Девочка. Книга третья (СИ) - "Dave Gahan Admirer Violator" (бесплатные серии книг .TXT) 📗
— Прости ради Бога. Я просто нашла нужную мне информацию с мероприятия и обрадовалась, — оправдалась я и, сосредоточившись, включилась в разговор: — Неужели Ларри не заметил твоей новой стрижки?
— Ну ты представляешь!
— Нет, не могу этого представить. Ларри всегда был к тебе неравнодушен.
Она недовольна пожала плечами и спросила:
— Ну а у тебя как дела с этим твоим Максом? Ты так ничего толком и не рассказала.
— Я тебе уже говорила, — монотонно произнесла я. — Макс, как друг, пригласил меня отдохнуть в Лондоне. Я жила в уютном отеле. Исходила все достопримечательности. Мне все понравилось.
— И всё? — в глазах Молли читалось любопытство, но я не планировала что-либо ей рассказывать. Больше всего на свете я не любила сплетен.
— И всё, — пожала я плечами. — Съездила в отпуск и вернулась домой.
Понимая, что больше я ей ничего не скажу, Молли поджала губы, а я, чтобы уйти от темы Лондона спросила:
— Лучше расскажи, как ты съездила с Кэтрин в Лос-Анджелес.
— Поездка прошла ве-ли-ко-ле-пно!
И Молли погрузилась в свою стихию — она с упоением начала мне рассказывать о том, как она с Кэтрин ездила домой к Гарри Чейзу, который проживал в Малибу со своей семьей, и какие вечеринки они успели посетить.
Вечером перед сном я работала в постели на лэптопе, но мои мысли были далеко — я вновь возвращалась к фотографии Барретта и Марты, и мне нравилась моя новая реакция на них. Я настолько боялась ошибиться, что даже затаила дыхание. Но открыв их фото с очередной вечеринки, я вновь поймала себя на мысли, что смотрю на них будто со стороны, не включенная в их биополе, а это значило — мое сердце отпустило Ричарда. Я завершила работу, встала с постели и подошла к столу, чтобы оставить там лэптоп, а мой взгляд скользнул по стене, вернее, он зацепился за угол картины, задвинутой письменным столом. Я прошлась рукой по подрамнику, накрытому простынёй, и задумалась. Нет, открывать картину я не планировала, в этом не было нужды — я не хотела смотреть на себя прошлую. Но сейчас, когда я ощутила ладонью деревянную основу холста, мне в голову пришла одна идея, которая тоже могла помочь мне пройти очередной экзамен на тему "я и мое будущее".
Я выключила ночник на тумбочке и, закрыв глаза, погрузилась в спокойный сон.
Первое, что я сделала утром — взяла свой сотовый и, найдя в каталоге заветное имя, нажала на звонок.
— Цветочек, как же ты вовремя! — услышала я радостный голос Криса и улыбнулась.
— Кажется, я всегда вовремя звоню, — улыбнулась я и добавила: — Я тоже очень по тебе соскучилась. Как у тебя дела? Как работа?
— Я завален в агентстве по самые тестикулы и мне просто катастрофически нужен отдых! Они меня все достали!
— Ты же радовался, что Ксавье нашел для тебя работу в дизайнерском бюро. Что не так?
— Это какой-то хаос вселенского масштаба, я чувствую, что меня душат рамки и абсолютная безвкусица клиентов. Скажи, что ты позвонила вытащить меня из этой клоаки!
— Если у тебя есть работы, я покажу их Кэтрин! Ты же знаешь, я буду рада тебе помочь.
— Я сейчас мало пишу.
— Печально, — вздохнула я.
— Давай сегодня у меня состыкуемся в мастерской после работы. Я сто лет тебя не видел. Там и поплачем вместе над моей загубленной судьбой художника.
Мастерская Криса ничуть не изменилась с тех пор, когда я была там в последний раз. Крис лукавил, когда сказал, что мало пишет. В его мастерской все так же витал неповторимый дух творчества. То тут, то там стояли картины, но теперь они не прятались лицом к стене, напротив — они показали себя, вернее, демонстрировали мастерство Криса. Картины были и правда настоящими — в них чувствовалась завершенность, в них была душа.
— Ты все-таки пишешь, — улыбнулась я, рассматривая его новые насыщенные работы.
— Так, балуюсь, — недовольно произнес Крис.
— Это талантливо. Ты хочешь, чтобы я показала работы Кэтрин?
— Думаешь, стоит?
