Муравьи, кто они? - Мариковский Павел Иустинович (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
И что поразительнее всего! В этой поспешной заготовке провианта соблюдается строгая последовательность действий и четно выраженное умение. Перехожу от одной бабочке к другой, лежащей на земле, и всюду вижу одно и то же. Вначале строго по бокам брюшка самок снимаются густые белые чешуйки и между ними обнажается нежная и тонкая, просвечивающая зеленью, кожа. Она надгрызается — и доступ к провианту открыт. Муравьи тщательно выпивают сперва кровь, затем грызут мышцы, остатки тканей, пока не показываются нежные зеленые, крупные и круглые, как шарики, яйца. Все брюшко самки заполнено зелеными яйцами.
Муравьи-тетрамориумы жители тополевой аллеи каждый год занимаются промыслом бабочек-неудачниц, они им хорошо знакомы, к ним у стариков есть навык свежевания и они, показывая пример молодым, разделывают тушу, как заправские мясники.
Жаль, что нет времени подробней понаблюдать за работой маленьких муравьев. Машина налажена, пора садиться за руль. Предстоящий путь еще долог. И снова перед глазами лента асфальтового шоссе, поселки, тополевые аллеи, вдали горы и пустыни.
Солнце опустилось к горизонту пустыни, спала жара и стала остывать раскаленная за день пустыня. Пробудились жнецы, вышли из гнезда и полились черными ручейками по тропиночке за поспевшими зернами трав.
В то время, когда сборщики урожая трудятся наверху, в темных камерах работает специалисты — лущильщики зерна, освобождая их от оболочки. Вот уже появились и носильщики отбросов. Они выволакивают длинные чешуйки зерен пустынного злака и бросают их тут же на холмике вокруг входа. Но не все так себя ведут. Как ни странно находятся такие, которые волокут чешуйки по тропинке сборщиков далеко до самой плантации, где происходит жатва. Там, покрутившись, мусорщик нерешительно бросает ношу.
Сборщик урожая, намереваясь выбросить наружу шелуху зерна, понес ее по привычному изведанному пути на место жатвы. Привычка, говорят, второй характер. Но мне могут возразить: шелуху понес к месту жатвы просто жнец-несмышленыш, он последовал по тропинке, по которой шли сборщики и беря с них пример. Возможно и так! Неопытных муравьев часто можно наблюдать среди жнецов. В то время, когда все несут в жилище созревшие семена какого либо растения, при этом работа кипит, муравьи торопятся, надо успеть собрать урожая, пока он не осыпался на землю или не разлетелся по ветру, среди колонны дружных носильщиков, попадаются такие, которые несут камешки, отдаленно напоминающие семена или крошечные ракушечки, спиральная форма которых напоминает зародыш семени-солянки в том числе и дерева пустыни — саксаула.
На стволе арчи встретились два кроваво-красных муравья, один большой, другой заметно поменьше. Тот, кто поменьше быстр и энергичен. Он, видимо, один из распорядителей муравейника или, как их называют, «инициатор». Он схватил за челюсть большого и потянул к себе.
По муравьиному обычаю большой, обязан сложиться тючком и отдаться во власть носильщика. Раз так требуют, значит не зря, значит есть какое-то другое важное дело у семьи, к которому его и принесет малышка. Но большой муравей не хочется складываться комочком, ему не нравятся притязания малышки, он не собирается свернуть с намеченного пути. Малышка достается, прилагает все силы, цепляется ногами за кору арчи, тянет в свою сторону. Почти совсем сломил сопротивление своего великовозрастного товарища: тот подался кпереди, подогнул брюшко. Но... одумался, распрямился, сам рванул малышку, потащил в свою сторону. Теперь, выходит, пора малышке складываться и по законам правда стала на стороне противника. Малышка согнулся скобочкой, почти стал тючком, но... тоже одумался и, собрав все силы, стал упираться и тянуть к себе. На стороне большого муравья — сила, на стороне малого — ловкость и бездна упорства.
