Просто друзья (СИ) - "PaperDoll" (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗

Она стала из-за стола и вышла на улицу. Забыла взять куртку, а потому обняла себя, едва оказалась на улице. На Джо было то самое лимонное платье. Мне это даже показалось ироничным. Я почувствовал, как в горле застрял огромный ком. Казалось, будто мы были знакомы уже десятки лет, хотя не прошло и года, как мы впервые встретились. Сперва, я не замечал её вовсе, затем стал видеть везде. Джо бессовестно измывалась надо мной. Я почти был уверен, что делала она это нарочно.

Мой телефон зазвонил. Я принял вызов сразу, чтобы девушка не сумела расслышать знакомый звонок и увидеть меня. Не хотел, даже чтобы она знала, что я был рядом. Джо придумала для меня изощренную пытку, облачившись в то самое платья, и я всем сердцем хотел насолить ей тем, что всё её усилия были напрасными. Если она хотела помучать меня, то у неё это получилось, только знать ей об этом не стоило.

— Привет, ты где? — голос Джо звучал виновато, ни единого намека на раздражение или обиду. Это даже не было похоже на девушку. Обычным был для неё обвинительный тон, заставляющий меня испытывать сожаление, напрочь отсутствующее тогда.

— Прости, я не приду.

— Почему? — в голосе девушки пробивались нотки волнения. Это было приятно. Она так быстро вторила мне, словно была готова принять этот ответ заранее.

— У меня есть некоторые дела.

Джо резким движением руки утерла слезы, вырвавшиеся из плена голубых глаз. Подняла голову вверх. Я отчетливо слышал, как девушка сделала глубокий вдох, прежде чем прервать тяготившее этот разговор молчание.

— Мне жаль.

— Мне тоже, — бросил я, прежде чем сбросить вызов. И это заставило Джо разозлиться. Девушка с силой сжала ладони в кулаках, губы стиснулись в тонкую линию. Она закусила нижнюю губу достаточно сильно, чтобы порвать тонкую кожицу и выпустить капли крови из своей неосторожности. А затем до меня донесся сдавленный протяжный стон. Джо беспомощно закрыла лицо ладонями, пряча за ними и звуки отчаянья, сорвавшиеся ненароком с языка.

Не в силах наблюдая за её отчаяньем дольше, я ушел. Стал гулять пустыми улицами Хантингтона, обходя стороной плохие компании. В разговоре с рассудком, доводы которого склоняли неизменно к тому, что вины Джо в забвение вовсе не было, я добрел к дому Нэнси. Остановился напротив и поджег сигарету, от запаха которой стало тошнить.

— Всему виной ты, — прошептал в пустоту, почти уверенный в том, что Нэнси меня услышала. Она должна была, если действительно заботилась обо мне, как утверждала прежде. — И я ненавижу тебя! — произнес чуть громче, разрезая тишину громкостью своего голоса, который эхом отбивался от холодных стен мёртвого дома. — Ты не должна была значить для меня так много. Ты не должна была быть особенной! Ты не должна была заставлять меня чувствовать себя особенным! — слова царапали глотку, но отпуская их, я чувствовал, как освобождаюсь от их груза, тяготившего меня всё это время.

Я отрицал влияние смерти Нэнси на свою жизнь настолько умело, что научился жить с этим. Оставаясь с незапамятных времен тихим ребенком, я всё же не обладал той озлобленностью, что пятнала кровь, вынуждая меня ненавидеть и презирать всех, а больше всего самого себя. Смерть сделала Нэнси бессмертной. Долгое время я не мог найти ей замены, находя в других неизменно одни лишь недостатки, что вынуждали вести себя, по меньшей мере, отвратительно. И я хоронил в себе всё живое, пока оно не выползло наружу и не отомстило.

Я всё время молчал. Рассказав в суде однажды историю Нэнси, умолк навеки. Наверное, стоило рассказать отцу или матери о том, что я видел, как после занятий мистер Грей отвозил её домой, сворачивая всегда в другую сторону улицы. Или о том, как несколько раз на перемене он подзывал девочку к себе. Они скрывались в его скромной комнатке, из которой Нэнси выходила неизменно не в себе. Когда я спрашивал у неё, что ему было нужно, она мотала молчаливо головой, умоляя, чтобы я никому не рассказывал. Мне стоило рассказать родителям, как Нэнси однажды призналась, что боялась мистера Грея. Все находили его внешний облик отталкивающим, но это было другое. И не стоило утаивать, как однажды он предложил подвезти домой и меня. Остановившись на перекрестке улиц, он пригрозил, если я расскажу кому-либо о том, что видел его рядом с Нэнси, как он выпустит мои кишки наружу. Я ответил ему, что не боюсь, но в ту же ночь проснулся от кошмара, в котором он меня убил.

