Земля неразгаданная. (Рассказы о том, как открывали и продолжают открывать нашу планету) - Мезенцев Владимир Андреевич
Степан Крашенинников вписал свое имя в исследование «Земли Камчатки». Еще студентом он участвовал в экспедиции Беринга, а затем остался на полуострове и почти четыре года изучал этот огромный край, оставив первое научное описание полуострова.
Рассказывая о горячих источниках Камчатки, которые «бьют во многих местах, как фонтаны», Степан Петрович упоминает о суевериях местных жителей, связанных с этими источниками:
«Камчадалы считают горячие источники, как и вулканы, жилищами духов, опасаются к ним близко подходить. Поэтому они не рассказывают о них никому из русских, чтобы не попасть в провожатые. Я узнал о них случайно, проехав верст сто от такого места, и вернулся назад, чтобы описать это редкое явление. Жители Шемячинского острожка принуждены были открыть истинную причину, по которой скрывают источники, и с большим негодованием показали ключи, но сами близко не подходили. Когда они увидели, что мы в ключах купались, ели варенное в них мясо и пили воду, то думали, что мы сейчас же погибнем. После нашего благополучного возвращения они с большим ужасом рассказывали в острожке о нашей дерзости и при этом не могли надивиться, что мы за люди, если даже духи не могут нам повредить».
Далеко не всем первопроходцам посчастливилось оставить свое имя на географических картах родины. О многих и многих пионерах Сибири остались лишь скупые строки в архивах. Такими были Василий Поярков, который в XVII веке первым вышел к берегам Амура и достиг его устья; Михаил Стадухин, открывший реку Колыму; Иван Ребров — первооткрыватель Индигирки…
Много, очень много упорства и воли, мужества и отваги вкладывали русские люди в исследование Сибири. В ее неизведанные дали уходили все новые и новые смельчаки.
Проникая в отдаленнейшие области сурового Севера, в таежную сибирскую глухомань, они не отступали перед самыми тяжкими трудностями, шли навстречу испытаниям, а нередко и своей гибели. А необозримая в своих границах сибирская земля продолжала оставаться страной загадок.
Уже известным городом России был во второй половине XIX столетия Иркутск, а рядом с ним лежали огромные, все еще не исследованные пространства.
Таким была Олёкминско-Витимская горная страна к северо-востоку от Байкала. Ее горные хребты, словно неподкупные стражи, наглухо запирали путь с юга.
Молодой ученый, географ и геолог П. А. Кропоткин решил проникнуть в неизведанный горный край с севера. Помогла неожиданная находка: в руки ученого попала своеобразная географическая карта, принадлежавшая тунгусскому охотнику.
На куске бересты была показана таежная тропа, которая вела к цели. «Эта берестяная карта, — писал П. А. Кропоткин, — так поразила меня своей очевидной правдоподобностью, что я вполне доверился ей и выбрал путь, обозначенный на ней».
Ученый открыл большое нагорье, покрытое огромным ледником, и несколько горных хребтов. Помимо, научных исследований ему было поручено найти кратчайший путь из Читы на Ленские золотые прииски. Это было выполнено.
В советские годы исследование сибирских «белых пятен» продолжалось более организованно, большими научными силами. То, что было не под силу самым отважным одиночкам первооткрывателям, стало возможным для комплексных отрядов ученых, оснащенных всем необходимым для изучения труднодоступных районов.
На карте Восточной Сибири к востоку от Лены показана огромная горная страна. До 1926 года географы ничего о ней не знали. Только один ученый, И. Д. Черский, побывал в этих местах в конце прошлого века. Лишь через 35 лет в Колымский край была направлена советская экспедиция, которую возглавил молодой геолог С. В. Обручев.
«Огромная область, — писал он, — более одного миллиона квадратных километров… пересечена только одним маршрутом Черского… Заключающая многочисленные хребты и мощные реки, она все еще оставалась столь же таинственной, как верховья Конго и Антарктический материк!»
