Дорога на космодром - Голованов Ярослав (бесплатные серии книг txt) 📗
– А вы уже сеете?
«Он человеком был…»
Прежде чем стать Героем, он жил, как мы, рядом с нами, среди нас. А став Героем, не изменился, в общем-то. Просто жил теперь на виду.
Как замечательно он ехал по Москве после возвращения из космоса. Не только ликование и веселье – от него шли какие-то волны жизнерадостного мироощущения, какого-то творческого оптимизма: «Вот он – живой, здоровый, едет, машет, а ведь где был! Вон, оказывается, что мы можем!» Люди становились увереннее в себе. Мы все стали более гордыми в то утро за свою принадлежность к человеческому званию, к своей стране и к народу, такое дело грандиозное совершившему. Хотелось работать, работать непременно талантливо, делать обязательно значительное. «Братцы, надо быть и нам теперь получше, нынче уже нельзя, как вчера» – вот какой подтекст чудился в том апрельском ликовании. И, может быть, именно от него и получился праздник.
Через три месяца я встретился с ним в Крыму. Гагарин с семьей и Герман Титов отдыхали в Тессели на старой даче, где когда-то жил Максим Горький. Помню, тогда я спросил Гагарина:
– Я все понимаю, ты был уверен в технике, но как ты мог спать накануне старта?! Даже перед трудным экзаменом плохо спишь…
Юрий Алексеевич Гагарин и Сергей Павлович Королев. Снимок 1961 года.
– Что же, значит, сонному лететь, да? – отвечал он на вопрос вопросом. – Надо было спать – и спал. И Герман тоже…
Королев и Гагарин на стартовой площадке космодрома.
Королев с космонавтами.
Я тогда не понял этого и сейчас, по правде сказать, не понимаю. Какая-то была в нем простая, ясная дисциплина. Он охотно подчинялся, когда знал, что люди, приказывающие ему, знают дело лучше, чем знает он, и беспокоятся о нем больше, чем он беспокоится о себе.
Не спал он в другую ночь. Я вспоминаю его перед запуском «Союза». Он, дублер, проводил Владимира Комарова до люка. Потом почти не выходил из комнаты связи. Утром у него были красные от бессонницы глаза.
– Ты спал?
– Да, меня Леонов сменил…
Леонов сменил, но он, наверное, не спал. Уточнять эти «мелочи» было неудобно: говорить о таких вещах не принято на Байконуре, когда в небе корабль с твоим товарищем.
Саратовская комсомольская газета «Заря молодежи» опубликовала снимок курсанта аэроклуба и назвала его фамилию. Курсант послал газету родителям. Мама написала ему в ответном письме: «Мы гордимся, сынок… Но ты смотри не зазнавайся…» Через несколько лет в мире не было ни одной газеты, которая бы не опубликовала его портрета и не назвала бы его имени. После всех испытаний в барокамерах и на центрифугах предстояло ему выдержать едва ли не тягчайшее испытание, ломающее подчас людей очень крепких, – испытание славой.
Все хотели пожать ему руку, улыбнуться ему и увидеть его ответную улыбку. Он роздал тысячи автографов. Где бы ни появлялся он, его окружала ликующая толпа. Я сам видел во время второго Московского международного кинофестиваля, как знаменитые «звезды» итальянского, американского и французского кино, те самые, которые спускают собак на репортеров, давились и толкались, чтобы сфотографироваться с ним. Давайте откровенно: когда вам только двадцать семь лет, это может вскружить голову? Еще как! Гагарин выдержал.
В 1961 году Гагарину вручили значок «За отличную работу в комсомоле». Он улыбался тогда и говорил как бы в шутку: «Надо оправдывать теперь… Хлопот прибавится…» Но он не шутил.