Я мог всё изменить. Мог предотвратить смерть Нэнси, но был слишком жалок для этого. Клеймо труса останется со мной навечно. И по правде говоря, я бы ничего не смог сделать, останься в городе тем летом, потому что не сделал ничего до этого. Когда я замечал проходящего мимо мистера Грея, скромно улыбавшегося мне доброй улыбкой, то задумывался над тем, не придумал ли я всё это. Не обманывало ли меня воображение?

— Он причиняет тебе боль? — спросил я однажды у Нэнси, когда мы играли наверху в её комнате одни.

— О ком ты говоришь? — девочка выдавила нервный смешок, таящий в себе опасение.

— Ты знаешь о ком.

Она резко поднялась с пола и тихо заперла двери, подперев их спиной.

— Нет. Нет, — Нэнси не смотрела на меня, опустив глаза вниз. Её голос не звучал убедительно. Вспоминая об этом позже, я пришел к выводу, что ей могло быть крайне стыдно об этом говорить. То, как она сжимала нарочно губы, будто те могли выдать тайну, как прятала от меня глаза и нервно двигалась в попытке не вызывать лишних сомнений. — Тебе не стоит волноваться за меня. Всё в порядке, — неуверенно повторяла девочка раз за разом, заставляя меня на время забывать о беспокойстве.

Я ведь мог убедить её самой во всем сознаться. Но бросил расспросы об этом после первой же неудавшейся попытки выведать правду. После этого всё, чем я занимался, это наблюдал, как положение дел становилось только хуже. И я совершенно ничего не делал. Просто смотрел и делал выводы.

— Как же сильно я тебя ненавижу! — взревел я и забежал в пустой дом, где стал крушить запылившуюся мебель, за которой уже никто никогда не вернется. Я ломал всё, освобождая внутреннего зверя. Отпускал воспоминания о боязливом взгляде Нэнси, единственном что продолжал помнить, всё время чувствуя его на себе. Стерлись черты лица, золотистый перелив волос, её одежда, голос и мысли. Я смог забыть всё кроме чёртового взгляда. И я вырывал его с корнями из своего сознания, как паразита, что убивал клетки моего организма в течение стольких лет.

Первые признаки усталости заставили меня остановиться. Я упал устало на грязный пол, вдохнул пыльный воздух, и вроде бы стало легче.

***

Не знаю, как долго спал, но разбудил меня не будильник, а лучи солнца, пробивающееся через неплотно задернутые шторы. Это был день, когда Джо должна была уехать на три месяца, и к собственному сожалению, я понял это сразу, как проснулся. Я провел с этой мыслью несколько тянущихся с вечность минут, но так и не привык к ней. Мы даже не попрощались, и я знал, что буду жалеть об этом.

В мышцах отдавало болью. Пришлось приложить большие усилия, чтобы подняться с места. Это напомнило о сотворенном накануне погроме, который, как я надеялся, должен был спасти меня. И всё же мне по-прежнему было тяжело. Может, дело было вовсе не в Нэнси?

Даже не взглянув на часы, я понадеялся, чтобы родители либо спали, либо были заняты делами за стенами дома. Хотел остаться один, как можно дольше. Но их перешептывания, послышавшееся из гостиной, стерли в прах все планы. Я приготовился объясняться, почему пришел так поздно без детального описания действительных событий, о которых им было бы лучше не знать.

Мои тихие шаги заставили обоих вмиг умолкнуть. Мама и папа подскочили с дивана и стали смотреть на меня так, будто видели впервые. На глазах матери стояли слезы, которые она едва сдерживала. Отец, приобняв её за плечи, выглядел ошеломляюще виноватым. Я пытался понять, в чем было дело. Может, кто из соседей видел меня в доме Нэнси и сообщил в полицию? Может, Джо сообщила им о моем отсутствие, и те стали переживать? Секунды тянулись с вечность. И я уже намеревался спросить, в чем было дело, как заметил на журнальном столике распечатанную историю, что я собирался отдать Джо.