Битва за любовь (Запах серы) - Гэблдон Диана (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗

Следующие две недели Джейми продолжал поправляться, а я продолжала размышлять. В иные дни я думала, что нам следует уехать в Рим, где двор Претендента пользовался влиянием, и… что там делать? В другое время я всем сердцем желала одного: найти безопасное и уединенное место, где мы могли бы жить спокойно.

Стоял теплый, ясный день, и капли воды падали с сосулек, намерзших за зиму на уродливых носах горгулий, [29]протачивая в снегу под ними глубокие отверстия. Дверь комнаты Джейми была открыта настежь, окна не занавешены, чтобы очистить воздух от смешанных запахов дыма и болезни.

Я осторожно выглянула из-за косяка двери — мне не хотелось будить Джейми, если он спит, но узкая кровать была пуста. Он сидел у открытого окна, полуотвернувшись от двери, так что лица было почти не видно.

Он был еще отчаянно худой, но плечи уже широко развернулись и выпрямились под грубой тканью одеяния послушника, вернулась и благородная осанка; он сидел твердо, уверенно, спина прямая, ноги поджаты под стул, линии тела четкие и гармоничные. Поддерживая здоровой левой рукой правую, он медленно поворачивал ее, согревая в лучах солнца.

На столе лежала кучка бинтов: Джейми снял повязку с покалеченной руки и теперь рассматривал ее внимательно и пристально. Я постояла в дверях. Отсюда его рука была отлично видна мне. Знак от раны гвоздем на ладони был мало заметен; к моей радости, это зажило хорошо: оставалась только маленькая розоватая точка, которая со временем исчезнет. На тыльной стороне рана зажила не столь благополучно: из-за попавшей в нее инфекции и последующего воспаления след от нее был размером с шестипенсовую монету, и струп еще не вполне сошел.

На среднем пальце розовели неровные края свежего шрама, тянувшиеся от самого основания до сустава. Большой и указательный пальцы, освобожденные от лубков, остались прямыми, но мизинец был весь скрючен; мне помнилось, что на нем я обнаружила целых три перелома и не смогла их соединить точно. Не вполне хорошо сросся безымянный палец, и поэтому он слегка выдавался вверх, когда Джейми положил руку ладонью вниз на столик.

Потом он повернул руку ладонью вверх и попытался подвигать пальцами. Ни один из них пока не сгибался больше чем на дюйм или два, а безымянный не сгибался совсем. Похоже было, как я и опасалась, что второй сустав полностью утратил подвижность.

Он продолжал вертеть руку то туда, то сюда, подносил к лицу, разглядывая Неподвижные, скрюченные пальцы, покрытые рубцами, особенно заметными в ярком солнечном свете. Потом он вдруг опустил голову, прижал изуродованную руку к груди и, словно желая ее защитить, накрыл здоровой рукой. Он не издал ни звука, только плечи на мгновение дрогнули.

— Джейми! — Я пересекла комнату и опустилась рядом с ним на колени, — Джейми, прости. Я сделала все, что могла.

Он посмотрел на меня с удивлением. На густых каштановых ресницах сверкали слезы, он быстрым движением руки смахнул их.

— Что? — спросил он, явно растерявшись от моего внезапного появления. — Простить? За что, Саксоночка?

— За твою руку. — Я взяла ее в свои, осторожно провела по искривленным пальцам, дотронувшись до шрама на тыльной стороне. — Она выправится, уверяю тебя. Честное слово, выправится. Сейчас она кажется такой неподвижной и бесполезной, но это из-за того, что пальцы долго пробыли в лубках и кости еще не совсем срослись. Я научу тебя, как делать массаж и разные упражнения. Ты сможешь достаточно хорошо ею владеть, уверяю тебя…

Он прервал мои заверения, положив руку мне на щеку.

— Так ты считаешь… — начал он, потом замолчал и покачал головой. — Ты подумала… — Он еще раз оборвал свою речь, но тут же заговорил снова: — Саксоночка, ты думала, что я горюю из-за негнущихся пальцев и нескольких шрамов? — Он усмехнулся. — Я, может быть, и тщеславный человек, но, надеюсь, не до такой степени.

— Но ты… — заговорила я.

Он взял мои руки в обе свои и поднял меня на ноги. Я потянулась к его щеке и стерла с нее единственную слезинку — маленькую теплую каплю.

