Улица Светлячков - Ханна Кристин (версия книг .TXT) 📗
— Я тут ни при чем. Это Талли практически выдавила меня из команды, работающей сегодня. Всем запрещено рассказывать мне, что будет, и показывать сценарий. Похоже, Талли готовит сюрприз.
С этого момента день полетел как «Тысячелетний сокол» в гиперпространстве. Когда они уже были на пароме, Кейт почувствовала, что начинает нервничать все больше.
Теперь ей казалось, что аудитория посмеется над ней, скажет, что надо было выбрать карьеру, чтобы кем-то стать в жизни. А кто она сейчас? Немолодая, располневшая тетка, домашняя хозяйка…
Кейт была так удручена своими безрадостными фантазиями, что, когда они припарковались, не сразу вышла из машины.
— Я боюсь, — сказала она Джонни.
Мара закатила глаза и поспешила отойти подальше.
Джонни взял жену за руку, отстегнул ее ремень безопасности и помог ей выбраться из машины.
— Все будет отлично, и выглядишь ты замечательно, — одобрил он жену, ведя ее к лифту.
Студия была полна народу. Все бегали туда-сюда, орали друг на друга. Джонни наклонился поближе к Кейт и сказал:
— Как во время твоей работы в новостной студии, помнишь?
— Кейт!
Имя ее прозвучало словно раскаты грома, перекрыв царивший в коридоре гвалт.
Кейт подняла голову.
Великолепная, стройная Талли шла прямо на нее с распростертыми объятиями. Она крепко сжала плечи Кейт, чуть встряхнув ее, и в этот момент Кейт почувствовала, что ей полегчало. Это ведь было не просто телешоу, это была передача Талли. А ее подруга наверняка сделает все наилучшим образом.
— Я немного нервничаю, — призналась Кейт.
— Немного? — фыркнула появившаяся рядом Мара. — Да она ведет себя как Джастин Хофман в «Человеке дождя».
Талли рассмеялась и взяла Кейт под руку.
— Волноваться тебе совершенно не о чем, — заверила она Кейт. — Ты выглядишь отлично. И все в восторге от того, что вы с Марой пришли на шоу.
Она отвела Кейт и Мару к гримерам и передала в их руки.
— Здесь так интересно, — произнесла Кейт, оглядываясь по сторонам.
Визажист — женщина по имени Дора — тут же принялась работать над ее лицом.
Мара сидела на соседнем стуле, и ею тоже занимались.
Кейт наблюдала за процессом в зеркало. За несколько минут в соседнем кресле появилась совершенно незнакомая особа — юная женщина, которой скоро станет ее дочь. В ее преобразившемся лице Кейт словно разглядела будущее, ей открылась вся правда, скрывавшаяся за еще недавно совсем детским лицом дочери. Вот ее Мара начинает встречаться с юношами, вот она уже водит машину, а вот уезжает в колледж.
— Я люблю тебя, маленький гномик. — Кейт намеренно употребила детское прозвище, вышедшее из моды после появления ланч-боксов с Винни-Пухом и Элмо. — Помнишь, как мы танцевали с тобой под старые добрые песни Линды Ронштадт?
Мара посмотрела на мать. На секунду они снова стали мамой и «маленьким гномиком», и хотя их детские игры не пережили урагана переходного возраста, у Кейт вновь появилась надежда, что сегодняшняя передача поможет им вернуть утраченную близость, снова стать близкими, как когда-то.
Мара, казалось, собиралась что-то сказать, но вместо этого она лишь просто улыбнулась и кивнула.
Кейт так хотелось обнять свою дочь, но она знала, что попытка физического контакта — верный способ еще больше отдалить дочь от себя.
— Кейтлин и Мара Райан?
Развернувшись вместе со стулом, Кейт увидела в дверях симпатичную миниатюрную женщину с планшетом.
— Мы готовы заняться вами.
Кейт протянула руку дочери, которая была настолько возбуждена, что крепко вцепилась в ее пальцы. Они прошли за женщиной в зеленую гостиную, где их попросили подождать.
— В холодильнике вода, и вы можете взять, что хотите, вот из этой корзины, — сказала сопровождавшая их женщина.
Затем она передала Кейт крошечный микрофон и прилагавшееся к нему устройство, крепящееся на поясе.
— Таллула сказала, что вы знаете, как это работает.
— Давно не держала микрофон в руках, но, думаю, справлюсь. И Маре покажу, как с ним обращаться. Спасибо.
