Последнее письмо от твоего любимого - Мойес Джоджо (книга жизни .TXT) 📗

Дженнифер Стерлинг стоит посреди комнаты в халате и со сбившимися в сторону волосами.

— Вы только посмотрите! — в отчаянии восклицает она. — Ужас какой! Кошмар! Мне не спалось, заснула только часов в пять, не услышала будильник и опоздала в парикмахерскую.

Элли не сводит с нее глаз: она никогда не видела Дженнифер такой встревоженной. Без косметики ее кожа кажется нежной, как у ребенка, а лицо — беззащитным.

— Вы… вы прекрасно выглядите.

— Знаете, я вчера позвонила дочке и кое-что рассказала ей. Не все, конечно. Сказала, что собираюсь встретиться с мужчиной, которого когда-то любила и не видела с юности. Я очень сильно наврала, да?

— Вовсе нет.

— И знаете, что она мне прислала по почте сегодня утром? Вот! — заявляет она, протягивает Элли распечатку: копию статьи из какой-то американской газеты про пару, которая воссоединилась после пятидесяти лет разлуки и решила пожениться. — Ну и что же мне делать? Нет, ну вы видели что-нибудь подобное? — нервно закашлявшись, спрашивает она.

— Во сколько вы с ним встречаетесь?

— В двенадцать. Я не успею. Надо все отменить.

— Идите одеваться, — говорит Элли, ставя чайник. — У нас еще сорок минут, я вас подвезу.

— Это все так глупо, да? Старая бабушка, а ведет себя как девчонка на первом свидании.

— Да нет же, — уговаривает ее Элли. Она впервые видит Дженнифер Стерлинг не в образе самой собранной женщины во всей вселенной.

— Пока мы просто переписывались, все было нормально, — не слушая ее, продолжает Дженнифер, — я могла быть собой. Могла быть тем человеком, которого он помнит. Я казалась такой спокойной и уверенной… А теперь? Все эти годы меня утешала лишь одна мысль: где-то есть мужчина, который любит меня и видит во мне все самое лучшее. Даже в нашу последнюю встречу, которая так ужасно закончилась, я знала, что он мечтал обо мне больше всего на свете. А вдруг он увидит меня и разочаруется? Это будет еще хуже, чем если бы мы никогда больше не встретились. Еще хуже.

— Покажите мне письмо, — просит Элли.

— Не могу. Может, я лучше просто не пойду?

— Письмо, Дженнифер.

Дженнифер достает из ящика письмо, секунду вертит его в руках, а потом отдает Элли.

— Знаете что? — спрашивает Элли, тайком вытирая слезы. — Думаю, вам не о чем волноваться.

Энтони О’Хара сидит на скамейке в парке, где не был уже сорок четыре года, и держит в руках газету, которую совершенно не собирается читать. С некоторым удивлением он понимает, что может вспомнить, что написано на каждой мемориальной доске.

Он сидит здесь с одиннадцати сорока, а сейчас уже семь минут первого.

Энтони подносит часы к уху и слегка трясет рукой. В глубине души он и не верил, что это произойдет. Это просто невозможно. Проведя достаточно времени в архиве газеты, он узнал, что все истории постоянно повторяются: войны, голод, финансовые кризисы, разбитые сердца, разведенные пары, смерть, горе… Счастливый конец встречается крайне редко. «Все, что у меня есть, — просто счастливая случайность», — твердо говорит он себе, глядя на медленно ползущую минутную стрелку.

Дождь льет все сильнее, маленький парк опустел. Под навесом остался лишь он. Вдали за деревьями маячит проезжая часть, машины проносятся мимо, обливая с ног до головы зазевавшихся пассажиров.

Уже четверть первого.

Энтони О’Хара напоминает себе все причины, по которым ему есть за что быть благодарным судьбе. Его доктор поражен тем, что он вообще еще жив. Энтони подозревает, что тот уже давно мечтает рассказывать его историю в качестве предостережения пациентам с повреждениями печени. Его крепкое здоровье — издевательство над авторитетом врача и над всей медицинской наукой в целом. Может, и правда отправиться путешествовать? В Конго ему не хочется, а вот Южная Африка — это интересно. Например, Кения. Приду домой и все обдумаю, говорит себе он, чтобы хоть чем-то занять голову.

Скрипят тормоза автобуса, раздается сердитый крик курьера-велосипедиста. Достаточно просто знать, что она любила его, была счастлива — вполне достаточно. Одно из преимуществ старости — умение взглянуть на вещи с разных точек зрения. Однажды он любил женщину, которая, как выясняется, любила его куда сильнее, чем он полагал. Вот и все, этого должно быть достаточно.

На часах двадцать одна минута первого.

Как только он собирается встать, убрать газету и пойти домой, рядом со входом в парк останавливается маленькая машина. Он ждет, надежно скрытый от посторонних глаз тенью навеса.

Сначала ничего не происходит. Затем распахивается дверь и с громким звуком открывается зонтик, из-под него видны только ноги и темный плащ. Фигура наклоняется что-то сказать водителю, а потом ноги идут прямо в парк, по узкой тропинке, ведущей к навесу.

Энтони О’Хара непроизвольно встает, поправляет пиджак, приглаживает волосы. Ему глаз не оторвать от этих туфель, от этой решительной походки, от царственной осанки, заметной даже под зонтиком. Он делает шаг вперед, не зная, как поступить, что говорить. Сердце бьется где-то в горле. Ноги в темных колготках останавливаются прямо перед ним. Зонтик медленно приподнимается, и он видит ее. На ее лице играет все та же — совершенно такая же! — улыбка, она смотрит ему прямо в глаза. Он потерял дар речи — может только смотреть на нее, а в ушах звенит лишь одно имя: Дженнифер!

— Здравствуй, Бут, — говорит она.

Элли протирает рукавом запотевшее окно у пассажирского сиденья. Она припарковалась на Редрут и наверняка навлечет на себя гнев парковочных божеств, но ей все равно — она не может тронуться с места.

Дженнифер уверенно идет по дорожке. Элли замечает, что она идет чуть медленнее, чем обычно, — все-таки боится. Пока они ехали сюда, пожилая женщина дважды просила ее повернуть обратно, говоря, что она все равно опаздывает, что все пропало, все бесполезно. Элли осталась глуха к ее протестам и напевала: «Ля-ля-ля, ля-ля-ля», пока Дженнифер Стерлинг не заявила с нетипичным для нее раздражением, что Элли «ведет себя просто нелепо».