Летающие жирафы, мамонты-блондины, карликовые коровы... От палеонтологических реконструкций к предск - Журавлёв Андрей Юрьевич
Да и сама розовая птица, случись что, за себя постоит. Вот и сейчас, стоит показаться на границе ее территории серебристой чайке, самец и самка решительно бросаются на нарушительницу. Маневренная розовая пара гонит недруга, чувствительно долбя его в затылок и заставляя снижаться до самой воды. Серебристая вынуждена ретироваться, при том что масса ее — полтора килограмма против всего 140–190 граммов у розовой. Сама розовая чайка ведет себя очень благородно: в отличие от сородичей чужих яиц и птенцов не таскает. Кормится в тундре мелкой рыбешкой вроде девятииглой колюшки, застрявшей в мелеющих лужах, улитками, водными жуками и другими насекомыми, включая личинок двукрылых. Ими же выкармливает птенцов, за что ее нужно благодарить особо: когда потеплеет, эти смешно изгибающиеся в каждой луже «червячки» превратятся в совсем не смешные тучи кусачих существ, куда более грозные, чем июньские снежные тучи.
Натягивая сапог, долго прыгаю на одной ноге в попытке сохранить равновесие: болото — не бездонное, но очень уж мокрое. Чайка розовым вихрем вспархивает и, сделав разведочный круг, резко атакует, просвистев на скорости 50 километров в час у правого виска с криком, похожим на каратистское «кья». Затем начинает новый заход. И снова, и снова… В вышине появляется самец, спешащий на помощь боевой подруге. Держу у лица камеру — не столько для того, чтобы запечатлеть их пируэты, сколько затем, чтобы прикрыть лицо, и инстинктивно приседаю. Что снимает камера, не вижу, лишь жму на кнопку спуска. Только в палатке, «проявив пленку», обнаруживаю розовое существо, распластанное во весь кадр с широко разинутым клювом…
Американские бердвотчеры и таким кадрам позавидуют. Хотя и российские, и канадские орнитологи отмечают, что розовые чайки совсем нередки: только на северо-востоке Якутии их гнездится 45–50 тысяч пар. Начиная с 1970-х годов эти птицы расширяют ареал — сооружают гнезда на Таймыре, в Чаунской низменности на Чукотке, на Шпицбергене и северо-востоке и западе Гренландии, на севере Аляски и даже в континентальной Канаде (провинция Манитоба), но все это происходит там, куда добираться и накладно, и просто очень тяжело. Поэтому каждое появление заветной чайки в доступных местах, вроде Массачусетса или Небраски, вызывает перемещение сотен людей по всей Северной Америке, а фотографии расплывчатого розового пятна на горизонте с обширными комментариями размещают ведущие газеты США и Канады…
И при таком пристальном внимании к ее особе до сих пор доподлинно не известно, где розовая чайка проводит зиму. Да, более тысячи особей этого вида видели за раз на паковых льдах между Шпицбергеном и Землей Франца-Иосифа, но то были молодые, неполовозрелые чайки, и далеко не зимой. Наблюдали их в Беринговом и Охотском морях. И все равно таинственная птица отчаянных полярных путешественников продолжает хранить тайны… подобно многим другим летающим существам на Земле.
Несомненно, что все, кто вышел на сушу, рано или поздно начинал тянуться вверх, вплоть до полного отрыва от этой самой суши. К этому располагал второй океан Земли — воздушный. Сравнение атмосферы с Мировым океаном напрашивается не случайно — это довольно плотная и влажная среда, обладающая вязкостью, вполне достаточной, чтобы «поплыть» в ней, то есть взлететь. Потому и некоторые рыбы летают в воздухе, используя привычные для плавания движения, а птицы плавают под водой, будто продолжают полет.
В воздушном океане есть свой планктон — те, кто парит, используя лишь свойства самой атмосферы и естественные, циркулирующие в ней потоки (например, пыльца растений и яйца тихоходок, которые размером и шипастой поверхностью схожи с пыльцой). Есть свой нектон — активно летающие животные. И даже свой бентос — обитатели суши. Теоретически можно было бы представить, что со временем в атмосфере заведется и свой супернектопланктон, вроде китов. Таких воздушных левиафанов вполне по силам создать колониальным бактериям: представьте себе «шкуру» из цианобактерий, поглощающих энергию солнечных лучей, и «внутренности» из бактериального сообщества, выделяющего азот или водород. Поскольку любой из этих газов легче воздуха, являющегося в основном смесью кислорода и того же азота, такой «кит» парил бы в облаках и поглощал воздушный планктон, подпитывая этой пищей свои «внутренности». Появлению суперорганизмов мешает лишь главное отличие воздушного океана от водного — незначительная концентрация живого вещества, даже если брать в расчет явления, подобные массовым перелетам саранчи в поисках пищи или сезонным миграциям птиц и некоторых бабочек.
