Просто друзья (СИ) - "PaperDoll" (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
— Это всего лишь часть моей истории, которую я не могу вычеркнуть, как бы сильно не хотела, — она скромно улыбнулась, пожав плечами в ответ. — В этом нет ничего важного.
— Ты ошибаешься. Это более, чем важно.
— Что же, расскажи мне тогда кое-что, что будет важно для меня, — её вопрос имел шутливый характер, но я не смог засмеяться, выдавив из себя лишь неуверенную улыбку. Первым пришло на ум разоблачение нашей с Нэнси дружбы, и это, наверное, было тем самым, в чем я не мог признаться Джо. Прошлое обжигало память. Я пытался забыть его (почти удачно, пока кто-то не напоминал о нем нарочно), но возвращался к этой истории раз за разом. Джо была права. Я не мог вычеркнуть Нэнси из своей истории, вообразив будто её там и не было, но мне хотелось этого так же сильно, как узнать о любви Джо ко мне. — Ты скучный, — девушка безобидно оттолкнула меня от себя, а затем засмеялась. Меня всё ещё удивляло, как эта правда не была ею ещё обнаружена.
Мы попрощались. Я медленно побрел домой. Хотелось курить и драться, но улица была пустой, как и карманы. Я не мог сделать даже этого. И с этим жалким осознанием я пролез в свою комнату через окно и уснул.
На следующий день я пропустил школу, направившись с утра из дома прямиком в больницу. Спокойно прошел к палате Джонни, не останавливаемый никем из персонала, сонного после ночной смены, что ещё не успела закончиться. Я испытывал нарастающее внутри волнение, сопровождаемое выпрыгивающим из груди сердцем и потеющими ладонями.
— Он ещё спит, — прежде чем я успел войти, меня остановила Лив. Двери в палату были чуть приоткрыты, и я даже сумел рассмотреть фигуру Джонни, храп которого был отчетливо слышен.
На ней не было лица. Женщина выглядела уставшей и совершенно подавленной. В руке она сжимала стаканчик с ароматным кофе. Казалось, только благодаря ему она смогла выдержать ночь на ногах, хотя подобное геройство не было кому оценить.
— Почему ты не с ним? — строго спросил я, словно обвинял её в том, что она не была в этот момент с мужем. Лив кивнула в сторону стульев, предложив расположиться там. Как только она села, её голова устало подперла стену, когда сама женщина закрыла на миг глаза. Я сел рядом.
— Он не хочет меня видеть. Проснулся в десять часов вечера и завопил, чтобы я убиралась. С тех пор я ошиваюсь здесь, — она окинула глазами пространство вокруг себя, будто на время оно стало её вторым домом.
Без лишних церемоний я спросил у неё, почему это произошло. Нехотя Лив рассказала обо всем. Её голос казался монотонным, сухим, она будто констатировала случившееся, словно так и должно было случиться, другого развития событий не предвещалось. И я ужасно разозлился на безразличие Лив к человеку, который любил её сильнее, чем собственную жизнь, раз уж решил избавиться её тогда, когда любимая женщина сообщила ему об измене. И я обвинял её в собственном чувстве вине, сжимающим болезненно горло от малейшего осознания того, что я знал обо всем достаточно продолжительное время, чтобы предотвратить, но не сделал ничего.
И всё же я не упрекнул Лив и словом, хотя моё потупленное молчание должно было всё ей объяснить. Если к ней всё ещё не пришло осознание того, что её необдуманные действия едва не лишили человека жизни, со временем это настигло бы её подобно лавине, пожирающей на своем пути все чувства, оставляя по себе лишь усыпанные гарью руины. К тому же она оказалась беременна, что мешало мне сказать ей что-то бранное. Чёртово воспитание мешало сделать это.
Мы оба не заметили, как медсестра вошла в палату Джонни, покинув которую сообщила Лив, что её муж проснулся и настоятельно просил не пускать её к нему.
— Я могу к нему зайти? — я подхватился с места, как ужаленный, готов ворваться в дурацкую палату, только бы мне разрешили это сделать.