— Отлично. Я вернусь за вами, когда придет время. Как вы знаете, сегодня мы в прямом эфире. Но пусть это вас не беспокоит. Просто будьте собой.
С этими словами помощница Талли удалилась.
Только тут Кейт осознала до конца, что все это происходит с ними на самом деле. Для нее это был один из немногих шансов наладить отношения с дочерью.
Ей показалось, что прошло всего несколько минут, когда раздался стук в дверь.
— Пойдемте, Кейт, для вас все готово, — сказала помощница. — А ты, Мара, оставайся здесь. За тобой мы скоро придем.
Кейт направилась к двери.
— Мам! — вдруг резко окликнула ее Мара. — Мне надо что-то тебе сказать.
Кейт, улыбаясь, обернулась к дочери:
— Не волнуйся, дорогая, все пройдет отлично.
И она пошла за помощницей Талли по кишащему людьми коридору. До Кейт донеслись аплодисменты и раскаты смеха зрителей, приглашенных на шоу.
Женщина остановилась.
— Когда услышите свое имя — выходите, — проинструктировала она Кейт.
«Дыши! — приказала себе Кейт. — Втяни живот! Стой прямо!»
Она услышала, как Талли сказала: «А теперь познакомьтесь с моей хорошей подругой — Кейтлин Райан».
Кейт на негнущихся ногах шагнула за угол и обнаружила, что стоит в свете юпитеров на сцене. Свет ослепил ее, и понадобилось несколько секунд, прежде чем Кейт начала четко видеть и осознавать происходящее.
В центре сцены стояла Талли и улыбалась ей. За спиной Талли маячил доктор Тиллман — психиатр, специализирующийся на семейных проблемах.
Талли встала рядом с Кейт и взяла ее за руку. Пока зрители аплодировали, приветствуя Кейт, Талли тихонько сказала подруге:
— Мы в прямом эфире, Кейти. Так что расслабься и плыви по течению.
Кейт посмотрела на висевший над их головами экран. На нем показывали двух женщин, орущих друг на друга. Затем она перевела взгляд на аудиторию.
Джонни и ее родители сидели в первом ряду.
— Сегодня мы поговорим о матерях, склонных к гиперопеке, и о дочерях, которые их ненавидят. — Талли улыбнулась, но голос был серьезен. — Наша цель — помочь им вступить в диалог, преодолеть проблемы в общении, возникающие, когда девочки достигают переходного возраста, научить их найти общий язык друг с другом.
Кейт почувствовала, как кровь отливает от лица. Талли по-прежнему держала ее за руку.
Доктор Тиллман вышел из тени и занял место на стоявшем на сцене стуле.
— Некоторые матери, особенно властные женщины, привыкшие доминировать и контролировать все вокруг, разрушают хрупкую психику своих детей, даже не понимая, что они делают. Дети подобны цветам, пытающимся вырасти на строго ограниченном пространстве. Им необходимо пробиваться самим, совершать свои собственные ошибки. И мы вовсе не помогаем им, опутав их сетью правил, заставляя соответствовать нашим ожиданиям и делая вид, что мы способны обеспечить их безопасность.
Только сейчас до Кейт дошло в полной мере, что происходит.
Ее называют плохой матерью на всю страну, по национальному телевидению, в присутствии ее родных, сидящих в зале.
Она вырвала свою руку из пальцев Талли.
— Что здесь происходит?
— Тебе нужна помощь, — сочувственно произнесла Талли. — И тебе, и Маре. Я тревожусь за вас, и твой муж тоже. Он попросил меня помочь. Мара хочет поговорить с тобой об этом, но боится.
Тут Мара вышла на сцену, лучезарно улыбаясь аудитории.
Кейт почувствовала, что вот-вот расплачется, и сознание собственной уязвимости только усилило ее гнев.
— Не могу поверить, что ты решилась на такое!
Доктор Тиллман подошел к Кейт.
— Давайте признаем очевидное, Кейтлин. Вы разрушаете неокрепший дух своей дочери. Талли — ваша подруга. Она просто хочет, чтобы вы задумались над своим родительским поведением…
— И она хочет помочь мне стать хорошей матерью?! — Кейт повернулась к Талли, а потом обратилась к аудитории: — И вы собираетесь выслушивать советы женщины, которая сама не представляет, что такое любовь и что такое семья? И что такое нелегкий выбор, который приходится делать семейной женщине? Единственный человек, которого когда-либо любила Талли Харт, — она сама.
