Пять недель в Южной Америке - Родин Леонид Ефимович (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗

Бразилия - страна богатейшей тропической флоры. И нашей задачей было привезти живые тропические растения для восстановления оранжерей Ленинградского Ботанического сада, разрушенных авиабомбами и снарядами немецко-фашистских варваров во время Великой Отечественной войны; кроме того, мы хотели ознакомиться с некоторыми типами растительных сообществ тропиков и собрать гербарий тропических растений.

28 марта прибыл доктор Николай Михайлович Балуев. Он уже не чаял застать «Грибоедова» в Лиепае и строил планы, как будет на самолете догонять нас.

Николай Михайлович привез с собой из Москвы несколько ящиков всяких лекарств, и, кроме того, все время, пока мы стояли в Лиепае, ежедневно приносил с берега свертки и коробки с якобы «совершенно необходимыми» в тропическом климате лекарствами, дезинфицирующими средствами и вакцинами. Вскоре же он всем нам сделал уколы против брюшного тифа и холеры.

Мы уже совсем обжились на корабле. Уже научились легко распознавать время на морских часах; циферблат их разделен на 24 части. Взглянешь «сухопутным» взглядом - 3 часа будто бы, а на самом деле — 6; глядишь — стрелки сверху вниз по прямой, думаешь, что это 6 часов, а, оказывается, это-полдень. Привыкли, что пол-это палуба, что веревка-это конец, постель-койка, научились определять время по склянкам* {Слова, отмеченные звездочкой, объяснены в особом словаре в конце книги.}, и некоторые начали в свою речь ввертывать «настоящие» морские слова: кок, миля, ресторатор, ют, лаг.

Астрономы и физики ежедневно спускались в трюм. То они проверяли надежность крепления ящиков, то доставали какие-нибудь приборы и работали с ними, то монтировали инструменты, разобранные для перевозки по железной дороге. Каждый из участников нашел себе определенное занятие. Так, например, астроном Либединский, ботаник Правдин и я занялись изучением испанского языка. Кроме того, на корабле начал ежедневно работать семинарий: каждый участник докладывал о задачах своих исследований или рассказывал о своих прошлых экспедициях.

Несколько докладов было посвящено Бразилии. Один из них сделал наш врач, о болезнях в Бразилии. Он привел нам такие, действительно страшные, цифры о заболеваемости и смертности в этой стране, что у многих интерес к заокеанской экзотике сильно потускнел. Особенно много гибнет людей от желтой лихорадки в экваториальных частях Бразилии. Мы, правда, не собирались туда, но все же…

В конце своего доклада Николай Михайлович сообщил, что ему удалось еще в Москве заказать через Министерство иностранных дел вакцину против желтой лихорадки. Ее достанет нам советское посольство в Лондоне, надо лишь указать, в какой порт доставить, чтобы мы могли по пути зайти и получить ее.

В один из дней у нас на борту появились кинооператоры: они должны были снять для киножурнала фильм «Отплытие советской экспедиции в Бразилию». Они засняли несколько кадров, так сказать «будней» экспедиции: работа с приборами, самих участников, корабль.

После этого они каждый день навещали корабль и на второй неделе своей жизни в Лиепае совсем отчаялись, что им удастся заснять момент начала нашего путешествия.

Только 8 апреля настал этот день. Погода была отвратительная — шел мокрый снег при порывистом западном ветре. Застучали дизеля, «Грибоедов» отдал швартовы* и отошел от пристани. Оба кинооператора-один с аппаратом на треноге, другой с ручным — «навеки» запечатлели долгожданный момент.

Корабли, стоявшие у причалов, напутствовали нас гудками. Но не долог был наш путь: мы вышли на внутренний рейд Лиепайского порта и… бросили там якорь. Здесь мы должны были дожидаться прихода ледокола «Сибиряков». Он в это время стоял под бункеровкой на базе, скрытый за высокой песчаной косой. В полукилометре от нас стоял теплоход «Мичурин»; оказывается, он уже месяц ожидает возможности выхода в море. Прямо на запад перед нами тянулась ровная стенка гранитного волнолома с узкими проходами-воротами в двух местах.

За волноломом белая полоса льдов до самого горизонта, но на горизонте видна узкая черная полоска — «водяное небо». Там дальше-чистая вода.

Переночевали на рейде.

