Обратная сторона космонавтики - Роуч Мэри (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Кроме того, Лапьер совсем необоснованно винила себя в уходе участника из Японии. Говорили, что Масатака Умеда заступился за Лапьер, хотя, по словам Крафта, Умеда закрыл шлюз просто потому, что ему надоело, что русские постоянно смотрели порнофильмы, и он только искал предлога.
Думаю, я бы тоже искала. Кроме сильного стресса из-за ограниченного пространства, расстройства сна, языковых и культурных пропастей, отсутствия частной жизни, людей изводят еще какими-то утонченными пытками. В душе живут тараканы, а воды нет. На ужин неизменная каша. «В полу водились мыши, а все трубы были покрыты плесенью», – пишет Крафт в e-mail и прилагает к письму шесть фотографий. Одна из них даже подписана: «Вши». Крафта вши не слишком беспокоили («Это что-то новенькое»), русские же спокойно вычесывали свои головы. Лапьер пришлось справляться не только со стрессом от вшей, но и с реакцией сотрудников ИМБП на это. Они сказали, что вши прибыли с посылкой для Джуди из Канады.
Всем продюсерам реалити-шоу хорошо известно правило: для того чтобы разжечь угасающее пламя интереса, нужно добавить капельку алкоголя. На пленке видно только одну бутылку шампанского, которую предоставил ИМБП по случаю преддверия нового тысячелетия. В действительности же бутылок было гораздо больше, и не только с шампанским, но и с водкой, и с коньяком. Крафт пояснил, что за деньги можно было достать все. Ну а если вы хотите, чтобы русские добровольцы хорошо сделали работу, не забудьте положить в коробку с материалами водку и салями.
Очевидно, таков был принцип работы советских и российских космических лабораторий. Джерри Линенджер, астронавт, трудившийся на станции «Мир», вспоминал в своих мемуарах, как он был удивлен, найдя бутылку коньяка в одном рукаве своего скафандра и бутылку виски в другом. (Линенджер был слишком уж правильным на людях, мол, «я безоговорочно следую политике НАСА о запрете на употребление алкоголя во время службы».) «Если полет русского экипажа длится достаточно долго, лучше спрятать подальше свои дезинфицирующие средства, – говорит Крафт. И добавляет: – Когда я был в России, один из космонавтов, пожелавший остаться неизвестным, показал мне сделанную в космосе фотографию. На ней два космонавта потягивают коньяк из пятилитровой канистры, словно подростки, пьющие пиво из одной бутылки».
Хотя весь этот скандал и доставил немало хлопот космическим агентствам, исследователи получили, как отметил психолог JAXA Нацуико Инои, «просто бесценный материал». В конечном счете это было исследование на способность к продуктивному межкультурному взаимодействию. «Этот инцидент, – писал мне Инои, – оказался для нас очень полезным при формировании и тренировке следующих команд». У членов экипажа должно быть много общего. Необходимо убедиться, что существует по крайней мере один язык, которым владеют все члены экипажа на достаточном для коммуникации уровне. Нужно проверить, насколько хорошо они работают как команда. Затем выбрать людей с хорошим чувством юмора. Ознакомить каждого астронавта с особенностями этикета и культуры других членов экипажа. Кто-то должен был, к примеру, предупредить Лапьер, что это «совсем ничего не значит» (по словам Гущина), если русский мужчина поцелует женщину на новогодней вечеринке, а если хотите его остановить, то просто дайте ему пощечину, ведь «нет» значит для него «возможно». Ну а если русские парни разбивают друг другу носы в кровь, это всего лишь «дружеская потасовка». (Крафт подтвердил этот занимательный факт: «Именно так они решают конфликты. По крайней мере, так было на «Мире».)
Не важно, насколько сильно вы стараетесь предупредить межкультурное столкновение – все предугадать нельзя. Ральф Харви, куратор удаленных групп по наблюдению за метеоритами в Антарктиде, рассказал как-то мне об одном испанце, работавшем в его команде. У этого испанца была привычка выдергивать из головы волосы и держать их над огнем в лагерной печи. Он объяснял это тем, что в Испании парикмахеры сжигают обрезанные волосы, и ему просто нравится этот запах. Неделю это еще казалось забавным, но потом начались ссоры. И сегодня в анкете участника стоит вопрос: «Нравится ли вам поджигать свои волосы?»
