Грехи людские - Пембертон Маргарет (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
Они отправились в Викторию на его джипе. Ночной воздух был теплым и пахучим. Рано высыпавшие на небосклон звезды ярко светились, бледная луна заливала все вокруг холодным светом. Они ехали по Ванчай-роуд. Слева, огромный и грозный, в темноте вздымался величественный пик Поттинджера.
В районе Ванчая пульсировала неоновая реклама, волны музыки вылетали из дверей многочисленных ночных клубов и баров.
– Изумительное местечко, чтобы спокойно отдохнуть вечером, – с усмешкой заметил Роман.
Она рассмеялась. Почему-то рядом с Романом у Элизабет всегда было легко на душе.
– По здешним понятиям все еще только начинается. Лишь после полуночи тут люди расходятся как следует.
Зал «Пенинсулы», как всегда, был битком набит, но, оказалось, Роман заранее заказал столик на троих. Прибор, уготованный Рифу, официант убрал. В этот момент Элизабет почувствовала укол сожаления.
– Мне кажется, кто-то пытается сейчас привлечь твое внимание, – сказал Роман, когда официант поставил перед каждым из них джин с тоником. – Рыжеволосая дама, во-он там, слева...
Элизабет посмотрела в указанном направлении и увидела Жюльенну: выражение ее лица говорило о крайнем изумлении, брови были высоко подняты. Ронни, сидевший рядом с ней, и вовсе недоумевал при виде Элизабет и незнакомого мужчины. Жюльенну разбирало любопытство.
– Кто это? – одними губами обозначила Жюльенна свой немой вопрос, после чего неудержимо засмеялась.
Элизабет в ответ пожала плечами, как бы давая понять, что ей и самой было бы интересно это выяснить.
Когда Элизабет и Роман выпили по второму бокалу, официант принес им меню. Любопытство Жюльенны перелилось через край. Сказав Ронни, что отлучится всего на несколько минут, она поднялась из-за столика и, соблазнительно покачивая бедрами, пошла туда, где сидели Элизабет и Роман.
Элизабет была немало удивлена, когда, представляя Роману Жюльенну, прочитала в глазах подруги откровенное одобрение.
– Очень приятно, – сказала Жюльенна, и ее фиалковые глаза сверкнули. Она уселась на стул, который должен был занимать Риф. – А скажите, Роман, вы надолго в Гонконг?
Первое «Р» его имени она произнесла на французский манер, и в ответ Роман улыбнулся еще шире.
– Увы, совсем ненадолго, – ответил он. – Мой корабль отплывает завтра утром.
Элизабет была уверена, что ей вовсе не мерещится неподдельное сожаление в его голосе. Впрочем, нечто подобное прозвучало и в голосе Жюльенны, когда она, улыбнувшись (отчего на щеках образовались привлекательные ямочки), сказала:
– О, очень жаль, не так ли? Было бы приятно познакомиться с вами поближе.
Элизабет с трудом сдержала готовый вырваться смешок. Она превосходно понимала, о каком именно знакомстве мечтала Жюльенна. В который уже раз она подумала: и откуда у ее подруги столько энергии?..
Когда подошел официант, Жюльенна без особого желания встала. Если Роман Раковский собирается через полсуток отбыть из Гонконга, продолжать разговор не имело смысла. Ничего толкового все равно не получится. Но как бы там ни было, она втайне позавидовала Элизабет, и, когда взгляды подруг встретились, эта зависть явно сквозила в глазах Жюльенны.
– Au revoir, – сказала она учтиво поднявшемуся следом за ней Роману. Затем, весело взглянув на Элизабет, произнесла: – Будь умницей, cherie.
Роман, который так же, как и Элизабет, почувствовал вдруг возникшую между ними близость во время музицирования, отлично понимал ее причину. Поэтому за весь вечер, пока они ужинали, он намеренно не проронил о музыке ни слова. Вместо этого говорил о войне в Европе, о своих надеждах попасть в британскую авиацию.
– Впервые я сел за штурвал самолета в Америке. Риф обычно разряжался, играя в поло, а мне до чертиков нравилось летать. Это у меня, должно быть, еще с детства, когда дядя впервые посадил меня на карусель. Если бы не моя любовь к музыке, я бы сделался профессиональным пилотом, ничем другим не занимался бы. Ну а раз война, я решил попытать счастья.
