, что выламывается из хода действительности, разрывает косное знание, вторгается в неизвестные, неописанные пространства, творит новые сущности. Его идеи подхватывает коллективный разум: ученые, настоящие труженики, их роковая предназначенность - измерять, систематизировать, строить графики. Но при них есть еще и огромная плеяда так называемых научных работников, завистливых неудачников, они пришли в науку не по зову, они видны сразу - по тусклым, как у дохлой рыбы, глазам..
Мастер входит в раж, голос его взлетает к потолку комнаты. Основная масса ученых плоды отрицательного отбора. Это ущербные существа с тьмой комплексов. Ждать от них какой-то смелости, парадоксов, умения двигаться нехожеными путями и невиданного полета фантазии невозможно. Как правило, большинство так называемых ученых - школьные зубрилы, "ботаники". Хилые и неуверенные в себе, эти дети начинали искать свой способ самоутверждения. То есть принимались зубрить сложные предметы: математику, физику, химию. Но не потому, что их обуревала жажда познания (это свойственно лишь немногим детям) а именно из желания самоутвердиться и компенсировать отсутствие и крепких мускулов, и привлекательности для женского пола. Именно масса таких ущербных породила стереотип: умный - обязательно щуплый и неуверенный в себе очкарик. В то время как древние эллины культивировали совершенно иной идеал: атлетическое сложение и отличные мозги в одной личности. Мало того (и это Максим Калашников знает по себе), человек с хорошими мышцами и сильным интеллектом вызывает в нынешнем обществе неосознанную ненависть. Ибо он - "неправильный", нестереотипный. Все должно быть "нормально": либо умный, но дисгенический уродец, либо - тупой "качок".
Множество закомплексованных и зашоренных зубрил, лишенных на самом деле творческой смелости, поистине - молодых старичков, затем идут в науку. Но знания их, как правило, носят книжный характер. Или, как говорил великий Эдисон, "иероглифический". То есть они не в лабораториях и цехах обретают знания, потом подкрепляя их книгами. Они с самого начала - рабы текстов. А тексты убивают их пытливость и ребяческий задор, накрепко вбивая в мозги: вот это, это и это - невозможно. Даже не пытайтесь соваться туда и не пробуйте сделать то, что признано невозможным. В то время, как истинно великий ученый - это исследователь с задорной мальчишеской психологией, которому нравится решать самые невыполнимые задачки.
В итоге наука на 90 0 0 населена серенькими, ущербными личностями, способными десятилетиями толочься в тени умерших гениев и вести совершенно нетворческую работу, чего-то там обнаруживая. (Ну, конечно, если это не "британские ученые", славные тем, что находят корреляции между величиной мужского полового члена и глубиной женского оргазма или же влияние потребление шоколада на семейное счастье. Но "британские ученые" - особая статья). Более 90 % научных работников - беспомощные и слабые личности.
Однако серая слизь, считая "учеными" только себя, выдвигается в директора институтов, в членкоры и в полные академики. Получает желанные бюджетные ассигнования, руководящие посты и общественный статус. Но, сознавая свои неполноценность и бесплодность, эта порода смертельно ненавидит настоящих ученых. Тех самых, с огнем в глазах, с ребяческим стремлением к познанию и изобретательскими способностями, о которых говорил сталинский академик Опарин. Потому что на фоне таких личностей титулованная серость видна особенно отчетливо. Потому что эти гении-смутьяны яркими метеорами врываются в их затхлый мирок, предлагая в одночасье решение тех проблем, за которые серость даже не пыталась взяться. Эти гении всегда показывают, что главная забота "ученых" - не познание истины, а всего лишь интриги и драка за начальственные кабинеты и бюджетные деньги. Драка за право годами заниматься ерундой, не давая обществу ничего полезного.
И тогда серые в унылой Постсоветии принимаются убивать гениев, втаптывать их в грязь. В этом - страшная проблема отечественной постсоветской науки, существующей вот уж третий десяток лет. В СССР было легче: там истинные Ученые могли пробиться, потому что существовало острое противостояние с Западом, что требовало решения сложнейших проблем. Ну, надо было реально первыми создать термоядерную (водородную) боеголовку. Создать, скажем, технологию обеспечения радионевидимости баллистических ракет или самолетов. И тут нужны были подлинные исследователи и конструкторы. Тогда серым приходилось мириться с их существованием, ибо то-то должен был решать "нерешаемые" проблемы. Однако как только Советский Союз погиб и кончилось знаменитое Противостоние с Западом, серость взяла верх и принялась изничтожать гениев. Причем подчас - на дальних подступах.
На Западе истинным ученым можно уцелеть и даже пробиться наверх, потому что там не только ВПК сохранился. Там еще есть крупные корпорации, готовые оплачивать передовые разработки. Ибо им нужны технологии ради сохранения конкурентоспособности. В РФ и на других обломках Союза в сем отношении - беспросветье. Потому что постсоветские "корпорации" - это сырьевые и низкотехнологичные ТУПИЦЫ. В науку они практически не вкладываются, спроса на отечественных гениев не создают, а технические новинки предпочитают покупать за рубежом. Поэтому научная серость снова торжествует.
