Вилла «Аркадия» - Мойес Джоджо (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
– Мам?
Ответа не последовало.
Камилла, запаниковав, крутила головой:
– Мам?.. Мам?.. Дейзи? Что происходит?
Она услышала, как Дейзи наклонилась и в тревоге зашептала, интересуясь, все ли с Лотти в порядке.
И опять ответа не последовало.
Камилла услышала звук неторопливо приближающихся шагов. Рука матери по-прежнему дрожала.
– Мам?
– Лотти? – мужской голос, немолодой.
– Гай? – изумленным шепотом произнесла Лотти.
Кейти залила апельсиновым соком все платье. Хэл, наклонившись, пытался оттереть его бумажной салфеткой, а сам уже в тысячный раз говорил ей, что пора успокоиться, не торопиться, помнить, что она в гостях, когда его внимание привлекла странная перемена атмосферы в дальнем конце террасы. И дело тут было не в крошечном сером облачке, которому удалось закрыть собой солнце на бескрайнем голубом небе, набросив на происходящее временную тень. И не в стихшем общем разговоре из-за того, что Джонс выступил вперед, готовясь произнести речь. В нескольких шагах от фрески, рядом с Камиллой, цеплявшейся за ее руку, стояла Лотти и смотрела прямо перед собой на какого-то пожилого мужчину. Они просто смотрели друг на друга, ничего не говоря, и было видно, что их переполняют эмоции. Хэл, пораженный этой немой сценой, уставился на незнакомца, потом перевел взгляд на Камиллу, после чего, словно впервые увидел, на щетинистое лицо тестя, который, бледный и притихший, наблюдал за происходящим, стоя в дверях гостиной с двумя бокалами в руках.
И тут он все понял.
И впервые в жизни Хэл поблагодарил небеса за то, что его жена не видит. А еще он понял, что, несмотря на все консультации и руководства по выстраиванию отношений, которые помогли восстановить или спасти сотни браков, все-таки случаются в жизни моменты, когда лучше утаить что-то от второй половинки.
Она смотрела вслед двум пожилым людям, которые тихонько спускались по каменным ступеням на пляж. Едва соприкасаясь плечами, с прямыми спинами, словно ожидая удара, они осторожно ступали, делая шаг одновременно, как ветераны, встретившиеся после долгой войны. Но когда она повернулась, чтобы рассказать Камилле о том, что увидела, какие у них были лица, Хэл утащил жену в сторону, а Кэрол сунула ей в руку бокал.
– Стойте на месте, дорогая, – скомандовала она. – Джонс обязательно упомянет вас в своей речи, дай ему Бог здоровья.
И тогда Дейзи на какое-то время позабыла о них, все ее внимание сосредоточилось на нем, его обветренном лице, огромной фигуре, неизменно напоминавшей ей тех русских медведей, которых вынуждают против воли развлекать толпу. Слушая его властный голос, смягченный валлийской мелодичностью, который разносился эхом в надвигавшихся сумерках, Дейзи испытала неожиданный страх, что слишком поздно поняла, чего хочет. И больше не в силах защищаться от этого. И пусть это неприлично, пусть не ко времени, она все равно хочет, чтобы он стал ее ошибкой, а не чьей-то другой.
Она смотрела, как он показывает на виллу, слушала вежливый смешок людей вокруг себя: они улыбались, одобряли и всячески выражали восхищение. Она устремила взгляд на дом, на здание, которое знала лучше себя самой, и на открывавшийся за ним вид под голубой небесной аркой. Тут прозвучало ее имя, и все вежливо зааплодировали. А затем их взгляды наконец встретились, и в ту секунду, когда облако сдвинулось, открыв солнце и то с новой силой залило все вокруг, она попыталась передать ему все, что у нее было на душе, все, что она знала.
Речь закончилась, люди вернулись к своим напиткам и прерванным разговорам, а он спустился с каменной стены и медленно направился к ней, по-прежнему глядя ей в глаза, словно выражая признательность. И тут Даниель, выскочив из-за зеленой изгороди, без всякого предупреждения, но издав дикий боевой крик, нанес Джонсу удар в лицо.
20
На втором этаже играло радио, и его звуки, просочившись сквозь дверь спальни, достигали гостиной внизу, где Камилла и Хэл в третий раз за три часа спрашивали друг друга, что делать.