Долго муравьи пытались совладеть друг с другом, времени у них непочатый край, а силы и терпения хоть отбавляй. Наконец малый муравей отступился, выпустил челюсти большого, почистился и отправился искать другую ношу, послушную, сговорчивую, не занятую. А с этим лучше не связываться, вон какой упрямый!
Видимо, в своей неудаче виновен сам носильщик. Мало у него опыта. Другие, прежде чем хватать за челюсти, приглядываются, принюхиваются, узнают — кто перед ним и стоит ли отвлекать на другие дела.
У бегунка заметная внешность: весь черный с легким металлическим отблеском, стройный, с длинными усиками и ногами, очень подвижный, быстрый, неутомимый. Он типичный житель пустыни и обожает слабо заросшую или даже совсем голую землю, по которой можно быстро носиться во все стороны, разыскивая еду.
Как-то ранней весной, путешествуя по реке Или на лодке, увидал черный тугай. Здесь недавно прошел пожар, и от деревьев остались одни стволы-скелеты. Пахло гарью. Все живое отсюда навсегда исчезло. Птицы облетали это изуродованное огнем место, звери обегали стороной. И только маленькая травка тянула к солнцу свои такие ярко-зеленые на черном фоне гари росточки. В этом тугае муравьи-бегунки бродили среди пепла, обгоревших палочек в тщетных поисках добычи. Удивительнее всего то, что муравьи не бегали как всегда, а ползали размеренным шагом. Что с ним случилось?
Задумался и, кажется, догадался, наверное, когда-то очень давно река в этом месте нанесла песчаную косу и отошла в сторону. На косе поселились жители пустыни, устроили свои муравейники и бегунки. А потом на косу стал наступать тугай. Колючий лох, туранга, перевитые густым ломоносом, завладели косой и бегунок оказался в глухом лесу. Он был слишком привязан к своему гнезду, чтобы переселиться в другое место, изменил поведение и приспособился жить среди травинок, палочек, стволов деревьев и всякого лесного хлама. Только метаться так быстро, как в пустыне, здесь уже было невозможно, и муравьи бегунки стали обычными муравьями-ползунками, изменили свое исконное поведение, приспособились.
Теперь на месте сгоревшего тугая снова будет пустыня и пройдет много времени, прежде чем муравьи научатся молниеносным перебежкам и коротким остановкам — давнему искусству своих предков, жителей пустыни.
У края люцернового поля, в небольшом понижении, во время поливов всегда скапливалась вода. На увлажненной земле рядом с выжженными солнечным зноем холмами, разросся высокий бурьян и трава дремучими зарослями. Летом в этих зарослях шныряло множество черных степных сверчков, а вечерами отсюда неслись громкие песни музыкантов. Сейчас в начале осени увидел в этом месте черную дорожную осу-помпиллу. Она тащила за усики совсем еще маленького черного сверчка. С грузом оса пятилась, ловко виляя между травинками сухими палочками и камешками. Сверчок казался совсем мертвым. Оса недолго волокла свою добычу, так как на ее пути очутилась, видимо приготовленная заранее, аккуратно выглаженная норка. Сверчок был оставлен на минуту, и хозяйка норы отправилась проведать, в порядке ли жилище для ее будущей детки. Затем она выскочила, схватила его и исчезла вместе с ним в подземелье. Теперь там, в темноте норы, она, наверное, уже откладывает яичко, после чего засыплет норку землей. На этом вся история охоты закончится.
Следовало бы раскопать норку, посмотреть, как устроили свое потомство оса, заодно поймать самого охотника. Но в это время меня настойчиво позвали и я, наспех заметив норку кусочком ваты, прервал наблюдение. Возвратиться к норке удалось только часа через два. Осу я уже не надеялся найти и шел с лопаткой, чтобы раскопать ее норку.
Вот и комочек белой ватки на сухом татарнике, и рядом кустик пахучей полынки. Норка еще не закрыта и зияет черным входом, а вокруг нее в величайшей спешке бегает и суетится черная оса. Нашла маленький камешек, схватила его и юркнула с ним в норку. Тотчас же показалась обратно, нашла короткую палочку и тоже туда утащила. Камешек поменьше не стала тащить по земле, на крыльях быстрее. И так целый час.
