Генетика гениальности - Эфроимсон Владимир Павлович (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Конечно, профили способностей раздельно воспитанных близнецов не дают такой степени сходства, но во всяком случае сходство между однояйцевыми близнецами настолько велико, что позволяет отнести значительную долю межиндивидуальных внутрипопуляционных вариантов психических и интеллектуальных особенностей лиц, выросших в схожих условиях воспитания и обучения, за счет генетических факторов.
За опытами тестирования раздельно воспитанных однояйцевых близнецов остается то огромное преимущество, что в них преодолено основное возражение против близнецового метода: большее взаимовлияние однояйцевых партнеров друг на друга, чем в случае партнеров двуяйцевых, и вызванное большей близостью однояйцевых партнеров гораздо более частое попадание в одну и ту же среду, компанию, профессию, чем это имеет место в случае двуяйцевых близнецов.
4.2. Генотип и среда
Яростные отрицатели роли наследственных механизмов в гениальности и одаренности до сих пор не подарили нам ни одного труда, объясняющего, какие именно социальные условия превратили именно данного человека в гения поэзии, музыки, литературы, техники, науки. Единственное, что сделали эти отрицатели, это описали, почему в данное время, в данную эпоху, в данных социальных условиях мог реализоваться гений именно такого рода; впрочем, об условиях реализации было известно очень давно.
Именно сознавая то, что решающее значение для развития потенциальной гениальности имеют условия воспитания и образования в детско-подростковом периоде, именно сознавая то, что для реализации гения требуется «спрос», социальный заказ на гениальность именно данного типа, можно, изучая проблему, отчетливо убедиться в роли генетики.
Начнем от обратного: станем условно на ту точку зрения, что никаких наследственных механизмов гениальности не существует. Тогда, поскольку гениальные люди все же существовали и существуют, надо изучать (для последующего воссоздания!), что же именно, какая констелляция, комбинация средовых факторов порождала каждую данную, достоверно гениальную личность.
Мы можем избрать в качестве модели музыкального гения. Каждый такой гений рождался в очень музыкальной семье, почти всегда в профессионально-музыкальной. Он слышал музыку с рождения, с раннего детства обучался музыке и, что гораздо важнее, с детства начинал считать музыку самым важным делом на свете. Для того, чтобы стать хорошим музыкантом, он должен обладать абсолютным слухом и разительной музыкальной памятью. Однако легко убедиться, что и оптимальная музыкальная социальная преемственность, и любовь к музыке, и абсолютный слух, и разительная музыкальная память – необходимые, но недостаточные условия! Это есть у сотен тысяч людей. Например, это было и у обоих сыновей Моцарта. Чего же им недоставало?
Если изучать жизни гениев, любых, не только музыкальных, сам собой родится ответ. Никакая комбинация (кстати, большей частью все же наследственная) дарований недостаточна. Нужна фантастическая по интенсивности и напряженности увлеченность! И она, эта увлеченность, проглядывает во всех биографиях истинных гениев.