По мнению Крафта, безусловно положительным моментом освещения конфликта с МПМККС стала четкая картина отношений, которые складываются между мужчинами и женщинами, запертыми вместе в закрытом пространстве. Он не согласен с позицией космических агентств, рисующих портрет астронавта-супергероя как человека без гормонов и без чувств. Это опять возвращает нас к страху огласки и сокращению финансирования. Все дело в том, что инвестор, вложивший деньги в проект, в ходе которого выявляются некоторые психологические проблемы, вряд ли будет тратить деньги на поиск их решения. «Они поверят в то, что астронавты тоже люди, только когда один из них пройдет по Штатам в памперсах» [6], – добавляет Крафт. (Через два дня после позорного скандала между астронавтом Лайзой Новак и ее соперницей в частной жизни Колин Шипман НАСА распорядилось пересмотреть данные о ее психологическом состоянии и годности к полетам.)
Хуже того, астронавты сами стараются скрывать, что их что-то беспокоит, из-за страха, что им запретят летать. Во время полета любой астронавт может обратиться к психологу, но делает это очень неохотно. «Каждая такая беседа заносится в летную книгу астронавта, – пояснил мне космонавт Александр Лавейкин, – поэтому мы избегаем такой помощи». Имена Лавейкина и его коллеги Юрия Романенко упоминались в журнале «Квест» в статье Петра Песавенто о психологическом воздействии космических полетов. Песавенто пишет, что Лавейкин вернулся со станции «Мир» раньше срока по причине «межличностных отношений и сердечной аритмии». (Я договорилась о встрече с Лавейкиным и Романенко на следующий же день.)
Все это очень опасно. Если кто-то достигает крайней границы дозволенного, необходимо, чтобы в центре управления полетами знали о сложившейся ситуации, ведь от этого зависят людские жизни. Этим, наверное, и объясняется то, почему такое большое количество психологических экспериментов посвящено вопросам выявления состояния стресса или депрессии у человека, не расположенного к разговору об имеющихся у него проблемах. Если тестируемые на «Марс-500» технологии дадут положительные результаты, то космические корабли и другие места работы, связанные с повышенным напряжением и уровнем опасности, как, например, башни управления воздушным движением, будут снабжены микрофонами и камерами, которые, в свою очередь, будут подключены к устройствам оптического и звукового наблюдения. Роботы смогут распознавать значимые изменения в выражении лица или речи и, возможно, помогут некоторым людям избежать кризиса.
Мешают изучению психологических проблем и связанные с ними предрассудки. Астронавты неохотно дают согласие на участие в психологических экспериментах, опасаясь, что в результате раскроется какая-нибудь неприглядная черта их характера. Когда я в последний раз разговаривала с Пэм Баскинс, психологом-консультантом НАСА, она собиралась начать эксперимент по сравнению различных снотворных препаратов и их дозировок. Астронавтов должны были будить посреди ночи, чтобы определить степень влияния лекарств на способность действовать в случае полуночной тревоги. Мне это показалось довольно забавным, и я спросила, можно ли мне тоже посмотреть. «Ни в коем случае! – воскликнула Баскинс. – Я потратила год на то, чтобы уговорить их».
Космическая станция – это огромное уродливое строение, созданное, наверное, каким-то сумасшедшим. Но жилая часть центрального модуля станции «Мир», где космонавты Александр Лавейкин и Юрий Романенко провели бок о бок шесть месяцев, больше походит на салон мягкого автобуса. Спальные кабины напоминают скорее телефонные будки, нежели нормальные комнаты. Там даже дверей нет. Мы с моей переводчицей Леной находимся сейчас в копии того самого модуля в Московском мемориальном музее космонавтики. Рядом с нами стоит Лавейкин. Теперь он управляет этим музеем. Юрий Романенко скоро тоже должен подойти. Я подумала, что будет интересно поговорить с ними в обстановке, которая некогда чуть не свела их с ума.