Перед учеными предстали громадные, с острыми вершинами горы. Их снежные шапки были видны за десятки километров. Гора Чен поднималась на высоту 3100 метров. Изумлению и восторгу участников экспедиции не было границ. Еще бы! На равнинном, как думали, севере Сибири вдруг такие горы.
Открытая горная система была названа хребтом Черского. А через двадцать лет новые отряды первопроходцев обнаружили в трехстах километрах к югу от этого хребта еще более исполинские горы, покрытые вечными снегами.
А сколько еще имен исследователей Земли мы не знаем! Их много. И тем больше, чем дальше мы уходим в прошлое истории. Об одном таком человеке, первооткрывателе Ленского края, рассказывает в своей книге «Открытие Сибири» академик А. П. Окладников.
В первом десятилетии XVII века служилые казаки и купцы основали на севере Западной Сибири город Мангазею. Сюда, на реку Таз, приходили кочи с товарами, шла торговля с местными жителями, промышлявшими пушного зверя.
Через семьдесят лет этот город, опустошенный пожарами, возродился на берегах Енисея как Новая Мангазея (позднее Туруханск). В тридцатых годах XVIII столетия в нем побывал русский академик Г. Миллер.
Он написал о своем путешествии по Сибири большую книгу и в ней рассказал о забытом землепроходце:
«Пенда, или Поянда, промышленный человек из России, отправился в старые времена из Туруханска водою вверх по Нижней Тунгуске с собранными из разных мест 40 человеками, желая открыть новые землицы».
Миллер пишет о том, что ему рассказали о Пенде мангазейские старожилы. Примечательно, что, хотя со времени похода Пенды в Восточную Сибирь прошло уже более ста лет, мангазейцы не забыли своего земляка, с гордостью и восхищением рассказывали о его опасном путешествии к берегам далекой реки на востоке.
Что же известно об этом, по словам академика А. П. Окладникова, «головокружительно смелом» путешествии?
От жителей города, прямых потомков сибирских первопроходцев, Пенда узнал, что, плывя вверх по притоку Енисея Нижней Тунгуске на восток, можно добраться до очень большой реки. Там живут разные народы.
Уже давно мечтавший об открытии в Сибири неизвестных земель, Пенда стал готовиться к походу. Участвовать в нем пожелали многие, и, как только Енисей освободился ото льда, суда покинули Новую Мангазею.
Вот и устье Нижней Тунгуски. Что их ждет впереди? Очень скоро участники похода встретились с реальной опасностью. Тунгусы (эвенки), жившие по берегам реки, решили всеми силами воспрепятствовать продвижению чужих людей. Мангазейцы плыли по реке, не рискуя часто приближаться к берегу: их встречали стрелами.
Видя, что неведомые бородатые люди плывут все дальше и дальше, тунгусы перегородили реку в узком месте завалом из деревьев. Пришлось сойти на берег и строить жилье.
Надвигалась зима. Стены избы помогали защищаться от набегов. Спасало огнестрельное оружие, которого боялись тунгусы.
Весной первопроходцы двинулись по реке дальше. В это лето нападения аборигенов стали еще более частыми, схватки более ожесточенными. Продвигались вперед очень медленно. Снова пришла осень.
Зимовали опять на берегу. Убедившись в том, что с пришельцами не справиться, аборигены оставили их наконец в покое. На третье лето плавание было спокойным. И вот Пенда с товарищами у Чечуйского волока (ныне Чечуйск Иркутской обл.). До великой реки всего около тридцати верст.
Но на берегу их снова ожидали местные жители. Осыпаемые стрелами, путешественники отступили на ближайшую гору, где и провели третью зиму. Только весной они вышли к берегам Лены. Построили новые суда и поплыли вниз по течению, чтобы «обследовать всю страну». Пенда побывал в тех местах, где позднее был построен Якутск, затем поднялся вверх, до места впадения в Лену реки Киренги.
Отсюда отважные землепроходцы добрались до Ангары, а по ней приплыли в Енисейск и Мангазею. В Енисейске Пенда представил местным властям отчет о том, где он побывал и что видел…