Можно ли массово для сотен тысяч и миллионов детей воссоздать те условия воспитания, какие имел Бетховен, Моцарт, Гете, Пушкин? Технически это возможно, но окажется, очевидно, малоэффективным, потому что Пушкин в моцартовских условиях не станет великим поэтом… Технически можно к десятилетнему возрасту выявить достаточно полно спектр способностей подростка. Но к этому времени будет уже упущена стадия формирования увлеченности, стадия формирования ценностных критериев, становления совести, человечности, без которых талантливый и даже гениальный человек может стать и преступником, и эксплуататором чужих дарований, и душителем чужого таланта, в особенности – более крупного. Старый вопрос о совместимости «гения и злодейства» давным-давно историей решен положительно, хотя именно Сальери, конечно же, не отравил Моцарта. За много лет до смерти Моцарт дважды был на краю гибели из-за невыносимой болезни почек, от которой он и умер. Что же касается признания Сальери в убийстве, то после его попытки покончить с собой и длительного пребывания в психиатрической лечебнице приходится признать у него наличие маниакально-депрессивного психоза, болезни, при которой пациент готов приписать себе все существующие на свете вины и преступления…
Совершенно анекдотичными в этом смысле являются протесты против изучения всех аспектов гениальности, которые исходят от педагогов и социологов, утверждающих, что роль наследственности в формировании гения ничтожно мала, а все определяется воспитанием, средой, обстоятельствами. Из этого как раз и следует в самую первую очередь необходимость тщательнейшего изучения всех факторов среды, которые могли бы способствовать формированию гениальных личностей. Но нетрудно заметить, что именно представители «средовой» точки зрения проблему гениальности либо начисто игнорируют, либо уходят от нее, отделываясь парой-тройкой пустых фраз. Такое отношение, по сути дела, исключает возможность не только изучать, главное – активно воссоздавать те условия, которые способствуют развитию и реализации гениальной личности. Исторически возникновение «средовой» установки, «средовой» концепции, отодвигающей проблему гениальности на задний план, вполне понятно – это прямое следствие идеологических догм, господствующих в странах социализма… Это «чисто социальное», «антибиологиза-торское» мышление исходит из всеобъемлющего принципа, учившего, что «незаменимых нет»… По законам якобы социальной справедливости, такая точка зрения получила чрезвычайно широкое распространение… Заодно и принцип «от каждого по способности» был как бы забыт – если у всех одни способности, то не о чем говорить… И по-настоящему стали развивать только «нужные», «престижные для государства» способности, но поголовно и прежде всего – способность к конформизму…
5. Принцип неисчерпаемой наследственной гетерогенности человечества
Может показаться, что постановка проблемы гениальности и в самом деле антидемократична (один гений на 10 миллионов людей!). Но это ошибочное представление, поскольку, говоря о генетике интеллекта, о генетике гениальности и одаренности, мы не должны забывать одного из наиболее важных, основополагающих принципов, заложенных в природе всего живого, в том числе и в природе человека – это принцип неисчерпаемой наследственной гетерогенности.
Казалось бы, из всего выше сказанного легко вывести заключение, что для оптимизации развития достаточно предоставить детворе и юношеству хорошие, равные, соответствующие возрасту условия, и задача резкого повышения частоты развивающихся гениев, тем более выдающихся талантов, да и талантов вообще – будет решена. К сожалению, этого совершенно недостаточно.
С самого появления многоклеточных организмов с половым размножением естественный отбор в рамках каждого вида был направлен на создание максимальной наследственной гетерогенности. За появлением каждого нового вида животных и растений вплотную следовало появление специфически адаптированных к этому виду микробных, бактериальных, вирусных, грибковых паразитов, ферменты и антигены которых точно адаптировались к полипептидам и антигенам хозяина. Но приспособленность паразита к молекулам хозяина неизбежно вызывала среди особей-хозяев интенсивный отбор на устойчивость к данному паразиту. В значительной мере этот отбор мог вести к исчезновению или замене у хозяина той молекулы, которая необходима паразиту (пример – распространение множества «защитных» эритроцитопатий в малярийных зонах обитания человека).
Этот отбор приводил также к распространению у вида-хозяина такой мутации, которая, минимально изменяя структуру той молекулы хозяина, которая необходима паразиту, превращала эту молекулу в антиметаболит, блокирующий паразитарный фермент. Если паразит, вирусный, бактериальный и т. д., адаптируясь к хозяину, начинал вырабатывать в своей оболочке антиген, мимикрирующий антиген хозяина (что препятствует выработке хозяином антител, ибо они не вырабатываются ни против собственных антигенов хозяина, ни против веществ, их мимикрирующих), то среди популяций хозяина начинались распространяться мутации, меняющие мимикрируемый антиген, что восстанавливало способность к образованию противопаразитарных антител.