На утро к нам подошел «Сибиряков». Это большой двухтрубный ледокол. «Сибиряков» тоже бросил якорь и, кроме отбивания склянок, не подавал никаких признаков жизни. Среди наших астрономов началось волнение: когда же пойдем? Ведь уже 9 апреля. Через 40 дней затмение. Надо быть на месте не менее чем за две недели, чтобы успеть развернуть все приборы. А мы стоим.

С нашего капитанского мостика* посыпались на «Сибирякова» вопросы. Оттуда через переговорную трубу сообщили, что льды настолько тяжелые, что «Сибиряков» едва пробился в Лиепаю. Западный ветер наторосил льды и все время поджимает их к берегу. В этих условиях форсировать льды нельзя. Надо ждать перемены ветра, тогда льды слегка разойдутся.

10 и 11 апреля ветер продолжал быть западным и северо-западным. Утром и вечером -2°, днем около 0°. «Сибиряков» ежедневно уходил в разведку. Трубы его дымили, подвигался он медленно, часто останавливался, отходил назад и «ударами» шел снова вперед. Канал за корпусом ледокола мгновенно заплывал. Кроме того, из-за северо-западного ветра лед стало сносить вдоль берега к югу и очень легко можно было оказаться вынесенным из здешнего узкого фарватера. Капитан «Сибирякова» не брался проводить нас в этих условиях.

12 апреля. Утром температура –1°, днем +2°. Ветер переменился на южный. Среди льдов появились полыньи. Они медленно проходят к северу. С «Сибирякова» сообщили, что, как только ледовая обстановка улучшится, он пойдет с нами сразу же, без разведки. День прошел в ожидании. Остались на месте.

13 апреля. Проснувшись, посмотрел в иллюминатор: ледокола нет. Вышел на палубу: ледокол дымит на горизонте. Оказывается, он в 7 часов утра ушел в разведку. Все следили за ним в бинокли. Видели, как ледокол повернулся на чистой воде и пошел назад. Через 25 минут он был уже возле нас. Капитан с «Сибирякова» передал, что сейчас поведет нас на буксире, так как канал во льду заплывает и «Грибоедов» может поломать винт.

Звенит телеграф, начинают работать дизеля, выбирается якорь. С «Сибирякова» подают конец. Подтягиваемся к ледоколу. На нашем соседе «Мичурине» поднимаются флаги: «Счастливого плавания». Ледокол двигается вперед, мы за ним на буксире. Проходим ворота волнореза. 11 часов 8 минут. Входим в торосистые льды.

Многослойные груды льда надвинуты с наружной стороны на волнолом.

В ответ на напутственные сигналы «Мичурина» «Грибоедов» отвечает, флагами же: «Благодарим» и дает три прощальных гудка. Ледокол уверенно давит ледяные поля, подминает их под себя, пробивает путь в торосах. Мелкие льдины с особенным скрежетом скребут по обоим бортам, от ударов крупных содрогается весь корпус корабля.

Так начался наш путь в тропики Южной Америки.

Мы были уже на чистой воде в 11 часов 45 минут. Всего 4 мили была полоса льдов, прижатых к берегу. Начало качать. За кораблем летела большая стая чаек. Мы кидали им куски хлеба. Они ловко ловили их на лету или схватывали с поверхности воды.

За обедом по случаю выхода в море было открыто вино, прекрасное «Ркацители» урожая 1940 г. Капитан поздравил нас с началом плавания и пожелал успешного проведения работ и благополучного возвращения на Родину.

«Сибиряков» шел впереди, мы за ним, уже своим ходом. Наш первый порт - Карлсхамн в Швеции. «Грибоедову» было приказано направиться туда, чтобы пройти там размагничивание.

В Балтийском море, а особенно на нашем дальнейшем пути через Каттегат, Скагеррак и Северное море, в результате войны осталось большое количество мин. Особенно опасны магнитные мины, так как они поставлены на некоторой глубине и взрываются при прохождении корабля над ними при условии, что корабль обладает определенным «магнитным полем». И хотя в море тральщики прочистили основные фарватеры и эти фарватеры положены на мореходные карты, практика показала, что нередки случаи гибели кораблей на магнитных минах даже на таких протраленных местах. Если магнитное поле корабля уничтожено, то он почти полностью застрахован от подрыва на магнитной мине.