Среди организмов, соприкасающихся с атмосферой, взлететь попробовали практически все: растения (в виде семян и пыльцы), пауки, насекомые, головоногие моллюски, рыбы, лягушки, змеи и ящерицы, птицы и млекопитающие (летучие мыши, шерстокрылы, а также отдельные освоившие планирование грызуны, сумчатые, вымершие харамииды и триконодонты), а также несколько полностью вымерших, довольно значительных в свое время, групп заправских летунов, относящихся к рептилиям. Из всех, кто вышел и выполз на сушу, взлететь не рискнули лишь кольчатые черви да улитки. Наверное, слишком малая стартовая скорость.
Конечно, не все организмы освоили воздушную среду в равной степени. Среди современных лягушек, ящериц и змей это единичные виды, вынужденные приспособиться к жизни в кронах высоко вознесшихся тропических лесов Юго-Восточной Азии. Спускаться оттуда на землю — себе дороже. Вот и парашютируют веслоногие лягушки (Rhacophorus), растопырив пальцы с сильно развитыми плавательными перепонками и раздув тело; ящерицы летучие драконы (Draco) — с помощью широких боковых кожных складок, поддерживаемых расправленными в стороны удлиненными и свободно сочлененными ребрами; а украшенные древесные змеи (Chrysopelea), — сплющивая длиннющее тело и сильно втягивая живот между жесткими килями, образованными чешуями. Перед прыжком змея сжимается в спираль, словно пружина, а затем, распрямившись, выбрасывает себя в воздух, подобно бамбуковой стреле, пущенной из лука. Спрыгнув с высоты всего полтора метра, безногое пресмыкающееся улетает на 6,5 метра. Летучие драконы проплывают по воздуху до 30 метров, способны менять направление полета и даже охотиться на ходу.
Летучие рыбы представляются экзотикой только жителям Северной Европы и Азии. Более 60 их видов летают над поверхностью Атлантического, Индийского и Тихого океанов по всему экваториальному поясу. Самая большая — полуметровая гигантская летучая рыба (Cheilopogon pinnatibarbatus), мелочь дорастает лишь до 15 сантиметров. Наиболее примечательная черта таких летунов — развитые грудные плавники, сопоставимые по размерам с телом. Учитывая, что эти рыбы живут исключительно в самых теплых областях Мирового океана (при температуре не ниже 20 °C), можно предполагать, что без хорошего разогрева летать они не смогли бы. Влияет на полетные качества и высокая скорость движения. Ну и конечно, конструкция — значительный объем тела занимает полый плавательный пузырь; нижняя хвостовая лопасть представляет собой усиленную конструкцию (нечто вроде дополнительного винта), обтекаемое тело — «фюзеляж», а плавники — «несущие поверхности». Среди таких рыб есть не только двукрылые, но и бипланы. У них, кроме грудных «летательных» плавников, развиты брюшные. Набрав скорость 30 километров в час, рыба выскакивает на поверхность и ударами хвостовой лопасти продолжает разгон до 75 километров в час, отрывается от воды и, расправив «крылья», пребывает в воздухе до 30 секунд, преодолевая до 400 метров. Интересно, что и ловят их нередко, растягивая сети над, а не под водой. Вопреки распространенному мнению «очевидцев», плавниками рыбы не машут. Взлетают рыбы, спасаясь от хищников. И происхождение таких рыб (первые из них, неродственные современным, появились в триасовом периоде) связывают с усилившимся давлением хищников, возросшим в мезозойских морях. Навыки передвижения в водной стихии используют для полета и кальмары семейства оммастрефиды: выпрыгивая из моря и выталкивая воду через узкую воронку из мантийной полости, эти головоногие моллюски создают реактивную тягу, затем расправляют плавники и перепонки между щупальцами, словно крылья, выдавливают остатки жидкости и планируют над поверхностью. За три секунды они улетают на 25–35 метров и скрываются от преследователей — тунцов или дельфинов.