Он просидел там весь вечер после возвращения домой, когда на все их робкие и тихие вопросы о самочувствии, а также невысказанные замечания по поводу того, что все они видели, он поблагодарил, отвергнув предложенный чай, и заявил, что компания ему не нужна. Он пойдет наверх и будет слушать радио. Простите, если это негостеприимно, но другого не будет. Они могут остаться внизу, если хотят. И разумеется, хозяйничать самостоятельно.
Вот так и прошли три часа, в течение которых Камилла и Хэл перешептывались, отбивались от вопросов Кейти, которая, обессилев, легла перед телевизором вместе с Ролло, и пытались неоднократно и безуспешно отыскать его жену.
– Она что, оставит его, Хэл? Думаешь, именно это произойдет? Она оставит папу?
Лицо Камиллы, еще совсем недавно выражавшее покой и радость, потемнело от тревоги. И глубоко засевшего гнева. Хэл убрал волосы с ее разгоряченного лба, глянул наверх:
– Не знаю, любимая.
Он рассказал ей почти все, что понял, держа за обе руки, словно сообщая плохую новость. Что мужчина был очень похож на постаревшего человека с фрески, что они смотрели друг на друга так красноречиво, что все сразу стало ясно. Он с трудом подбирал слова, описывая, как старик протянул руку и дотронулся до лица Лотти, а та не уклонилась, а, наоборот, замерла, словно ожидая благословения. Камилла слушала и плакала, заставляла вновь и вновь описывать фреску, по частям расшифровывая ее символизм, медленно осознавая, что поведение ее матери не такое уж необъяснимое: им давно следовало понять, что к чему.
Хэл уже не раз отругал себя за ту роль, которую невольно сыграл в жизни Лотти, вновь сделав достоянием гласности ее прошлое.
– Не нужно было трогать ту стену, – сказал он. – Если бы я не расчистил фреску, возможно, Лотти никуда не ушла бы.
Камилла ответила сдержанно, нехотя признав, что ее мать давно ушла.
В половине девятого, когда небо стало чернильно-черным, а Кейти заснула на диване, когда они успели обзвонить всех знакомых и в семнадцатый раз попытались дозвониться на мобильник Дейзи (они все-таки решили не обращаться в полицию), Камилла повернулась к мужу и в горестном порыве попросила:
– Ступай и найди ее, Хэл. Все другое она уже с ним сделала. По крайней мере, у нее должно хватить приличия объясниться с мужем.
Дейзи ждала возле автомата, что он выплюнет сдачу, но спустя несколько минут сдалась под пристальными взглядами людей и понесла две пластиковые чашки с кофе Джонсу.
Они провели в отделении скорой помощи почти три часа. Дежурная сестра приняла их быстро, пробудив ложные надежды, что и врач посмотрит их незамедлительно, перебинтует и отпустит.
– Нет, – сказала сестра, провожая их на рентген. – Сначала нужно сделать снимок носа, а также головы, после чего мистеру Джонсу придется подождать консультанта. Обычно мы в таких случаях отпускаем домой, но вы получили сильный удар, – весело сказала она, утрамбовывая в окровавленные ноздри марлевые полоски, пропитанные соляным раствором. – Мы же не хотим, чтобы там свободно болтались кусочки хряща, правда?
– Простите. – С тех пор как они приехали в больницу, Дейзи повторила это слово уже в пятнадцатый раз. Она не знала, что еще сказать.
Они медленно шли вдвоем в другое крыло.
В первые секунды было легче: она помогла ему подняться с земли, пораженная состоянием Даниеля, который пьяно орал что-то, и попыталась в отчаянии стереть кровь, струившуюся по его рубашке. Потом она взяла дело в свои руки: схватила пачку ваты из запасов Элли, приказала кому-то передвинуть машины и убрать протестующих, чтобы она могла доставить его в больницу, отмахнулась от Сильвии Роуан, которая появилась как из-под земли и закаркала, что, мол, пьяные драки уже начались.
«Ничего у вас не выйдет, – торжествовала Сильвия. – Я добьюсь, что магистрат отзовет вашу лицензию. У меня есть свидетели».