Больше всех других наших космонавтов, даже тех, кто моложе его, был он связан с молодежью, с комсомолом. Только события чрезвычайные, только дела неотложные могли помешать ему выполнить просьбу комсомола. В здании ЦК ВЛКСМ он не был просто «частым и желанным гостем». Он был здесь частым и нужным другом, советчиком, помощником, членом ЦК комсомола. Сейчас трудно точно сказать, на скольких комсомольских съездах, конференциях, слетах, встречах он был. Надо поднимать протоколы, считать… А надо ли? Разве забудут его комсомольцы Москвы, Ленинграда, Ташкента, Киева, Комсомольска-на-Амуре? Он не был «свадебным генералом» на этих собраниях, почетным дарителем автографов. Он был учителем, товарищем. Ему верили. Понимали: когда он говорит о работе – это серьезно, он всю жизнь в труде. Когда он говорит о смелости – он имеет на это право, первый взглянувший в глаза бездне. Если он говорит об учебе – значит, это нужно: даже он, во всем ореоле своей вселенской славы, корпит над учебниками, волнуется перед экзаменами и после экзаменов, когда протягивает зачетку своим профессорам.
Он наполнял своих слушателей энергией и оптимизмом, не скрывая трудностей, пресекал нытье, учил бороться, верил в успех и заражал этой верой всех вокруг. Он преподавал трудный предмет – активное отношение к жизни. И его можно назвать учителем.
Дом Гагариных в Гжатске.
Юра Гагарин в Люберецком ремесленном училище.
С друзьями.
Юрий Гагарин студент саратовского индустриального техникума.
Юрий Гагарин курсант аэроклуба.
Гагарин сначала облетел, а потом объехал весь шар земной. Его называли «послом мира». Уверен, что вклад Гагарина в укрепление дружбы и сотрудничества нашей страны с другими странами не меньше, чем вклад самого искусного нашего дипломата.
Он был послом молодежи, чрезвычайным и полномочным послом комсомола. Год 1962-й. Всемирный фестиваль молодежи в Хельсинки. Сотни встреч, десятки речей. Он говорил о мире на Земле, потому что он видел, как она красива вся, все ее океаны и материки. Оттуда, из космоса, неразличимы государственные границы, оттуда планета видится просто большим и прекрасным человеческим домом, и все честные люди ответственны за мир и порядок в нем.
Не раз за рубежом старались сбить его вопросом, смутить, поставить в неловкое положение. Не знаю случая, когда бы это удавалось сделать. Потому что он был прежде всего убежденным, знающим человеком. И он был поразительно находчив и развивал в себе это качество, понимая его не только как средство защиты, но и как оружие нападения. И часто те, кто хотели посадить его в лужу, «намокали» сами.
В Японии – прелестные игрушки. Гагарин пошел в магазин и купил подарки своим дочкам. Вечером – пресс-конференция. Среди множества вопросов – совсем неожиданный, с «подковыркой»:
– Нам известно, мистер Гагарин, что вы везете домой детские игрушки. Неужели даже ваши дети, дети первого в мире космонавта, не могут иметь в Советском Союзе хорошие игрушки?
В вопросе уже не скрытый, совсем явный подтекст: вот, мол, в Советском Союзе даже игрушек нет.
– Я всегда привожу подарки моим дочкам, – сказал с улыбкой Гагарин. – Мне очень хотелось сделать им и на этот раз сюрприз: привезти японские куклы. Очень жаль, что вы заговорили о моей покупке. Завтра об этом напишут в газетах и, возможно, даже узнают в Москве. Сюрприза не будет. Вы испортили праздник двум маленьким девочкам.
Гул в зале. Тот одобрительный журналистский гул, когда ответ попадает точно в цель. На таких дуэлях он был снайпером.
По молодости ли, по журналистской неопытности или от сознания, что встречи наши только начинаются и впереди – многие годы, я не записывал наших бесед и даже ни разу не сфотографировался с ним, хотя рядом часто были друзья-фоторепортеры. Так много людей хотели с ним сфотографироваться, получить автограф, что увеличивать их число было просто неловко. Да, именно неловко. А потом, я был уверен, что смогу сделать это завтра… И теперь в памяти остались какие-то неважные пустяки, какие-то малюсенькие камешки из мозаики его портрета…