— Я думаю, что тебе нельзя останавливаться и нужно выставляться. Я ничего не гарантирую, но надо попытаться. Если не получится, то пытаться снова и снова, — произнесла я, а сама поймала себя на мысли, что такой же совет я, пожалуй, дала бы и самой себе: если у меня с Максом ничего не получится, то я не встану на месте, а продолжу идти вперед.
— Ну да, — нехотя согласился Крис и, бросив взгляд на меня, пошутил: — Будешь моим личным арт-дилером?
— До профессионализма Гарри Чейза мне далеко, но твои работы я покажу Кэтрин, если ты позволишь.
— Ладно, — согласился он, пока я рассматривала портрет молодого мужчины.
Видя, насколько Крису удалось передать настроение и характер человека, я улыбнулась. Портрет был наполнен живыми красками в совершенно неповторимой палитре. Казалось, что холст, который он использовал для смешивания цветов, и стал основой для этой работы. Это было необычно даже для современного импрессионизма.
Он подошёл ко мне и, положив руку мне на плечо, спросил:
— Что ты думаешь?
— Я думаю, ты нащупал свой путь.
Крис внимательно посмотрел на меня и произнес:
— Ты изменилась.
— Надеюсь, к лучшему, — немного нервно усмехнулась я.
— В тебе появилась жизнь. Даже улыбка другая. Но…
— Но… — я внимательно изучала его лицо.
— В твоих глазах есть что-то тревожное и волнующее.
— Это плохо?
— Нет. Будто ты пытаешься разгадать загадку.
— Близко к истине.
Он внимательно посмотрел на меня и добавил:
— Хочешь я тебя напишу?
— Я и хотела, чтобы ты меня написал, — честно призналась я. — Твои холсты не врут. А я меньше всего сейчас хочу лгать самой себе. Мне и правда нужна твоя помощь.
— И почему молчала? — Крис растянул рот в улыбке.
— Мне было неудобно. Ты занят сейчас в агентстве.
— Время найдем, — кивнул Крис и уже совсем другим тоном произнес: — Иди на тумбу.
И мое новое откровение началось. Говорят, что именно в споре рождается истина. Но я бы добавила, не только в споре, но и в откровенном разговоре с человеком, которому ты доверяешь. Теперь я каждый вечер неслась к Крису и рассказывала холсту о Максе — о всех тех двух долгих, непростых для каждого из нас годах. Воспоминания, которым я никогда не придавала значения, сейчас поднимались на поверхность и обрушивались на мое сознание новой яркой волной, окрашивая мои глаза в разноцветную палитру эмоций.
— О чем бы ты сейчас не думала, продолжай, — спокойно произнес Крис, работая у мольберта. — Твои глаза мерцают.
И я продолжала рассказывать — наше с Максом знакомство и мое к нему недоверие, потому что я чувствовала, что он не тот, за кого себя выдает. Я вспоминала базу, где он не дал мне сойти с ума от отчаяния и чувства вины, наши совместные вылазки в тир и обучение крав-мага, наши разговоры, в которых был заключен огромный для меня смысл, которого тогда я не понимала. Я грустила, когда он пел для меня в норе, и радовалась, когда он показывал мне свой Мир в переписке, но теперь, зная о чувствах Макса, я будто посмотрела на наше с ним взаимодействие под другим углом, и это было откровением. Открыв свое сердце, я наконец ощутила любовь Макса, его желание показать мне весь мир. Это было неимоверное чувство — космическое. Эта любовь наполняла меня изнутри, она давала мне крылья, она вновь раскрасила мою жизнь. Я чувствовала себя избранной, я чувствовала себя любимой, я чувствовала себя нужной. Я вспоминала глаза Макса, его прикосновения ко мне, и моя душа откликалась.
Через неделю картина была готова. Я робко подошла к холсту и улыбнулась, понимая, что Крис в очередной раз увидел мое состояние верно. На фоне вечернего звездного неба была изображена девушка в белоснежном шелке, который пышными складками ниспадал на землю и больше походил на крылья ангела. Она стояла спиной и, обернувшись, смотрела на нас. Создавалось ощущение, что еще секунда — и она взмоет вверх, чтобы стать еще одной, самой яркой звездой на ночном небосводе, а сейчас она бросает последний взгляд на землю. Но больше всего притягивало внимание ее лицо — таинственное мерцание больших, тревожных перед будущим глаз, тонкие черты и слегка приоткрытые губы.