Элизабет молчала. В предыдущих войнах обычно делали главную ставку на флот и моряков. Теперь же Британия надеется на таких, как Роман. На тех, кто готов летать на «харрикейнах» и «спитфайерах», кто готов противостоять германским Люфтваффе.
После ужина, отведав любимый Элизабет китайский ликер «Мей Куэй», пахнущий лепестками роз, они покинули ресторан. Элизабет предложила, чтобы Роман нашел ей такси, а сам отправился спать, ведь наутро ему предстояло рано вставать.
– Глупости! – сказал Роман таким непреклонным голосом, что все споры оказались излишними. – Мне очень нравится сидеть за рулем. Тут такие чудесные виды, особенно при луне.
На обратном пути вдоль восточного побережья они почти не разговаривали. Ночной воздух посветлел, и Роман набросил свой пиджак на плечи Элизабет, не обращая внимания на ее протесты.
– Я тертый калач и не замерзну, – сказал он, и в полутьме кабины сверкнула его белозубая улыбка.
Грубый твид мужского пиджака неприятно колол ей шею и щеки, но Элизабет с удовольствием запахнулась в него. Да, Роману и нужно быть, как он сказал, тертым калачом, чтобы вынести все ожидавшие его тяготы войны. Внезапно ее душу охватил страх за его судьбу. Она невольно представила, как его горящий самолет врезается в воды Ла-Манша.
– Что случилось? – спросил он, взглянув на Элизабет. – Холодно?
– Нет, – солгала она, всем сердцем желая, чтобы с ними был сейчас Риф. Будь он рядом, то сумел бы почувствовать ее настроение и успокоить ее.
Белые стены дома серебрились в лунном свете. По мере приближения к нему все сильнее пахло гибискусом и азалиями.
Когда джип остановился, Роман обошел машину и помог Элизабет выйти.
– Я не зайду, – мягко произнес Роман, не дожидаясь, когда она его пригласит. – Передай мой привет Рифу. И, ради Бога, будьте осторожны. Как только закончится война, мы обязательно встретимся.
Он не прикоснулся к ней, не поцеловал на прощание, даже не обнял слегка, как сделал перед расставанием в Перте. И за это она была ему благодарна.
– До свидания, Роман, – сказала Элизабет, и ее голос слегка дрогнул. Она вполне отчетливо почувствовала, что тот огонь и близость, что возникли между ними, вновь ожили.
– Do widzienia, – сказал он, и его голос тоже сделался подозрительно хриплым. – До свидания, Элизабет. Храни тебя Господь...
Она поспешно повернулась и пошла в дом, не оборачиваясь. Закрыв за собой дверь, она услышала звук отъезжающего джипа.
На следующее утро, еще не успев одеться, она услышала настойчивые телефонные звонки и сразу догадалась, кто именно может звонить. Она подошла к телефону, заранее зная, что это Жюльенна.
– Я боялась тебя не застать, – шаловливым тоном сказала та. – Думала, вдруг ты решишь проводить Романа до причала.
– Нет, – сухо сказала Элизабет, отказываясь принимать предложенный тон разговора. – Ну а теперь, когда ты выяснила, что я, как и положено, в собственном доме, других тем для разговора у тебя наверняка нет?
Ничуть не обескураженная, Жюльенна призналась, что это так.
– Ты никогда не говорила мне, как чертовски красив Роман Раковский, – попеняла она Элизабет. – Я раньше думала, что все музыканты и дирижеры худенькие, стройные и женоподобные. А он настоящий богатырь.
Элизабет невольно рассмеялась, немного удивившись тому, как превратно Жюльенна представляла себе музыкантов.
– Но что меня больше всего потрясло, – продолжала Жюльенна, – так это насколько Роман похож на Рифа. Роман блондин, а Риф темноволосый, но оба высокие, широкоплечие, хотя и разного телосложения. Роман похож на медведя, а Риф более стройный и спортивный. Но, несмотря на различия, у них есть что-то общее. – Жюльенна засмеялась. – Оба непосредственны и простодушны. Рифу совершенно наплевать на условности, и я подозреваю, что в этом отношении Роман с ним солидарен. И именно это делает их неотразимыми.
Она вздохнула, но Элизабет не поняла, к кому относится этот вздох сожаления – к Рифу или же к Роману.