— Ты кто такой? — женщина прищурила глаза, будто пыталась вспомнить моё лицо, что оказалось не совсем небезуспешной попыткой. — Тебя уже в травматологии заждались, дружок, — она хлопнула меня по плечу и пошла дальше, не предоставив какого-либо ответа. Поэтому я самому себе дал разрешение. В конце концов, Джонни было бы полезно увидеть кого-то помимо своей предательской жены.
Вид у мужчины был совсем, как у человека, который накануне решил покончить жизнь самоубийством. Он грустно улыбнулся, несомнительно рад меня видеть. Неловкость стала неотъемлемой моей чертой.
— Прости, я без пирога, — произнес с иронией в попытке разбавить гнетущую обстановку.
— Буду честен с тобой, у меня нет аппетита, — всё было настолько плохо. — Ты уже обо всем знаешь? — Джонни решил не тянуть, оставляя осторожность в стороне. Действительность была таковой, что он решился избавить себя жизни, что я не мог игнорировать, притворяясь, будто этого не было. Тем не менее, оказавшись в подобной ситуации впервые, я не знал, что стоило делать после того, как худшее произошло.
— Да.
— Должно быть, ты меня теперь презираешь?
— Что? — я удивился его предположению, ведь Джонни точно оставался последним, кого следовало бы презирать. Первое место в списке занимал Райан. А за ним сразу Лив. — Ты идиот, если позволяешь себе так думать.
— Я идиот, потому что моя чёртова жена под моим же носом изменяла с кузеном, — он угрюмо отвернулся к окну. Его голос надломился, и я почти был уверен, что Джонни не удержит слез, но он выпустил лишь тяжелый вздох, гранитом взвалившейся на меня, напоминая, что я всё знал. — Она была единственной, кто, как мне казалось, был на моей стороне. Кто любил меня. Но, видимо, я не нужен совсем никому.
— Полагал, ты из числа несломленных. Ты так стойко держался всё это время, — я даже ухмыльнулся, вспоминая с грустью о том, как мужчину выбрасывали из паба, куда ему не стоило даже соваться. И улыбка стерлась с лица в ту же секунду, как я ненароком вспомнил его скудное откровение на счет матери, отдавшей предпочтение кузену. — Мир нуждается в тебе, Джонни, поэтому ты должен взять себя в руки и противостоять ему и в этот раз.
— Ты умный парень, Фред. Мыслишь в жизни явно больше, чем это делал я в твоем возрасте, но отказываешься верить в то, что надлом существует в душе каждого и лишь вопрос времени, когда ты сломишься окончательно. Можно бесконечно обманывать себя в том, что будет ещё одна попытка всё наладить, изменить или вернуть, но, в конце концов, и это надоедает. Понимаешь?
Я не понимал, но полагал, что это могла бы понять Джо. Я наблюдал за тем, как она проиграла школьные выборы, была обманута парнем, к которому рвалась всем сердцем и душой, переживала детскую травму, но продолжала поддерживать в глазах свет, излучающий тепло и надежду, которых мне не доставало. Джо была сильной и несокрушимой. Казалось, для неё не существовало преград, так усердна она была во всех своих стремлениях. Её смех оставался живым, глаза искрящимися, движения легкими. За всем этим я не видел её надлома, но я заметил истинное положение дел, ранив её самостоятельно, будто это было большой необходимостью, совершенной ради познания всех сторон девушки, которая была открыта передо мной и прежде. И всё было разрушено в один момент. Джо была разрушена. Моё жестокое «Я устал от тебя» было последней каплей.
С момента смерти Нэнси я жил с надломом, которого даже не пытался скрыть. Глупые ссоры с отцом, бессмысленные уличные драки, задиристое отношение к сверстникам — всё вносило свою лепту в разрушение, которое я не только выставлял наружу, как достояние, но ещё и усугублял. Я не был сломлен полностью, потому что всё время подначивал себя сам, не предпринимая ни единой попытки сделать что-то хорошее. Я провоцировал отца, парней с улицы, одноклассников, вынуждая их ненавидеть себя в равной степени тому, как ненавидел себя. Что же, в последнее время я подумывал завязать с этим.
— Всё, что я понимаю, это то, что можно взять перерыв, а затем продолжать обманывать себя снова. А если это получается скудно, можно взять себя в руки и бросить всё, невзирая на последствия. Сменить дом, работу, людей вокруг себя.