— Я плакал от радости, моя Саксоночка, — тихо проговорил он. Медленным движением приложил ладони к моему лицу с обеих сторон. — Я благодарил Бога за то, что у меня две руки. Две руки, чтобы обнимать тебя. Помогать тебе. Любить тебя. Слава Богу, что я, благодаря тебе, остался полноценным человеком.

Я накрыла его руки своими ладонями.

— Но как же могло быть иначе? — спросила я и тут же вспомнила палаческий набор пил и ножей, обнаруженный мной в Леохе в ящике у Битона.

И поняла, что кое о чем забыла, столкнувшись струдным случаем. Во времена, когда не существовало антибиотиков, обычным — если не единственным — способом борьбы с заражением крови была ампутация конечности.

— О Джейми, — сказала я и, почувствовав, как у меня задрожали колени, поспешила сесть. — Джейми, если бы я вспомнила об этом, то, возможно, сделала бы так, чтобы спасти тебе жизнь.

— А так не делают… в… твое время?

— Нет. — Я покачала головой. — Есть лекарства, останавливающие инфекцию. Потому я и не подумала. А ты?

— Я этого ожидал. Вот почему я просил, чтобы ты позволила мне умереть. Я об этом думал в промежутках между приступами, во время которых голова у меня была как в тумане, и в один какой-то момент пришел, к мысли, что не смогу жить калекой. Ты знаешь, ведь это случилось с Айеном.

— В самом деле? — Я была поражена. — Он мне говорил, что в него попала крупная картечь, но о подробностях не распространялся.

— Верно, и рана от картечи воспалилась. Врачи отняли ногу, чтобы уберечь Айена от заражения крови. Айен теперь в полном порядке, все уладилось. Но я видел его другим. Он оправился только благодаря Дженни. Это она поддерживает его. — Джейми вдруг улыбнулся мне застенчивой улыбкой. — Как ты меня. Не могу уразуметь, почему женщины так поступают.

— Потому что им так нравится, — тихонько ответила я.

Он негромко рассмеялся и притянул меня к себе.

— Да, один Бог знает почему.

Мы некоторое время постояли, обнявшись. Моя голова лежала у него на груди, руки сходились у него на спине, я слышала, как сильно и громко бьется его сердце. Наконец он выпрямился и отпустил меня.

— Я хочу показать тебе одну вещь, — сказал он, открывая маленький ящичек в столе и вынимая из него сложенное письмо, которое он тут же протянул мне.

Это оказалось рекомендательное письмо от настоятеля Александра, препоручавшее шевалье Сен-Жоржу, то есть его величеству королю Якову Шотландскому, племянника настоятеля Джеймса Фрэзера в качестве ученого-языковеда и переводчика.

— Вот и место для нас, — сказал Джейми, глядя, как я складываю письмо. — А место нам скоро понадобится. Но ты помнишь, что говорила мне тогда на Крэг-на-Дун? Это правда или нет?

— Правда, — с глубоким вздохом ответила я.

Он взял у меня письмо и задумчиво похлопал им себе по колену.

— В таком случае, — он помахал письмом, — тут нас может подстерегать опасность.

— Может.

Джейми положил письмо обратно в ящик стола и некоторое время молча смотрел на него. Потом поднял голову, и его темно-голубые глаза встретились с моими.

— Об этом я и подумал, Клэр, — произнес он негромко. — Моя жизнь принадлежит тебе. И это ты должна решать, что нам делать и куда поехать. Во Францию, в Италию, даже обратно в Шотландию. Я отдал тебе свое сердце в ту же минуту, как впервые увидел тебя, ты держала в своих руках мое тело и мою душу, ты удержала их и спасла. Мы поедем туда, куда ты велишь.

В дверь легонько постучали, и мы отпрянули друг от друга, словно любовники, которых застали на месте преступления. Я кое-как пригладила волосы, подумав при этом, что монастырь — прекрасное убежище для исцеления, но отнюдь не романтический приют.

Брат-прислужник вошел с разрешения Джейми и водрузил на стол большую кожаную седельную сумку.

— От Макранноха из Элдридж-Мэнора, — с улыбкой пояснил он. — Для леди Брох Туарах. — Поклонившись, он удалился, оставив после себя запах моря и веяние прохлады.